Двадцать лет назад, в Тихвинскую
… 8 июля, «утру глубоку», собралась в Тихвин. На Ладожском вокзале милиции - немеряно. Один из служивых, жалуясь, говорит: «Зачем нас сюда согнали?» Другой начальственным басом ему отрывисто отвечает: «Не понимаешь! Государственное дело: икона, попы!»
Голубой спецпоезд «Северная Пальмира» из четырех вагонов - в окошках даже занавески богородичного цвета, синие. По перрону шуршат отцы в подрясниках, озабоченные донельзя. Тут ко мне пристала заспанная журналистка в брючках с голым пузиком, местная «Масяня»: караулила новость. - «Скажите, а за что отца Сергия из Америки собираются чествовать - он, что ли, золотой оклад этот сделал для иконы?» Рецидив советского сознания у «акул пера» нового поколения: по данным из спецхранов, сама Тихвинская не интересовала наших дипломатов, им ризу - пусть и менее ценную, чем та, что они сняли прежде, - мечталось заполучить… (Довелось потом наглядеться на «акул пера», местных и московских, «брошенных на освещение события»: прикатил на торжества радетель за Самодержавную Россию режиссер Михалков, так на банкете подавали водку «Юнкерскую» михалковского же сочинения, и журналисты ящиками тащили ее в автобус…)
И вот - волною молитвенное пение; бежит впереди с плетеной корзиной свечница из Лавры Раиса Афанасьевна и горстями рассыпает цветочные лепестки. И по благоуханной дорожке Стопочками Своими шествует Сама Владычица… Образ несут Тихвинский архиепископ Константин, ректор Духовных школ, и хранитель иконы, о. Сергий Гарклавс. Он 16-летним подростком, заморенным голодом и войной, на спине Тихвинскую икону носил, а тут старенькие руки ослабели, да и роста они с архиепископом разного - и покосившуюся тяжелую икону тут же подхватили другие люди. В этот миг я была близко, и в солнечном луче вдруг высветился Ея чудный лик. Было удивительное ощущение милостивого взгляда Матери Божией! Я взволновалась до слез - «глаза на мокром месте».
...Сам Патриарх весь беленький, сзади на шее младенческий завиток седых волос. Голос надтреснутый, слабый…
Повидаться с названным братом - Алексием Ридигером - приехал почитаемый петербуржцами батюшка о. Василий Ермаков. Богомольцы кинулись благословляться. Он как обычно благодушен, вспоминает, опершись на перильца помоста:
- Да, а 62 года назад в это время немцы-то хотели меня расстрелять… Тихвинская и спасла!
- Вы, батюшка, орел! - хвалят его богомолки.
- Да, я из Орла… - шуточкой отвечает он.
У Владычицы, в Тихвине... (Дневник паломника)
Спецкорром церковных изданий писала большой очерк-репортаж. Да, двадцать лет прошло. Близко Владычица была и на меня поглядела.
Задорная круглолицая барышня была, успела тогда и над брюханом Кураевым посмеяться (а гад запомнил!), и официоз разбавить яркими и ехидными наблюдениями. Но двадцать лет назад были у меня народнические иллюзии, теперь их нет, нет ни единой.