книжки. август
1. С. А. Уитман «Селена, которую мама привела в секту». Община Синанон действовала в Америке в 1960-1980-е годы. В 1957-м ее идея пришла в голову безработному Чаку Дедериху, когда он впервые попробовал кислоту. Сперва это был «клуб любви и заботы», затем он стал популярен как «программа исцеления от греха», названная «Синанон» симметрично развивавшимся в те времена программам 12 шагов «НаркАнон» и «АлкАнон» (в России они известны как «Анонимные алкоголики/наркоманы», а вот «Анонимных грешников» у нас, к счастью, нет). под властью сумасбродного и жестокого лидера общество быстро превратилось в деструктивный культ. Это книга - свидетельство очевидицы - девочки, чья мать ушла в секту, сперва бросив дочь на родственников, но спустя некоторое время выкрала ее, чтобы поселить в общине рядом с собой. Впрочем, не то чтобы рядом: община активно противилась традиционной семейной структуре и старалась не допускать близкого общения детей и родителей. Поэтому маму Селена видела хорошо если несколько раз в год, а остальное время находилась в «школе» Синанона - и в воспоминаниях о тех годах, конечно, мало хорошего. Всех членов общины принудительно брили налысо. Ежевечерне устраивали обязательные «игры», где люди должны быть орать друг на друга, выплескивая накопившуюся за день ярость (иногда игры тянулись до утра, иногда их могли объявить внезапно посреди ночи - важным было не уснуть в потоке льющихся на тебя оскорблений). Скудная пища и особые нравы, множество занятий и взаимодействия как с ровесниками, не знающими другой жизни, так и со взрослыми с крышей набекрень - учителя все время менялись, и большая часть их была наркозависимыми, пришедшими в общину за избавлением от зависимости... Я большая поклонница самой идеи коллективной жизни, и я все читаю, читаю книги об общинах, будто пытаясь развенчать эту склонность внутри себя. Было дико интересно заглянуть туда, будто в щелку забора, - но, конечно, ни за что на свете не хотелось бы там оказаться.
2. А. Интолич «Мальчик с двумя именами». Повесть словенского писателя, вышедшая в 1955 году, рассказывает о мальчике, «спасенном» - а на самом деле, конечно, похищенном из Югославии немцем, который расстрелял его отца и взял себе трофейного карапуза. А что, ладный трехлетка, отвезу домой, жену порадую. Однажды, когда «приемный» отец и сын едут через горы, мальчик внезапно ощущает незнакомый пейзаж родным - просыпаются стертые детские воспоминания. Мальчик начинает задавать вопросы - и ответы начинают приходить со всех сторон. И ладно бы нелюбимый отец, но как выбрать между двумя мамами?
3. Ю. А. Линдквист «Звездочка». «Маленькая девочка со взглядом волчицы» - эту строчку хорошо бы поставить в эпиграф, если не в подзаголовок, но автор швед и такой песенки, конечно, не слыхал. Тем не менее в сдавленной агрессии пубертатных девочек он явно разбирается неплохо - и берется дать своим героиням возможность разжать эту пружину в дружном коллективе миленькой волчьей стаи. Это жутковатая книга, и года четыре назад мне ее посоветовали с аккуратной присказкой «Но может, не надо, у тебя же дочь маленькая...» Ну я сколько-то подождала! Нет, не напугало. Захватило - да, на полную, и объема хватило аж на несколько бессонниц. История начинается с того, что музыкант едет в лес за грибами, но находит на обочине присыпанный землей пакет, а в пакете младенец, и этот младенец - поёт…
4. Ги де Кар «Чудовище». Формально это детектив (1951 г.), разворачивающийся непосредственно на судебном процессе. Детективов я в целом не люблю, но эту историю выводят из ряда вон некие особые обстоятельства: обвиняемый в убийстве на борту теплохода - слепоглухонемой с рождения. И адвокату, которому придется выступать за своего подзащитного в суде, приходится потрудиться, чтобы найти общий язык с этим «чудовищем» - могучим, но изолированным от внешнего мира великаном с отсутствующим взглядом. Рассказываемая на суде история взросления героя привлекает своей необыкновенностью (как он рос, как учился общаться, как смог жениться и написать книгу?!) - и полна неожиданных поворотов.
5. Э. Веркин «Остров последнего злодея». Вторая книга Веркина подряд - и снова такой же герой, что и в «Кусателе ворон» - умеренно остроумный и неумеренно зловредный и высокомерный мальчишка. Сдается мне, Веркин когда-то сам таким был, потому ранние книги писал «с натуры». Разве что декорации в этот раз сильно сменились - и готовы меняться дальше, потому что дело происходит в будущем, где совсем несложно смоделировать любое время и место - найти территорию, запрограммировать ботов... В данном случае герой решает реконструировать некий остров - ради эксперимента-ловушки для ровесников, с которыми повздорил недавно в дискуссионном клубе. Он берется доказать им, что даже в их далекие благополучные времена зло существует. И хочет за месяц (или хватит и недели?) каждого из них довести до греха. И не сказать, чтобы у него не получилось... Но есть нюанс.
6. «Тимоти Лири: искушение будущим». Сборник статей, писем, выступлений и интервью, посвященных Тимоти Лири. Это хорошая идея - рассказать о человеке во множестве интонаций его приятелей, коллег и современников, а в случае с Лири особенно, потому что каждый из говорящих - визионер, каждый - ученый или философ (в том или ином смысле, в том или ином). «Лири любим и почитаем за его вдохновенную популяризацию психоделических наркотиков в шестидесятые годы, за величайшие достижения в осуществлении своей жизненной миссии, заключавшейся в поединке с авторитаризмом, в чем бы он ни проявлялся». «Психолог-бихевиорист, атеист-редукционист и ко всему еще безумный мечтатель-визионер». Лири прожил яркую жизнь и возглавил психоделическую революцию. Хиппи видели в нем пророка Новой Эры, которая должна покончить с войнами, лицемерием, жестокостью и ложью, IT-шники тех времен черпали в дружбе с ним вдохновение и предчувствовали приближение новой компьютерной эпохи (которая должна была стать «средством трансцендирования для людей, находящихся в мейнстриме», - ну а что, разве же не стала?). Он сидел в тюрьме и бежал из нее, долгие годы прожил в изгнании, но ни на миг не прекращал своей работы и продолжал стремиться за границу разумного. «Философские исследования, научное любопытство, обостренность физических ощущений, гедонический образ жизни, юмористическая независимость, высокотолерантная восприимчивость, хаотический эротизм, экологическая тактичность, утопическое социальное единство» - это все о нем. Когда он был при смерти и товарищ спросил, не хочет ли он часть своего пепла смешать с марихуаной и закрутить из этой смеси косяки, чтобы его друзья и родственники смогли скурить его, Тимоти Лири ответил: «Да. Только не затягивайтесь мной очень глубоко».
7. Е. Минкина-Тайчер «Эффект Ребиндера». Гадаю, это мой интерес к семейным сагам постепенно сошел на нет или просто не попадается тех, что пришлись бы близко к сердцу, но здесь я, кажется, снова промахнулась. Книга большая, всеохватная, три-четыре поколения разных семей проходят здесь непростую историю XX века - репрессии, война, застой и перестройка, - и судьба то разлучает их представителей, то вновь сводит самым непредсказуемым путем... Выходит что-то вроде бесконечного семейного альбома, который мы листаем, то и дело возвращаясь на несколько страниц назад. Но мне казалось, что снимки эти словно всегда прикрыты защитной калькой - и в трагедиях, и в любовных страстях мне недоставало мощи, будто все чувства приглушены, притушены внутренней сдержанностью автора. В целом это довольно бережный и философский подход к человеческим судьбам - но я от книг другого ищу. Еще один любопытный момент - герои разных поколений все время зовутся одними и теми же именами - по традиции называть внука в честь деда или дочь в честь сестры. Понятно, что это неслучайно у автора, что это как раз символ пересвязанности судеб, но мне иногда приходилось нелегко - хоть генеалогическое древо с «Кира-1», «Кира-2», «Кира-3» на форзаце рисуй.
8. А. Куприн «Яма». Эту повесть о проституции Куприн писал семь лет (с 1909 по 1915), и конечно, она была скандальной - она и в наши времена была бы. Но в ней столько внимания к тыльной стороне жизни, столько мысли и духа! И гуманизма, и, кстати, идей о равноправии. Основное место событий - публичный дом, не из элитных, но и не самый дешевый, середнячок. А дальше - будничная жизнь в нем, с кутежами и драмами, а падшие - не только сами женщины, но и те, кто приходит к ним. За редкими исключениями. Есть в книге репортер Платонов, который дружен с девицами и нередко заходит к ним отобедать, но никогда - переспать, потому что глубоко проникся когда-то их участью - он захвачен созерцанием пропасти, но не умеет написать об этом книги, просто поддерживает кого сумеет. Есть студент Лихонин, спасший однажды девушку Любку из публичного дома и в компании однокашников занявшийся ее нравственным возрождением - да только бросивший затею на полпути, как и предполагали все вокруг: не он первый, не он последний. О классике сложно, конечно, писать «рецензии» - ну кто я такая, чтоб хвалить Куприна, я б еще восхитилась, как Бетховену Пятая симфония удалась. И тем не менее не могу не поделиться своими чувствами: у меня эта книга вызвала острейшее сопереживание всем - и тем, кто попал в эту молотилку, и тем, кто видит ее, осмысливает - но совершенно бессилен прекратить.