Эти японцы с душераздирающим героизмом
Эти японцы с душераздирающим героизмом
Голос Масуми, которая живёт в Огаве-мати (в японском департаменте Саитама, который находится в 300 км от района цунами и землетрясения), производит впечатление, что она полностью владеет собой: она больше беспокоилась о моём положении здесь, во Франции, судьбе моих родителей и друзей. 15 марта она прежде всего подумала о том, чтобы поздравить с днём рождения члена моей семьи. Эта деликатность, это величие души, превосходно выраженные в мельчайших деталях, в подобной ситуации кажутся мне наиболее «японскими» чертами характера в кошмарной повседневной жизни. Такое же поведение было и на руинах Кобе после большого землетрясения 17 января 1995 г. Я вызвался добровольцем, не зная ни почему, ни какую помощь я могу принести. Возможно, это была неопределённая идея, что я могу быть полезным. Среди обломков и останков я получил опыт незабываемой скорби, которую не выразить словами, «настоящей истории разрушения», которая была выше моего понимания.
От выживших, больше всего подвергшихся испытаниям, совсем не было слышно настоятельных просьб, повсюду я видел внимание к другому, «спокойствие», которое не мешало самым сильным эмоциям, и придававшее им, напротив, дополнительную значимость; отсутствие множества слов добавляло душераздирающей силы каждому слову, каждому жесту, включая те, которые рождались из глубокого отчаяния. И скорость пришедшей помощи и «общение» японского правительства уже были расценены как неудовлетворительные.
Манера японских СМИ преподносить катастрофу, которая внезапно обрушилась на северо-восток Японии, с их нерешительными утверждениями из-за ситуации, недосказанностью, которая давит, во всём присутствующая нерешительность, кажутся антиподами клинических взглядов, слов экспертов, глашатаев «политики положения вещей»; точка зрения, которая привела три дня назад одного из наших «специалистов» к тому, чтобы дать послу Японии во Франции всего несколько секунд, чтобы высказаться. Масуми написала два дня назад: «По телевизору без остановки я как будто видела (буддистские) картины ада: я больше не осмеливаюсь взглянуть на экран». Этими двумя фразами она выразила надежду, что Япония не исчезнет. Это походит на святость, если бы в это ещё верили. Если прожить немалую часть жизни в Японии, то это отношение к дорогим сердцу людям и вселенной в целом, основанное на остром осознании хрупкости, доставляющем радость и боль одновременно, необратимо меняет взгляд на мир, который нас окружает.
Японец вместо множества слов скажет всего два - одно из которых hakanai, «то, что хрупко, мимолётно, временно» и «между сном и реальностью», которое называется словом mujô, то, что непостоянно и долго не живёт. Эти два очень древних слова почти всегда ассоциируются с человеческим бытием. Первое пишется, ассоциируясь с двумя элементами, один из которых - человек, другой - мечта, сновидение; неуловимая материя, из которой происходят все действия человека и природы.
Конечно, постоянно передаваемые новости под различными углами, в зависимости от того, японские они, французские или китайские, передают манеру реагирования на трагическую реальность, соответствующую идеям, на которых эти различные общества строят свои социальные связи. Но какая страна в большей степени, чем Япония, до сегодняшнего времени испытала на себе опасности и ужасы атома?
Здесь скорее выразят спокойствие в отношении безопасности своего местонахождения или воспользуются событиями в Японии, чтобы показать тщетность политики ядерной энергетики. Внимание к жертвам другое. Оно было достаточно слабым, включая ведомства, руководящие федерацией регби, во время землетрясения в Крайстчёрч в Новой Зеландии месяц назад. Кажется, безопасность стадионов волнует комментаторов больше, чем выживание людей. Если главные информационные каналы Японии поддерживают некую родственную стыдливости приближённость в отношении цифр, то во Франции царит одержимость статистикой (взятой, впрочем, из японских источников). Наото Кана (премьер-министра Японии) упрекают в медленном реагировании. Эти упрёки исходят от самой японской общественности. Отреагировали бы мы лучше во Франции? Разве не пытались наши власти преуменьшать размах событий, скрывать трагические реалии, которые по прошествии времени предстали в истинном свете.
Крупные новостные каналы Японии пытаются непрерывно освещать события и одновременно то, что не выразить словами. Американская армия призвана на помощь. Её вертолёты заливают пылающие электростанции. Новостные сети чередуют кадры возвращения к спокойствию, людей, возвращающихся к работе, и других, нуждающихся в помощи, неожиданный позитив, когда видишь спасение уцелевшего, но, очевидно, они не могут скрыть страх, порождённый неизвестностью электростанции Фукусима. Если хрупкость, непостоянство, рассеянность - атрибуты японской манеры оценивать красоту и проживать жизнь, то мне кажется, напротив, в некоторых западных дискуссиях присутствует крайний пессимизм, паника, смутное чувство ожидания даже более разрушительного катаклизма.
Помимо спокойствия, афишируемого нашими «властями на местах», непоколебимых, если можно так сказать, в это время потрясений и оцепенений, дурнота, появляющаяся при прочтении некоторых статей, реакций читателей или при просмотре некоторых передач, рассеивается с трудом. Двое других французских коллег в районе Токио описывают мне панику иного рода… В основном выезжающих иностранцев, озабоченных спастись бегством из страны, которую многие из них считали Эльдорадо. Вот они, грубые, неприятные, с их чемоданами, толкающими жителей в их безумном беге к самолёту, который должен унести их в безопасное место.
В 1212 один из крупных японских учёных эпохи классицизма, Камо-Но Тёмэй, упоминает даты бедствий, голода и особенно ужасных землетрясений в знаменитом эссе «Заметки из кельи». В конце он обвиняет себя в привязанности к своей хижине, пристанищу, в мыслях, что «временное пребывание» могло бы быть обратно противоположно учению буддизма и природе, которые его наставляли. Картина потока времени, «рек, которые текут», никогда не покидала сердца людей, живущих на японской земле. Перед сценами цунами, которые я увидел, едва проснувшись, «в прямом эфире», наклонившись над экраном компьютера, я как будто присутствовал (дискомфорт зрителя) при сценах конца мира, одном из этих ужасных «капризов» природы - и особенно человека (атомные электростанции) - похожие на те, что с даром предвидения, значимость которых лучше оцениваешь именно сейчас, описывает Кормак Маккарти в своём романе «Дорога» 2006 года. Ещё одна история - и японцы знают её лучше, чем на Западе - 15 июня 1896 г. огромное цунами опустошило район Санруки; некоторые волны при том, что толчок был сам по себе слабый, достигали высоты более «30 метров», жертв было более 20000.
Тот же самый район до нынешней катастрофы пострадал от другой огромной волны и «морской стены» 3 марта 1933 года, при этом ещё унеся более 3000 жизней. Надо ли усматривать в реакции японцев «фатализм», как считают некоторые в своём полном невежестве, или отсутствие индивидуальности или ещё «холизм»; массовое сознание, которое объяснило бы отсутствие у них паники? У меня никогда не было такого впечатления. Наоборот, эпикурейство, наслаждение жизнью, вежливость соседствуют в самых мелких деталях повседневной жизни, трагическое осознание жизни в хрупком мире, постоянно находящемся под угрозой исчезновения. Соседство краха и решительная жизнеутверждающая позиция ежедневно свидетельствуют об этой силе, которая вдохновляет жителей архипелага.
Слова солидарности, взаимопомощи, деликатности и воспитания никогда, как мне кажется, и нигде не имеют столько смысла, как в этой стране, которая балансирует на краю неведомой бездны, по мнению некоторых «экспертов». Недавно я прочитал научную работу, оправдывающую некоторые обобщения во французских исследованиях; первой фразой которой было: «Что думает Азия?» Этот обширный вопрос требовал широкого научного объяснения, прежде всего, от специалистов, живущих на этой территории. Без сомнения.
Подсознательный смысл этой начальной фразы, и то, что она в себе безотчётно несёт (Можно ли сказать то же о Европе? Других континентах?), сегодня мне кажется, когда я читаю ежедневные послания от Масуми, что её скромная манера выражаться, реагировать и продолжать дальше, всегда, не поддаваться чувствам, как предвкушениям розового будущего, так и объявленных апокалипсисов, дают частично ответ на этот глобальный вопрос. Все те, кто жил в Японии даже недолгое время, и кто полюбил эту страну, знают, что в этом, возможно, нужно искать ключ к такому отношению к реальности, которое мы не можем сформулировать. В серии гипотез, выдвигаемых самыми выдающимися учёными, этот взгляд на человеческом уровне может только перевернуть наше обычное восприятие, так как он нам говорит, не признавая этого, одним словом, которое весь мир произносит сейчас в связи с завтрашним, послезавтрашним днём Японии, в испытаниях и возрождении: «надежда».
Франсуа Лашо, декан французского Института Дальнего Востока, специалист по Японии
Примечания переводчика, perevodika.ru:
Огава - посёлок в Японии, находящийся в уезде Хики префектуры Сайтама.
Кобе - город, определённый указом правительства Японии, расположенный на острове Хонсю, административный центр префектуры Хёго. C VIII века Кобе является одним из главных портов Японии и центром международной торговли.
Кра