Тарзик
Когда-то рядом с нашим домом жило много бездомных собак. Во дворе постоянно шли стройки, которые обычно затягивались на долгий период. Земля была перерыта: сплошные ямы и "овраги". В "овраге" рядом с котельной было особенно тепло и безопасно. Там и находили себе приют собаки. В этой своре периодически происходили пополнения за счет новорожденных щенков и просто прибившихся случайно новичков. Рыжие, черные, серые, белые, во всевозможных полосках и пятнах... Кто-то из жителей домов подкармливал, придумывал клички, забирал себе домой некоторых из них, а кто-то травил и отстреливал...
Больше всего за жизнью разношерстной стаи следили мы, дети, поскольку много времени проводили во дворе.
Не помню, как и когда в стае появился молодой пес. Был он черно-белый с рыжими пятнышками на морде и внешне чем-то похожий на шелти или короткошерстную колли. Он сильно отличался от других собак. Чувствовалась в нем какая-то аристократичность, сдержанность, независимость. Жил пес вместе со всей сворой, но держался особняком. Как бы со всеми, но один, не вступая во всеобщие драки и разборки. Несмотря на это собаки приняли его в свое общество и не пытались выгнать.
Что-то плохое случилось в щенячьем детстве Тарзана, связанное с людьми, поэтому больше всего он их дичился. Да, кто-то у нас придумал ему кличку Тарзан. Некоторые ласково называли Тарзиком. Тарзик никого из людей не подпускал близко к себе. Возможно, когда он был щенком, какой-то человек жестоко избил его и выбросил на улицу. Это оставило след в собачьей памяти. Даже когда ему приносили еду, отбегал на безопасное расстояние, дожидался, когда еду разложат на земле и уйдут. Как только человек начинал уходить, пес медленно, настороженно озираясь по сторонам, подходил к еде. Другие собаки не боялись людей: подпускали их близко к себе, давали себя гладить.
Много времени потребовалось Тарзику, чтобы немного привыкнуть к детям, которые часто гуляли во дворе, возились с собаками и подкармливали их. Среди детей была и я.
Однажды я вышла из дома, чтобы вынести собакам остатки пищи, собранные мамой. Первым, кого я встретила, пройдя немного вглубь двора, был Тарзан. Увидев меня, он резко попятился назад. Не обращая особого внимания на эту его особенность, я стала разворачивать пакет и газеты, в которых были завернуты косточки, кусочки колбасы и чего-то еще. Развернув газеты, я подняла голову и заметила, что Тарзик уже не убегает от меня, а подходит близко, так, что я могла заметить в его темно-карих глазах свое отражение.
"Тарзик, хороший, иди сюда, не бойся!" - сказала я.
Казалось, он думает над тем, сделать ли ему еще шаг в мою сторону или это будет опасно. Я медленно протянула руку и немного погладила его по голове, чего ранее ни разу сделать не удавалось. Однако через минуту пес снова отошел назад.
И все же с этого раза он уже не так дичился и боялся меня, а подходил достаточно близко и иногда давал себя гладить. Самым сложным было сохранить его доверие к себе. Нельзя было делать резких шагов и движений, иначе он мог испугаться и убежать.
Так один раз, снова собираясь выкладывать еду, я неудачно наступила на кусок бетонной плиты, оставшейся после очередной стройки. Потеряв равновесие, я стала падать в сторону стоявшего рядом Тарзана. Вероятно, эти мои внезапные движения он принял за попытку ударить его и припустился со всех ног. Снова прежний страх проснулся в нем.
Слишком много грустных историй в мире, поэтому не хочу писать о дальнейшей судьбе Тарзика. Прошло уже более десятка лет, но в моей памяти снова всплывает образ милого, умного, но дикого и всегда одинокого пса... Я вижу сейчас и его страх... Вижу похожий страх и в некоторых людях.
Больше всего за жизнью разношерстной стаи следили мы, дети, поскольку много времени проводили во дворе.
Не помню, как и когда в стае появился молодой пес. Был он черно-белый с рыжими пятнышками на морде и внешне чем-то похожий на шелти или короткошерстную колли. Он сильно отличался от других собак. Чувствовалась в нем какая-то аристократичность, сдержанность, независимость. Жил пес вместе со всей сворой, но держался особняком. Как бы со всеми, но один, не вступая во всеобщие драки и разборки. Несмотря на это собаки приняли его в свое общество и не пытались выгнать.
Что-то плохое случилось в щенячьем детстве Тарзана, связанное с людьми, поэтому больше всего он их дичился. Да, кто-то у нас придумал ему кличку Тарзан. Некоторые ласково называли Тарзиком. Тарзик никого из людей не подпускал близко к себе. Возможно, когда он был щенком, какой-то человек жестоко избил его и выбросил на улицу. Это оставило след в собачьей памяти. Даже когда ему приносили еду, отбегал на безопасное расстояние, дожидался, когда еду разложат на земле и уйдут. Как только человек начинал уходить, пес медленно, настороженно озираясь по сторонам, подходил к еде. Другие собаки не боялись людей: подпускали их близко к себе, давали себя гладить.
Много времени потребовалось Тарзику, чтобы немного привыкнуть к детям, которые часто гуляли во дворе, возились с собаками и подкармливали их. Среди детей была и я.
Однажды я вышла из дома, чтобы вынести собакам остатки пищи, собранные мамой. Первым, кого я встретила, пройдя немного вглубь двора, был Тарзан. Увидев меня, он резко попятился назад. Не обращая особого внимания на эту его особенность, я стала разворачивать пакет и газеты, в которых были завернуты косточки, кусочки колбасы и чего-то еще. Развернув газеты, я подняла голову и заметила, что Тарзик уже не убегает от меня, а подходит близко, так, что я могла заметить в его темно-карих глазах свое отражение.
"Тарзик, хороший, иди сюда, не бойся!" - сказала я.
Казалось, он думает над тем, сделать ли ему еще шаг в мою сторону или это будет опасно. Я медленно протянула руку и немного погладила его по голове, чего ранее ни разу сделать не удавалось. Однако через минуту пес снова отошел назад.
И все же с этого раза он уже не так дичился и боялся меня, а подходил достаточно близко и иногда давал себя гладить. Самым сложным было сохранить его доверие к себе. Нельзя было делать резких шагов и движений, иначе он мог испугаться и убежать.
Так один раз, снова собираясь выкладывать еду, я неудачно наступила на кусок бетонной плиты, оставшейся после очередной стройки. Потеряв равновесие, я стала падать в сторону стоявшего рядом Тарзана. Вероятно, эти мои внезапные движения он принял за попытку ударить его и припустился со всех ног. Снова прежний страх проснулся в нем.
Слишком много грустных историй в мире, поэтому не хочу писать о дальнейшей судьбе Тарзика. Прошло уже более десятка лет, но в моей памяти снова всплывает образ милого, умного, но дикого и всегда одинокого пса... Я вижу сейчас и его страх... Вижу похожий страх и в некоторых людях.