There was a dream.
11я поточка. В первом ряду, положив ноги на кафедру, сидит Ницше и грызёт карандаш. У доски стоит Хайдеггер и аккуратно вырисовывает круги Эйлера. На задних рядах сидят несколько сонных студентов в военной форме образца Первой мировой.
Ницше *вытягивая шею, пытаясь выглянуть в окно*: Мда... Пустыня растёт.
Хайдеггер *поднимаясь на кафедру, наклоняется к микрофону*: Фридрих хочет сказать, что пустыня расширяется.
Ницше: Мартин, ты зануда.
Хайдеггер *вздыхая*: В наше сомнительное время...
Открывается дверь. Вопросительно оглядываясь входит Декарт.
Ницше, расплывшись в ехидной усмешке, показывает тому на стул: Приветствую тебя, Рене! Возьми стул!
Декарт: Какой стул?
Вбегает Пирс, бьёт Декарта по голове томиком Канта, уволакивает первого прочь из аудитории.
Ницше продолжает грызть карандаш. В аудитории тихо, слышится только монотонное бормотание Хайдеггера. Вдруг Ницше срывается с места, начинает ходить вдоль доски, размахивая руками, словно объясняя что-то кому-то. Резко останавливается, словно забыв что-то очень важное, хватается за голову, выбегает вон. Через пару минут возвращается, таща под локоть Платона, держащего в руке свиток и калам.
Платон: Говорю тебе, знание есть припоминание, так что...
Ницше: Да-да, рассказывай...
Хайдеггер, отвлекаясь от рисования кругов на доске, снова подходит к микрофону: Платон хочет сказать, что память есть собирание воспоминаний. А воспоминания о данном для мысли есть источник поэзии...
При слове "поэзия" над столом возникает симулякр Гёльдерлина. Ницше и Хайдеггер принимают торжественные позы и серьёзные выражения лиц, как при исполнении национального гимна. Платон вопросительно тыкает Ницше каламом в бок.
Хайдеггер *восторженно*: Истина поэтического слова - это красотаааа...
Симулякр Гёльдерлина начинает сиять.
Платон: Понеслаааась... Пф, поэзия. *вычёркивает что-то в рукописи и уходит*
Немая сцена.
Ницше *вытягивая шею, пытаясь выглянуть в окно*: Мда... Пустыня растёт.
Хайдеггер *поднимаясь на кафедру, наклоняется к микрофону*: Фридрих хочет сказать, что пустыня расширяется.
Ницше: Мартин, ты зануда.
Хайдеггер *вздыхая*: В наше сомнительное время...
Открывается дверь. Вопросительно оглядываясь входит Декарт.
Ницше, расплывшись в ехидной усмешке, показывает тому на стул: Приветствую тебя, Рене! Возьми стул!
Декарт: Какой стул?
Вбегает Пирс, бьёт Декарта по голове томиком Канта, уволакивает первого прочь из аудитории.
Ницше продолжает грызть карандаш. В аудитории тихо, слышится только монотонное бормотание Хайдеггера. Вдруг Ницше срывается с места, начинает ходить вдоль доски, размахивая руками, словно объясняя что-то кому-то. Резко останавливается, словно забыв что-то очень важное, хватается за голову, выбегает вон. Через пару минут возвращается, таща под локоть Платона, держащего в руке свиток и калам.
Платон: Говорю тебе, знание есть припоминание, так что...
Ницше: Да-да, рассказывай...
Хайдеггер, отвлекаясь от рисования кругов на доске, снова подходит к микрофону: Платон хочет сказать, что память есть собирание воспоминаний. А воспоминания о данном для мысли есть источник поэзии...
При слове "поэзия" над столом возникает симулякр Гёльдерлина. Ницше и Хайдеггер принимают торжественные позы и серьёзные выражения лиц, как при исполнении национального гимна. Платон вопросительно тыкает Ницше каламом в бок.
Хайдеггер *восторженно*: Истина поэтического слова - это красотаааа...
Симулякр Гёльдерлина начинает сиять.
Платон: Понеслаааась... Пф, поэзия. *вычёркивает что-то в рукописи и уходит*
Немая сцена.