Сталин для Рокоссовского святой?
Думаю, многим известна апокрифическая история о том, как злой Хрущев хотел, чтобы Рокоссовский оклеветал Сталина, а тот ему заявил, что Сталин для него святой. Разумеется, историю эту фан-клуб эффективного Сталина просто обожает. А мне в какой-то момент стало интересно разобраться. Уж больно она выглядит... лубочной что ли. Курьезной.
Давайте разбираться.
Единственный источник этого рассказа - книга "сто сорок бесед с Молотовым". То есть, нижеследующий текст - это рассказ маршала Голованова в изложении Феликса Чуева.
Когда Хрущев попросил Рокоссовского написать какую-нибудь гадость о Сталине, тот ему ответил: «Товарищ Сталин для меня святой». На другой день Константин Константинович пришел на работу, а в его кабинете, в его кресле уже сидит Москаленко и протягивает ему решение о его снятии. Вот так делается.
...
Однажды на правительственном приеме произнесли тост за Никиту Сергеевича, и все потянулись к нему с рюмками, даже хромой Мерецков, а мы с Рокоссовским где-то в серединке стояли, разговаривали, так и остались стоять - наверное, это заметили, потому что мы там самые длинные были, и больше нас на такие приемы не приглашали…
К моменту публикации этих слов ни подтвердить их, ни опровергнуть Рокоссовский уже не мог: умер в 1968 году, за год до того, как начались те самые беседы, которые и станут основой книги.
Стало быть, давайте сходу резюмируем: у нас нет никакой возможности ни гарантированно подтвердить, ни гарантированно опровергнуть этих слов. Вы либо верите Феликсу Чуеву, что маршал Голованов сказал именно так и сказал правду, либо не верите (либо Чуеву, либо Голованову на ваш выбор).
Все, что идет дальше - это просто набор размышлений о контексте.
Датой снятия Рокоссовского с поста замминистра обороны является 1962 год. В общем, может ли нам эта дата что-то сказать? Сложный вопрос. Тот самый знаменитый XX съезд состоялся 6 лет назад. Хрущев у власти уже давно - собственно, править ему остается два года, в 1964 он будет снят.
Тут же встает вопрос: а что, за минувшие шесть лет Хрущев к Рокоссовскому не подходил ни разу (хотя, казалось бы, в том же самом 1956 году Рокоссовский возвращается из Польши), а тут вдруг подошел? А чего он ждал все эти шесть лет? С другой стороны, сказать, что в 1962 году "развенчание культа личности" уже осталось в прошлом, мы тоже не можем. То есть, опять-таки, никакой однозначности мы тут не отышем. Мог Хрущев обратиться с таким требованием? Теоретически мог. Но только теоретически.
Отдельно хочется разобрать историю с этим странным "неподдержанным тостом". То есть, по товарищу Голованову, целые шесть лет они вместе с товарищем Рокоссовским кушали водку в честь Никиты Сергеевича, и им ничего не мешало? А тут вдруг передумали и устроили такой демонстративный демарш. Согласитесь, выглядит довольно странно.
Когда мы рассказываем все это скороговоркой - злой Хрущев решил опорочить эффективного Сталина, потребовал от Рокоссовского клеветать, а тот в отказ, а еще не поднял тост, вот какой гордый и несломленный был человечище - тогда все это выглядит вполне разумно.
Но когда задумываешься о хронологии, история начинает плыть. Шесть лет идет развенчание культа. Шесть лет Рокоссовский при деле. Занимает должности, и на банкетах уж наверное бывает. И все хорошо. А потом в 1962 году Хрущеву вдруг приходит в голову идея ему повелеть оклеветать вождя... и покатилось. Ну странно же. Вся эта история, если уж она случилась, должна была случиться раньше.
А какие у них были отношения?
Как относился, например, Рокоссовский к Сталину? Строго говоря, сдержанно. В его мемуарах отношение к вождю спокойное и уважительное. Никакой лютой апологетизации Сталина, как у того же Голованова, мы в них не отыщем. Проблема, собственно, в том, что в этих мемуарах довольно трудно найти того, к кому бы Рокоссовский относился не спокойно и не уважительно.
Опять-таки, все это голый субъективизм, но при чтении "Солдатского долга" у меня ни разу не возникало ощущения, будто Рокоссовский пишет о "святом".
Интересный вопрос - отношения Рокоссовского и Хрущева. Цитат о Хрущеве в исполнении Рокоссовского я не находил. А вот в Хрущев в мемуарах его упоминает:
"Это чрезвычайно талантливый военачальник и замечательный товарищ. Я мало имел с ним дела, но каждая моя встреча, каждое соприкосновение с ним всегда оставляли наилучшее впечатление о Рокоссовском."
"Ставка правильно сделала, что поставила там еще один фронт и назначила командующим достойнейшего генерала Рокоссовского."
"Сейчас не могу сказать, какое было соотношение сил на нашем направлении и у Рокоссовского, которого я очень уважал и уважаю сейчас. Я считаю его одним из лучших командующих войсками. И как человек он мне нравился. Особенно нравилась его служебная порядочность. Не хочу возвышать кого-то с тем, чтобы кого-то унизить, или наоборот. Надо всем отдать должное в таком великом деле, каким была битва на Курской дуге."
Согласитесь: если описанные Головановым истории имели место быть, Никита Сергеевич предстает перед нами очень великодушным человеком. Но лично мне кажется, что в этих характеристиках - а ведь Хрущева за язык никто не тянул - скорее видно отсутствие кошек между ним и Рокоссовским. Во всяком случае, черных кошек такого масштаба, как описано у Голованова.
Еще один специфический момент: Рокоссовский и в мемуарах, и в поведении производит впечатление очень сдержанного, взвешенного человека. Сложно представить что он позволит себе такой явный эпатаж в разговоре с высшим руководителем государства. Кто угодно, только не он.
Отдельно следует упомянуть еще один связанный с маршалом Головановым момент. Этот человек подарил миру как минимум еще одну цитату: знаменитые сталинские слова про горы мусора, который ветер истории развеет с его могилы. И с этой цитатой и ее контекстом тоже слишком уж много - мягко говоря - неясностей и невыясненностей.
Ну хоть что делайте, а у меня возникает ощущение, что маршал Голованов слишком уж вольно позволял себе относиться к цитированию людей, которые его слов уже не опровергнут. Впрочем, это все мои ощущения, которые к делу не пришьешь.
А резюмировать этот пост я вижу занятием бессмысленным. В конечном итоге, все упирается в веру. Хотите - верьте Чуеву и Голованову, не хотите - не верьте. Ни подтвердить, ни опровергнуть их слов возможным не представляется.
Такие дела.
Давайте разбираться.
Единственный источник этого рассказа - книга "сто сорок бесед с Молотовым". То есть, нижеследующий текст - это рассказ маршала Голованова в изложении Феликса Чуева.
Когда Хрущев попросил Рокоссовского написать какую-нибудь гадость о Сталине, тот ему ответил: «Товарищ Сталин для меня святой». На другой день Константин Константинович пришел на работу, а в его кабинете, в его кресле уже сидит Москаленко и протягивает ему решение о его снятии. Вот так делается.
...
Однажды на правительственном приеме произнесли тост за Никиту Сергеевича, и все потянулись к нему с рюмками, даже хромой Мерецков, а мы с Рокоссовским где-то в серединке стояли, разговаривали, так и остались стоять - наверное, это заметили, потому что мы там самые длинные были, и больше нас на такие приемы не приглашали…
К моменту публикации этих слов ни подтвердить их, ни опровергнуть Рокоссовский уже не мог: умер в 1968 году, за год до того, как начались те самые беседы, которые и станут основой книги.
Стало быть, давайте сходу резюмируем: у нас нет никакой возможности ни гарантированно подтвердить, ни гарантированно опровергнуть этих слов. Вы либо верите Феликсу Чуеву, что маршал Голованов сказал именно так и сказал правду, либо не верите (либо Чуеву, либо Голованову на ваш выбор).
Все, что идет дальше - это просто набор размышлений о контексте.
Датой снятия Рокоссовского с поста замминистра обороны является 1962 год. В общем, может ли нам эта дата что-то сказать? Сложный вопрос. Тот самый знаменитый XX съезд состоялся 6 лет назад. Хрущев у власти уже давно - собственно, править ему остается два года, в 1964 он будет снят.
Тут же встает вопрос: а что, за минувшие шесть лет Хрущев к Рокоссовскому не подходил ни разу (хотя, казалось бы, в том же самом 1956 году Рокоссовский возвращается из Польши), а тут вдруг подошел? А чего он ждал все эти шесть лет? С другой стороны, сказать, что в 1962 году "развенчание культа личности" уже осталось в прошлом, мы тоже не можем. То есть, опять-таки, никакой однозначности мы тут не отышем. Мог Хрущев обратиться с таким требованием? Теоретически мог. Но только теоретически.
Отдельно хочется разобрать историю с этим странным "неподдержанным тостом". То есть, по товарищу Голованову, целые шесть лет они вместе с товарищем Рокоссовским кушали водку в честь Никиты Сергеевича, и им ничего не мешало? А тут вдруг передумали и устроили такой демонстративный демарш. Согласитесь, выглядит довольно странно.
Когда мы рассказываем все это скороговоркой - злой Хрущев решил опорочить эффективного Сталина, потребовал от Рокоссовского клеветать, а тот в отказ, а еще не поднял тост, вот какой гордый и несломленный был человечище - тогда все это выглядит вполне разумно.
Но когда задумываешься о хронологии, история начинает плыть. Шесть лет идет развенчание культа. Шесть лет Рокоссовский при деле. Занимает должности, и на банкетах уж наверное бывает. И все хорошо. А потом в 1962 году Хрущеву вдруг приходит в голову идея ему повелеть оклеветать вождя... и покатилось. Ну странно же. Вся эта история, если уж она случилась, должна была случиться раньше.
А какие у них были отношения?
Как относился, например, Рокоссовский к Сталину? Строго говоря, сдержанно. В его мемуарах отношение к вождю спокойное и уважительное. Никакой лютой апологетизации Сталина, как у того же Голованова, мы в них не отыщем. Проблема, собственно, в том, что в этих мемуарах довольно трудно найти того, к кому бы Рокоссовский относился не спокойно и не уважительно.
Опять-таки, все это голый субъективизм, но при чтении "Солдатского долга" у меня ни разу не возникало ощущения, будто Рокоссовский пишет о "святом".
Интересный вопрос - отношения Рокоссовского и Хрущева. Цитат о Хрущеве в исполнении Рокоссовского я не находил. А вот в Хрущев в мемуарах его упоминает:
"Это чрезвычайно талантливый военачальник и замечательный товарищ. Я мало имел с ним дела, но каждая моя встреча, каждое соприкосновение с ним всегда оставляли наилучшее впечатление о Рокоссовском."
"Ставка правильно сделала, что поставила там еще один фронт и назначила командующим достойнейшего генерала Рокоссовского."
"Сейчас не могу сказать, какое было соотношение сил на нашем направлении и у Рокоссовского, которого я очень уважал и уважаю сейчас. Я считаю его одним из лучших командующих войсками. И как человек он мне нравился. Особенно нравилась его служебная порядочность. Не хочу возвышать кого-то с тем, чтобы кого-то унизить, или наоборот. Надо всем отдать должное в таком великом деле, каким была битва на Курской дуге."
Согласитесь: если описанные Головановым истории имели место быть, Никита Сергеевич предстает перед нами очень великодушным человеком. Но лично мне кажется, что в этих характеристиках - а ведь Хрущева за язык никто не тянул - скорее видно отсутствие кошек между ним и Рокоссовским. Во всяком случае, черных кошек такого масштаба, как описано у Голованова.
Еще один специфический момент: Рокоссовский и в мемуарах, и в поведении производит впечатление очень сдержанного, взвешенного человека. Сложно представить что он позволит себе такой явный эпатаж в разговоре с высшим руководителем государства. Кто угодно, только не он.
Отдельно следует упомянуть еще один связанный с маршалом Головановым момент. Этот человек подарил миру как минимум еще одну цитату: знаменитые сталинские слова про горы мусора, который ветер истории развеет с его могилы. И с этой цитатой и ее контекстом тоже слишком уж много - мягко говоря - неясностей и невыясненностей.
Ну хоть что делайте, а у меня возникает ощущение, что маршал Голованов слишком уж вольно позволял себе относиться к цитированию людей, которые его слов уже не опровергнут. Впрочем, это все мои ощущения, которые к делу не пришьешь.
А резюмировать этот пост я вижу занятием бессмысленным. В конечном итоге, все упирается в веру. Хотите - верьте Чуеву и Голованову, не хотите - не верьте. Ни подтвердить, ни опровергнуть их слов возможным не представляется.
Такие дела.