С.С.Аверинцев
Сегодня день рождения Аверинцева.
В этих своих старомодных интеллигентских очках он так похож на моего папу! А ведь так и есть - он был родным человеком.
Нас познакомили после Литургии в храме Илии Обыденного, он аккуратно пожал мою руку, его ладонь была прохладной и спокойной.
Этой рукой он незаметно вывел меня к Богу из духоты самонадеянности. В маленьком эстонском городе Пярну, на берегу холодного моря, в ветхой терраске, звенящей стёклами на ветру, я лежала на диванчике, читая "Поэтику ранневизантийской литературы", и плакала: книжка была больше, чем литературоведческой или даже богословской: она для многих из нас тогда стала учебником живой веры. Между строк, метафорой, намёком, прямым текстом... Спокойные, наполненные личным опытом строки, обращенные лично ко мне.
Так и запомнилось с благодарностью: ветер, море и потрепанная книжка в синей обложке.
В этих своих старомодных интеллигентских очках он так похож на моего папу! А ведь так и есть - он был родным человеком.
Нас познакомили после Литургии в храме Илии Обыденного, он аккуратно пожал мою руку, его ладонь была прохладной и спокойной.
Этой рукой он незаметно вывел меня к Богу из духоты самонадеянности. В маленьком эстонском городе Пярну, на берегу холодного моря, в ветхой терраске, звенящей стёклами на ветру, я лежала на диванчике, читая "Поэтику ранневизантийской литературы", и плакала: книжка была больше, чем литературоведческой или даже богословской: она для многих из нас тогда стала учебником живой веры. Между строк, метафорой, намёком, прямым текстом... Спокойные, наполненные личным опытом строки, обращенные лично ко мне.
Так и запомнилось с благодарностью: ветер, море и потрепанная книжка в синей обложке.