РОВНО ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
20 декабря 2010 года
«ОКАЗАЛСЯ НАШ ОТЕЦ НЕ ОТЦОМ, А СУКОЮ...»
День сегодня, что ли, не совсем обычный, - потому как вспомнилось утром знаменитое Галича:
Оказался наш Отец
Не отцом, а сукою...
А следом возникла перед глазами картинка: конец августа 1975 года; закончились двухмесячные военные сборы в Гороховецких лагерях (посёлок Мулино Горьковской области), на какие нас идиоты из Министерства обороны запихали сразу после окончания университета (девчонки себе место подыскивали, а мы противотанковым пушкам станины раздвигали); мы в ожидании поезда на Москву стоим на перроне маленькой станции; несколько путей, за ними ряд кустов и деревьев.
Вдруг возникает странное ощущение - будто наблюдает за нами кто-то. Наконец обнаруживаю этого «кто-то»: по ту сторону рельсов, за кустами и деревьями установлен громадный портрет Ленина.
Ленин, с красным бантом на лацкане потёртого пиджака, хитровато щурится и машет нам рукой: такое впечатление создавалось оттого, что ветер немного раскачивал деревья, и они то закрывали руку и часть рожи Ильича, то снова открывали их для нас...
вот такой примерно
Воспитал, сука, «отца народов»! - но тот и сам оказался «не отцом, а сукою»...
Вечер, поезд, огоньки,
Дальняя дорога...
Дай-ка, братец, мне трески
И водочки немного.
Бассан-бассан-бассана,
Бассаната-бассаната...
Что с вином, что без вина -
Мне на сердце косовато.
Я седой не по годам,
И с ногою высохшей.
Ты слыхал про Магадан?
Не слыхал?! Так выслушай.
А случилось дело так,
Как-то ночью странною
Заявился к нам в барак
Кум со всей охраною.
Я подумал, что конец,
Попрощался матерно...
Малосольный огурец
Кум жевал внимательно.
Скажет слово и поест,
Морда вся в апатии.
«Был, - сказал он, - говны, съезд
Славной нашей партии.
Про Китай и про Лаос
Говорились прения,
Но особо встал вопрос
Про Отца и Гения».
Кум докушал огурец
И закончил с мукою:
«Оказался наш Отец
Не отцом, а сукою...»
Полный, братцы, ататуй!
Панихида с танцами!
И приказано статуй
За ночь снять на станции.
...Ты представь - метёт метель,
Темень, стужа адская,
А на нём одна шинель
Грубая, солдатская,
И стоит он напролом,
И летит, как конница,
Я сапог его кайлом,
А сапог не колется.
Помню, глуп я был и мал,
Слышал от родителя,
Как родитель мой ломал
Храм Христа Спасителя.
Бассан-бассан-бассана,
Чёрт гуляет с опером.
Храм и мне бы ни хрена,
Опиум как опиум,
А это ж Гений всех времен,
Лучший друг на веки!
Все стоим, ревмя ревём,
И вохровцы, и зэки.
Но тут шарахнули запал,
Применили санкции, -
Я упал, и он упал,
Завалил полстанции...
Ну, скостили нам срока,
Приписали в органы,
Я живой ещё пока,
Но, как видишь, дёрганный...
Бассан-бассан-бассана,
Бассаната-бассаната!
Лезут в поезд из окна
Бесенята, бесенята...
Отвяжитесь, мертвяки!
К чёрту, ради Бога…
Вечер, поезд, огоньки,
Дальняя дорога...
А. Галич. Поэма о Сталине.
Песня четвёртая, которая поётся и называется «Ночной разговор в вагоне-ресторане»
Click to view