Франсуа Рабле. Гаргантюа и Пантагрюэль.
Чтение по списку №13
В заключение, однако ж, я должен сказать следующее: лучшая в мире подтирка - это пушистый гусенок, уверяю вас, - только когда вы просовываете его себе между ног, то держите его за голову. Вашему отверстию в это время бывает необыкновенно приятно, во-первых, потому, что пух у гусенка нежный, а во-вторых, потому, что сам гусенок тепленький, и это тепло через задний проход и кишечник без труда проникает в область сердца и мозга. И напрасно вы думаете, будто всем своим блаженством в Елисейских полях герои и полубоги обязаны асфоделям, амброзии и нектару, как тут у нас болтают старухи. По-моему, все дело в том, что они подтираются гусятами, и таково мнение ученейшего Иоанна Скотта.
Я пыталась прочесть эту книгу несколько раз, но всегда безуспешно. Во-первых, становиться тоскливо от каких-то бессмысленных безобразно длинных перечислений чего-либо. От какой- абсурдности и пустомельства. Во-вторых, неизменно становиться противно. Эта какая-то издевка, какая-то отрыжка. Автор ковыряется в этом с наслаждением, и читателя призывает к тому же.
Ну нет! Этот мировой бестселлер останется мною не прочитан.
Кишок без дерьма не бывает. Да кто бы сомневался!
В заключение, однако ж, я должен сказать следующее: лучшая в мире подтирка - это пушистый гусенок, уверяю вас, - только когда вы просовываете его себе между ног, то держите его за голову. Вашему отверстию в это время бывает необыкновенно приятно, во-первых, потому, что пух у гусенка нежный, а во-вторых, потому, что сам гусенок тепленький, и это тепло через задний проход и кишечник без труда проникает в область сердца и мозга. И напрасно вы думаете, будто всем своим блаженством в Елисейских полях герои и полубоги обязаны асфоделям, амброзии и нектару, как тут у нас болтают старухи. По-моему, все дело в том, что они подтираются гусятами, и таково мнение ученейшего Иоанна Скотта.
Я пыталась прочесть эту книгу несколько раз, но всегда безуспешно. Во-первых, становиться тоскливо от каких-то бессмысленных безобразно длинных перечислений чего-либо. От какой- абсурдности и пустомельства. Во-вторых, неизменно становиться противно. Эта какая-то издевка, какая-то отрыжка. Автор ковыряется в этом с наслаждением, и читателя призывает к тому же.
Ну нет! Этот мировой бестселлер останется мною не прочитан.
Кишок без дерьма не бывает. Да кто бы сомневался!