мои школьные учителя
На волне ботанического поста заностальгировала я по школе и решила написать о тех учителях, общение с которыми особенно отпечаталось в памяти.
Алла Николаевна - учитель русского и литературы. Благодаря ей, я знаю русский язык. Она задавала уйму сочинений. Сама забывала про них, и я даже не могла сдать их на проверку, потому что таким образом я бы напомнила о задании, которое никто больше в классе не сделал.
Верная коммунистка, она отказалась проходить Солженицына, а при упоминании Власова ей вообще становилось дурно, и было ее жаль.
Иногда она пела на уроках, и мне было неловко.
При всей любви ко мне однажды поставила «два» - за сочинение по «Тихому Дону». Я написала его, не читая книги.
На выпускном мы столкнулись с ней в общей суматохе, и она пожала мне руку, сказав, что мое последнее сочинение - песня. Мне очень приятно, что наше общение завершилось на такой ноте.
Кажется, она первый взрослый человек, с кем я сознательно разошлась во мнении по бытийному вопросу. Проходили «Преступление и наказание». Прочитав роман, я согласилась с автором в том, что единственный способ менять этот мир - снизу, начиная с себя. Алла Николаевна, обсуждая тезис «мир не стоит слезы ребенка», сказала, что это литературное преувеличение, в жизни всё сложнее и иногда перемены к лучшему требуют жертв. Я уже знала, что она не права.
Марина Николаевна - учитель английского. Замечательная женщина. Самые приятные воспоминания остались именно о ней. Умная, чуткая, добрая. Однажды впечатлившись нашей культурной темнотой, повела группу с экскурсией на Красную площадь. И это была замечательная прогулка. Она не была нашей классной, и мы не были сиротами, о просвещении которых некому позаботиться… Мне кажется, память о таких поступках в кучу раз важнее приобретенных знаний. Еще одна картинка - она сделала мне замечание, что не надо теребить крестик. Это было почти двадцать лет назад, но я помню всё, во что я была одета в тот момент, и помню, что покраснела, почти сравнявшись по цвету со своим красным свитером.
Ольга Владиславовна - учитель английского. Благодаря ей, я неплохо знаю английский. Единственный откровенно верующий человек в моем детстве. Вероятно, мы попали на период ее неофитства. Был какой-то rigor в ее вере. И мы относились к этому снисходительно.
Именно на уроке английского я впервые исповедовала свой атеизм. Зашла речь о тоннеле, который видят люди, пережившие клиническую смерть. Я тут же изложила услышанную накануне теорию, что такая картинка объясняется определенными процессами в мозге. Она несколько испуганно посмотрела на меня и спросила, что же, по моему мнению, наступает после смерти. Я хладнокровно ответила: nothing. Из чего она сделала заключение, что я человек пропащий (скорее всего, по логике «раз Бога нет, то всё дозволено»). Она была в некотором смысле права: именно глубокое убеждение в том, что не всё дозволено, потребовало в качестве базиса веру в Бога.
+ Василий Иванович - учитель физики. Очень хороший человек, но физику он нам как следует объяснить не мог. Зато на 23 февраля показывал диафильм про мальчиша-кибальчиша. Если физика была первым уроком и кто-то приходил со звонком, оставляя на полу следы, звучало неизменное «мадам/сэр, ваша швабер». С ним связан один из самых постыдных эпизодов в моем детстве. С какого-то момента он стал давать нам в начале урока короткие тесты по пройденным темам. Мы заметили, что конверты с тестами и ответами остаются на его столе. И с тех пор, если он уходил из класса перед уроком, кто-то стоял на шухере, а кто-то переписывал ответы. Я не участвовала ни в том, ни в другом и каждый раз мечтала, чтоб он никуда не уходил, но добычей пользовалась (как же, пятерки же). И вот однажды переписчики спутали варианты. Я хоть физику понимала хуже всех предметов, но, начав сравнивать задания и ответы, обнаружила что-то неладное, и на два из шести вопросов ответила правильно. Но почти весь класс дал ответы противоположного варианта. Василий Иванович на следующем уроке недоуменно хмурился: вы что, обструкцию мне решили устроить? Он не мог допустить мысли, что эти дети настолько подлы, что рылись на его столе, и настолько глупы, что бездумно поставили списанные буковки.
+Юлия Николаевна - учитель биологии. Ни на каком другом уроке не было такой мертвой тишины, как на биологии - особенно в тот момент, когда Юлия Николаевна смотрела в журнал и леденящим душу голосом повторяла: «А сейчас к доске пойдет... к доске пойдет… к доске пойдет…»
Виктория Васильевна - учитель истории и обществознания. Единственный учитель, кто сумел заинтересовать своим предметом. На ее лекции я ходила я большим удовольствием и любопытством. В универе я их использовала как конспекты при подготовке к экзаменам по отечественной и всемирной истории.
+Директор Владимир Иванович запомнился мне очень проникновенным стихотворением собственного сочинения (вообще, у него был нелирический имидж), которое он прочел по какому-то случаю, незадолго до ухода со своего поста.