Видовдан, год назад
Постила ранее у себя в журнале, а также публиковала в самарском журнале "Лампада" вместе с другими косовскими заметками (если модераторы скажут, ссылку уберу :))
...Видовдан - слово святое. Видовдан в православном календаре - это день святого Вита или Вида, а в Сербии - одновременно день славы и скорби. На Видовдан перестают куковать кукушки, а в глухую полночь реки, по преданию, окрашиваются кровью - как это было тогда, 28 июня 1389 года, когда на Косовом поле произошла знаменитая битва с турками, которая положила начало пятисотлетнему османскому игу. И определила не только земную, но и метафизическую судьбу сербского народа, избравшего вместо временной победы Небесное Царство.
Грачаница - большое село, сербский анклав неподалеку от Приштины. Помимо сербов, здесь много цыган - чумазые пацанята, промышляющие попрошайничеством, хвостиками таскаются за каждым из приезжих и монотонно канючат: «Гив мани… гив мани…» Центр Грачаницы - монастырь Успения Пресвятой Богородицы, задужбина короля Стефана Милутина, с дивной церковью, построенной в XIV веке. После войны 1999 года сюда была перенесена из Призрена кафедра епископа Рашко-Призренского.
…Во дворе монастыря, перед храмом - деревянный помост-сцена; ее возвели для вчерашнего «Песенного причастия», как назывался Видовданский поэтический «сабор», на котором до позднего вечера читали стихи и награждали поэтов - победителей конкурса. Сегодня на этом помосте, под установленным на случай дождя навесом, служит Видовданскую литургию Патриарх Сербский Ириней. Древняя церковь не вмещает всех собравшихся - людьми заполнена площадь перед храмом, все пространство до ворот… Перед самым причастием вдруг хлынул ливень, да такой, что казалось, разверзлись небеса. Это внесло некоторую сумятицу - толпа мгновенно расцвела зонтами, но те, кому места под ними не хватило, побежали прятаться под деревьями, под карнизами… Однако дождь кончился так же внезапно, как и начался, и служба пошла дальше своим чередом.
После литургии праздник продолжается на Газиместане - так называется мемориал на поле битвы, на месте, где принял мученическую смерть князь Лазарь. Это несколько километров от Грачаницы, между Приштиной и Косовской Митровицей. Центральная улица села заполнена разномастными автобусами, на которых из разных уголков Сербии приехали паломники, но свободных мест ни в одном из них нет - я напрасно мечусь от водителя к водителю, задавая один и тот же вопрос: «Има ли место?». Неужели так и не удастся попасть сегодня на Косово поле? Наконец какие-то ребята в футболках с эмблемой «Равногорского покрета» (четницкого монархического движения) переспрашивают: Русия? - и кивают, мол, има место… Втискиваюсь в автобус, заполненный, как в часы пик, повисаю на поручне. Ничего, ехать недолго… Ага. Как только автобус трогается и отъезжает на пару сотен метров от монастырской площади, начинается то, что по-сербски называется емким словечком «гужва». Длинная вереница автобусов и автомобилей ползет по запруженной улице невыносимо медленно, как через московские перекрестки в часы пик. Нас обгоняют пешеходы, машут людям в автобусах руками… долго тянутся минуты, движутся медленно, как эта вот самая гужва… Это было бы нестерпимо, если бы не сознание того, что мы едем, все-таки едем, и рано или поздно доберемся. Туда, на Косово поле…
«…На три свето и на три саставно
Одлазимо на Косово равно,
Одлазимо на суђено место,
Збогом, маjко, сестро и невесто!..»
Наконец - пробились, вырвались на широкую трассу, помчали с ветерком. Ненадолго - впереди Приштина с ее узкими проездами между котлованами новостроек, которые нужно миновать, чтобы выбраться на митровицкий путь. Вот уже знакомый портрет Билла Клинтона на бульваре его имени (говорят, там есть еще два кафе «Хиллари» и «Моника» - о дивная простота нравов!), уменьшенный клон американской статуи Свободы на крыше отеля (такой вот он, новый косовский патриотизм!) - и опять ползем-гужуемся со скоростью полметра в минуту. Сзади в который раз запевают то «Гимн косовских юнаков», то «Ой, Косово, Косово!..» - грубые мужские голоса горланят нестройно, но драйв бешеный. При этом такт отбивается ладонями по стенам, автобус сотрясается от оглушительного грохота. Ору песни вместе со всеми, наплевав на тональность - все равно меня не слышно... Албанец из стоящей на обочине машины показывает нам средний палец, ему отвечают тем же - в десяток рук. Он смеется, сербы тоже - всем весело, все довольны собой… Со стороны это кажется какой-то забавной игрой, вроде футбольного матча. Потом уже узнала, что в этот день в Косовской Митровице шиптари закидали камнями автобусы с сербами, возвращавшимися с Газиместана, и были пострадавшие. Подобные провокации происходят каждый год, но приезжающих на Косово поле на Видовдан меньше не становится - объявления об организованных поездках я видела перед этим и в Белграде, и в Нише...
Снова вырываемся на трассу, еще немного, и автобус становится у обочины. На всякий случай снимаю на цифровой фотоаппарат номер машины - чтобы не забыть и найти потом автобус среди многих других. Колонной растянувшись по дороге, шагаем вверх, на вершину пологого холма, где высится «стуб» - построенная из камня башня-монумент, на которой сверху донизу растянуто полотнище с иконным изображением святого князя Лазаря. Кто-то разворачивает флаги, транспаранты (оказывается, в Сербии тоже есть патриотическая организация под названием «Наши», но с нашей единороссовской молодежью она никак не связана), кто-то несет иконы...
- Ко-со-во jе срце Србиjе! Срце Србиjе! Срце Србиjе! - хором скандируют впереди, и это отдается в груди с каждым шагом, ударами сердца… «Ко-со-во jе срце Србиjе!..» Затыкаю за косынку алый мак, сорванный на обочине, он трепещет у виска, но от ветра яркие шелковые лепестки разлетаются один за другим, оставив зеленую сердцевинку в ресничках тычинок... Внутри у косовских маков - черный крест, образованный рисунком на основаниях лепестков...
По левую руку, метрах в ста от дороги, какое-то военное сооружение - решетчатая наблюдательная вышка, колючая проволока, солдаты. Рядом - развалины, зарастающие травой: потом мне объяснили, что здесь была церковь, разрушенная албанцами. Газиместан охраняют военные и косовская полиция, сам мемориал тоже обнесен «колючкой», но сейчас через пропускной пункт народ валит валом, а рядом с кордоном раскинулись палатки, откуда аппетитно тянет жареным мясом - там готовят на углях плескавицы и продают пиво и газировку, как на праздничных гуляниях. Кто-то уже выпивает и закусывает, расположившись своими маленькими компаниями на траве, но в основном все сосредоточились на площадке вокруг башни, где теснятся флаги и куда ведет широкий бетонный всход. Небольшая сутолока, люди смолкают, расступаются - и через толпу быстро проходит Патриарх Ириней, с ним владыка Теодосий, священники, монахи... Потом, через какое-то время, проходит кто-то еще, кого я не разглядела, тоже со свитой, - но его встречают недовольным гулом и начинают скандировать: «Ратко Младич! Ратко Младич!», - поднимая портреты генерала, которого выдали в Гаагу как раз незадолго до этого. Уж не сам ли Тадич почтил приездом, или это кто-то другой из правительства, тоже причастный?..
Патриарх служит молебен. Звучат речи, но туда, вперед, не пробиться, и я обхожу башню кругом, в надежде отыскать надпись со знаменитым и довольно страшноватым пророчеством-проклятием князя Лазаря, которое он произнес перед Косовской битвой. Но сейчас плита с надписью затянута полотнищем с образом святого князя, а позади башни - вход внутрь, на винтовую лестницу, по которой можно подняться наверх, туда выстроилась очередь. Вокруг площадки - скошенная трава, забор из сетки с колючей проволокой, за ним - кустарник… вдалеке какое-то куполообразное сооружение - наверное, это и есть могила султана Мурата, которого зарезал здесь Милош Обилич… А где, интересно, реки Косова поля - Лаб и Ситница? Наверняка их видно сверху, с башни…
Со мной здоровается смутно знакомый пожилой мужчина - мы виделись два дня назад на фольклорном празднике в Павлице, он запомнил меня и узнал. Он уже торопится уходить, и на прощание советует подняться на башню - оттуда видно все поле битвы. Я так и собираюсь сделать - но вот незадача: со мной большой рюкзак, который я взяла в надежде упасть на хвост к кому-нибудь из едущих в Метохию. Он не тяжелый, но громоздкий - с ним не протиснешься в узкий проход по винтовой лестнице, по которой еще одновременно спускаются сверху. А оставить его внизу… там все вещи, а на дне в пакете с бельем припрятана часть денег…Вроде бы и все свои люди, но мало ли…
В конце концов решаю попросить приглядеть за рюкзаком какую-нибудь из расположившихся на траве компаний, но тут замечаю, что равногорцы из автобуса, за которыми я наблюдаю краем глаза, снялись с места и направляются к выходу. Все. Надо за ними, а то потом не уеду…Эх…
- Эй, тетенька, зачем тебе такой большой мешок? - окликают на обратном пути какие-то веселые парни. Я развожу руками и неуклюже отшучиваюсь:
- Све… своjе с собом носим!
- Као пуж? (Как улитка?) Ха-ха-ха-ха-ха!..
Стварно, као пуж… Смеюсь тоже, хотя жалко и немного обидно, что из-за дурацкого рюкзака на башню так и не поднялась… И так и не увидела божуров - красных диких пионов, которые, по преданию, цветут только на Косовом поле и выросли из пролитой здесь крови. Хотя, если подумать, какие пионы в конце июня… тем более здесь, на этой широте, они, наверное, уже месяца полтора как отцвели…
...Желтый подмаренник, зверобой и ромашки, лиловый шалфей и белый тысячелистник, листья земляники и колоски луговых злаков - этот букетик, собранный на Косовом поле, стоит у меня дома рядом с иконами и прошлогодней освященной вербой. Он давно завял, и травы потеряли цвет, но земля, на которой они выросли, священна...
Фотографии в альбоме «Видовдан. Косово поле» thursday на Яндекс.Фотках
Единственный косовский божур... уже отцветший. Или просто культурный пион...
Развалины церкви - и наблюдательная вышка рядом.
Итальянцы...
Букетик с Косова поля
...Видовдан - слово святое. Видовдан в православном календаре - это день святого Вита или Вида, а в Сербии - одновременно день славы и скорби. На Видовдан перестают куковать кукушки, а в глухую полночь реки, по преданию, окрашиваются кровью - как это было тогда, 28 июня 1389 года, когда на Косовом поле произошла знаменитая битва с турками, которая положила начало пятисотлетнему османскому игу. И определила не только земную, но и метафизическую судьбу сербского народа, избравшего вместо временной победы Небесное Царство.
Грачаница - большое село, сербский анклав неподалеку от Приштины. Помимо сербов, здесь много цыган - чумазые пацанята, промышляющие попрошайничеством, хвостиками таскаются за каждым из приезжих и монотонно канючат: «Гив мани… гив мани…» Центр Грачаницы - монастырь Успения Пресвятой Богородицы, задужбина короля Стефана Милутина, с дивной церковью, построенной в XIV веке. После войны 1999 года сюда была перенесена из Призрена кафедра епископа Рашко-Призренского.
…Во дворе монастыря, перед храмом - деревянный помост-сцена; ее возвели для вчерашнего «Песенного причастия», как назывался Видовданский поэтический «сабор», на котором до позднего вечера читали стихи и награждали поэтов - победителей конкурса. Сегодня на этом помосте, под установленным на случай дождя навесом, служит Видовданскую литургию Патриарх Сербский Ириней. Древняя церковь не вмещает всех собравшихся - людьми заполнена площадь перед храмом, все пространство до ворот… Перед самым причастием вдруг хлынул ливень, да такой, что казалось, разверзлись небеса. Это внесло некоторую сумятицу - толпа мгновенно расцвела зонтами, но те, кому места под ними не хватило, побежали прятаться под деревьями, под карнизами… Однако дождь кончился так же внезапно, как и начался, и служба пошла дальше своим чередом.
После литургии праздник продолжается на Газиместане - так называется мемориал на поле битвы, на месте, где принял мученическую смерть князь Лазарь. Это несколько километров от Грачаницы, между Приштиной и Косовской Митровицей. Центральная улица села заполнена разномастными автобусами, на которых из разных уголков Сербии приехали паломники, но свободных мест ни в одном из них нет - я напрасно мечусь от водителя к водителю, задавая один и тот же вопрос: «Има ли место?». Неужели так и не удастся попасть сегодня на Косово поле? Наконец какие-то ребята в футболках с эмблемой «Равногорского покрета» (четницкого монархического движения) переспрашивают: Русия? - и кивают, мол, има место… Втискиваюсь в автобус, заполненный, как в часы пик, повисаю на поручне. Ничего, ехать недолго… Ага. Как только автобус трогается и отъезжает на пару сотен метров от монастырской площади, начинается то, что по-сербски называется емким словечком «гужва». Длинная вереница автобусов и автомобилей ползет по запруженной улице невыносимо медленно, как через московские перекрестки в часы пик. Нас обгоняют пешеходы, машут людям в автобусах руками… долго тянутся минуты, движутся медленно, как эта вот самая гужва… Это было бы нестерпимо, если бы не сознание того, что мы едем, все-таки едем, и рано или поздно доберемся. Туда, на Косово поле…
«…На три свето и на три саставно
Одлазимо на Косово равно,
Одлазимо на суђено место,
Збогом, маjко, сестро и невесто!..»
Наконец - пробились, вырвались на широкую трассу, помчали с ветерком. Ненадолго - впереди Приштина с ее узкими проездами между котлованами новостроек, которые нужно миновать, чтобы выбраться на митровицкий путь. Вот уже знакомый портрет Билла Клинтона на бульваре его имени (говорят, там есть еще два кафе «Хиллари» и «Моника» - о дивная простота нравов!), уменьшенный клон американской статуи Свободы на крыше отеля (такой вот он, новый косовский патриотизм!) - и опять ползем-гужуемся со скоростью полметра в минуту. Сзади в который раз запевают то «Гимн косовских юнаков», то «Ой, Косово, Косово!..» - грубые мужские голоса горланят нестройно, но драйв бешеный. При этом такт отбивается ладонями по стенам, автобус сотрясается от оглушительного грохота. Ору песни вместе со всеми, наплевав на тональность - все равно меня не слышно... Албанец из стоящей на обочине машины показывает нам средний палец, ему отвечают тем же - в десяток рук. Он смеется, сербы тоже - всем весело, все довольны собой… Со стороны это кажется какой-то забавной игрой, вроде футбольного матча. Потом уже узнала, что в этот день в Косовской Митровице шиптари закидали камнями автобусы с сербами, возвращавшимися с Газиместана, и были пострадавшие. Подобные провокации происходят каждый год, но приезжающих на Косово поле на Видовдан меньше не становится - объявления об организованных поездках я видела перед этим и в Белграде, и в Нише...
Снова вырываемся на трассу, еще немного, и автобус становится у обочины. На всякий случай снимаю на цифровой фотоаппарат номер машины - чтобы не забыть и найти потом автобус среди многих других. Колонной растянувшись по дороге, шагаем вверх, на вершину пологого холма, где высится «стуб» - построенная из камня башня-монумент, на которой сверху донизу растянуто полотнище с иконным изображением святого князя Лазаря. Кто-то разворачивает флаги, транспаранты (оказывается, в Сербии тоже есть патриотическая организация под названием «Наши», но с нашей единороссовской молодежью она никак не связана), кто-то несет иконы...
- Ко-со-во jе срце Србиjе! Срце Србиjе! Срце Србиjе! - хором скандируют впереди, и это отдается в груди с каждым шагом, ударами сердца… «Ко-со-во jе срце Србиjе!..» Затыкаю за косынку алый мак, сорванный на обочине, он трепещет у виска, но от ветра яркие шелковые лепестки разлетаются один за другим, оставив зеленую сердцевинку в ресничках тычинок... Внутри у косовских маков - черный крест, образованный рисунком на основаниях лепестков...
По левую руку, метрах в ста от дороги, какое-то военное сооружение - решетчатая наблюдательная вышка, колючая проволока, солдаты. Рядом - развалины, зарастающие травой: потом мне объяснили, что здесь была церковь, разрушенная албанцами. Газиместан охраняют военные и косовская полиция, сам мемориал тоже обнесен «колючкой», но сейчас через пропускной пункт народ валит валом, а рядом с кордоном раскинулись палатки, откуда аппетитно тянет жареным мясом - там готовят на углях плескавицы и продают пиво и газировку, как на праздничных гуляниях. Кто-то уже выпивает и закусывает, расположившись своими маленькими компаниями на траве, но в основном все сосредоточились на площадке вокруг башни, где теснятся флаги и куда ведет широкий бетонный всход. Небольшая сутолока, люди смолкают, расступаются - и через толпу быстро проходит Патриарх Ириней, с ним владыка Теодосий, священники, монахи... Потом, через какое-то время, проходит кто-то еще, кого я не разглядела, тоже со свитой, - но его встречают недовольным гулом и начинают скандировать: «Ратко Младич! Ратко Младич!», - поднимая портреты генерала, которого выдали в Гаагу как раз незадолго до этого. Уж не сам ли Тадич почтил приездом, или это кто-то другой из правительства, тоже причастный?..
Патриарх служит молебен. Звучат речи, но туда, вперед, не пробиться, и я обхожу башню кругом, в надежде отыскать надпись со знаменитым и довольно страшноватым пророчеством-проклятием князя Лазаря, которое он произнес перед Косовской битвой. Но сейчас плита с надписью затянута полотнищем с образом святого князя, а позади башни - вход внутрь, на винтовую лестницу, по которой можно подняться наверх, туда выстроилась очередь. Вокруг площадки - скошенная трава, забор из сетки с колючей проволокой, за ним - кустарник… вдалеке какое-то куполообразное сооружение - наверное, это и есть могила султана Мурата, которого зарезал здесь Милош Обилич… А где, интересно, реки Косова поля - Лаб и Ситница? Наверняка их видно сверху, с башни…
Со мной здоровается смутно знакомый пожилой мужчина - мы виделись два дня назад на фольклорном празднике в Павлице, он запомнил меня и узнал. Он уже торопится уходить, и на прощание советует подняться на башню - оттуда видно все поле битвы. Я так и собираюсь сделать - но вот незадача: со мной большой рюкзак, который я взяла в надежде упасть на хвост к кому-нибудь из едущих в Метохию. Он не тяжелый, но громоздкий - с ним не протиснешься в узкий проход по винтовой лестнице, по которой еще одновременно спускаются сверху. А оставить его внизу… там все вещи, а на дне в пакете с бельем припрятана часть денег…Вроде бы и все свои люди, но мало ли…
В конце концов решаю попросить приглядеть за рюкзаком какую-нибудь из расположившихся на траве компаний, но тут замечаю, что равногорцы из автобуса, за которыми я наблюдаю краем глаза, снялись с места и направляются к выходу. Все. Надо за ними, а то потом не уеду…Эх…
- Эй, тетенька, зачем тебе такой большой мешок? - окликают на обратном пути какие-то веселые парни. Я развожу руками и неуклюже отшучиваюсь:
- Све… своjе с собом носим!
- Као пуж? (Как улитка?) Ха-ха-ха-ха-ха!..
Стварно, као пуж… Смеюсь тоже, хотя жалко и немного обидно, что из-за дурацкого рюкзака на башню так и не поднялась… И так и не увидела божуров - красных диких пионов, которые, по преданию, цветут только на Косовом поле и выросли из пролитой здесь крови. Хотя, если подумать, какие пионы в конце июня… тем более здесь, на этой широте, они, наверное, уже месяца полтора как отцвели…
...Желтый подмаренник, зверобой и ромашки, лиловый шалфей и белый тысячелистник, листья земляники и колоски луговых злаков - этот букетик, собранный на Косовом поле, стоит у меня дома рядом с иконами и прошлогодней освященной вербой. Он давно завял, и травы потеряли цвет, но земля, на которой они выросли, священна...
Фотографии в альбоме «Видовдан. Косово поле» thursday на Яндекс.Фотках
Единственный косовский божур... уже отцветший. Или просто культурный пион...
Развалины церкви - и наблюдательная вышка рядом.
Итальянцы...
Букетик с Косова поля