Лучше просить, чем работать
В передаче-лотерее на одном из арабских телеканалов объявили первого из шести победителей. Им оказался суданец. Он выиграл один миллион долларов. Лотерея проводилась во всех арабских странах. Вот уже в который раз в рекламном ролике этой передачи с ним связываются по телефону, просят назвать имя и после этого поздравляют с полученным миллионом, на что в трубке в ответ раздается радостное улюлюканье.
В общем, счастливая и удивительная история, но представишь жизнь этого человека после такого публичного оглашения новости о свалившемся на него богатстве, и становится его жаль. Представляешь, как он окажется в кольце просителей, которые моментально сбегутся, заслышав о полученном миллионе. Его будут бесконечно поздравлять, а заодно и выпрашивать какую-нибудь часть от миллиона, не только все близкие и дальние родственники, а также родственники этих родственников, но и соседи, коллеги, земляки. Неизвестно еще, останется ли ему что-то от этого миллиона после того, как уважит всех просителей. А не уважит, пойдут слухи, что жадный, что возгордился.
Ведь для суданцев просить у "богатого" или того, кого они считают богатым, совсем не зазорно. Гораздо зазорнее работать и зарабатывать или работать и рассчитывать только на свои силы.
Жена одного из вице-президентов страны, женщина скромная и обличьем, и поведением, вышедшая из народа, испытавшая в своей жизни и тюрьму, и суму (муж-вице-президент раньше был оппозиционером, а муж и жена, как известно, - одна сатана, даже в политике) рассказывала мне, что вместо дамской кокетливой сумочки вынуждена все время носить с собой объемный портфель из-за количества бумаг, которые ей приходится таскать.В основном эти бумаги - просьбы о помощи, но не помощи, например, в том, чтобы добиться справедивости или преодолеть бюрократические препоны, а в более насущных вопросах - подкинуть денег, чтобы дом построить, на лечение и разные другие нужды, которых у простого суданского народа, разумеется, немало.
"Все просят, думают, мы в золоте купаемся", - говорит она, - даже к дочери моей, врачу, больше просителей приходит, чем больных, она уже устала от всего этого".
Действительно, зачем сидеть и ждать милостей от природы или работодателя, когда есть более чувствительные к народным жалобам источники дохода, например, жена президента или богатенькие иностранцы.
Я, конечно, привыкла к тому, что в Судане постоянно привлекаю внимание попрошаек на улицах. Но как-то ко мне подошел средних лет мужчина, прилично выглядевший, в рубашке, брюках и даже обутый в ботинки, а не в сандалии или шлепки, как здесь обычно принято. Был он довольно упитан, лицом кругл, аккуратная форма усов, то есть на нищего никак не походил. "Извините, мадам, - обратился он неожиданно ко мне - не дадите ли денег на завтрак?" Не совсем поняв, я решила, что он просит денег, чтобы купить завтрак какому-нибудь нищему. "Кто хочет позавтракать?", - переспросила я. "Да вот я с коллегой решили позавтракать", - не смущаясь, пояснил он.
Не знаю, какие эмоции отразились после его объяснения на моем лице, потому что на пару секунд речь от такой наглости я потеряла. Чтобы мужчина в расцвете лет и сил, работающий, не инвалид, вот так совершенно бесцеременно выпрашивал у меня деньги и ни на какое-то, допустим, мифическое лечение, а на завтрак, который могут позволить себе самые бедные люди в Судане, с этим я еще не сталкивалась.
Зато много раз сталкивалась с тем, когда люди не хотят заработать, даже если деньги сами плывут им в руки. Моя подруга пыталась поймать на улице такси и, увидев сразу несколько припаркованных у обочины машин, направилась к ним. Каково же было ее удивление, когда никто из водителей не захотел ее везти и даже не стали обсуждать с ней цену проезда, по той простой причине, что они пили в это время чай! И им было не до пассажиров. При этом они не были таксистами, нанятыми компанией за зарплату, их такси - это их собственность, единственное, что приносит им доход, который зависит от количества перевезенных пассажиров.
Казалось бы, хозяин сувенирной лавки, как никто другой, должен быть заинтересован в клиентах. В Судане мимолетно залетевших туристов не очень много, в основном иностранцы живут здесь подолгу, приходят за традиционными для этих краев сувенирами - фигурками из эбенового дерева, деревянными масками, слоновой костью - не один раз и покупают их помногу, то есть клиентура они не разовая, а долгосрочная. Еще и друзей, родственников приводят в знакомые лавки, когда те их навещают. И вот такая ситуация: человек выбирает памятный сувенир, договаривается о цене, потом ненадолго отходит, возвращается в лавку, чтобы оплатить и забрать выбранную вещь, а в недрах лавки - темнота. Может, что-то случилось с электричеством, но хозяин дважды объясняет из тьмы настырному туристу: "Я закрываюсь, закончил работу". Он, правда, все равно пытается его уговорить, робко бросая в темноту, мол мне бы только оплатить. Но хозяин непреклонен: закрылся и все. И пропади пропадом все краткосрочные и долгосрочные туристы, а заодно и прибыль, которую они могут принести.
Капиталистические теории о стимулирующей роли рынка и частной собственности к труду и улучшению его производительности в Судане терпят крах. Суданцы даже на себя работают неохотно, а уж на чужого дядю тем более. В госуреждениях они получают очень мало, но не нарабатывают даже на эти небольшие деньги.
Просить для суданца - занятие более органичное, чем трудиться.
В общем, счастливая и удивительная история, но представишь жизнь этого человека после такого публичного оглашения новости о свалившемся на него богатстве, и становится его жаль. Представляешь, как он окажется в кольце просителей, которые моментально сбегутся, заслышав о полученном миллионе. Его будут бесконечно поздравлять, а заодно и выпрашивать какую-нибудь часть от миллиона, не только все близкие и дальние родственники, а также родственники этих родственников, но и соседи, коллеги, земляки. Неизвестно еще, останется ли ему что-то от этого миллиона после того, как уважит всех просителей. А не уважит, пойдут слухи, что жадный, что возгордился.
Ведь для суданцев просить у "богатого" или того, кого они считают богатым, совсем не зазорно. Гораздо зазорнее работать и зарабатывать или работать и рассчитывать только на свои силы.
Жена одного из вице-президентов страны, женщина скромная и обличьем, и поведением, вышедшая из народа, испытавшая в своей жизни и тюрьму, и суму (муж-вице-президент раньше был оппозиционером, а муж и жена, как известно, - одна сатана, даже в политике) рассказывала мне, что вместо дамской кокетливой сумочки вынуждена все время носить с собой объемный портфель из-за количества бумаг, которые ей приходится таскать.В основном эти бумаги - просьбы о помощи, но не помощи, например, в том, чтобы добиться справедивости или преодолеть бюрократические препоны, а в более насущных вопросах - подкинуть денег, чтобы дом построить, на лечение и разные другие нужды, которых у простого суданского народа, разумеется, немало.
"Все просят, думают, мы в золоте купаемся", - говорит она, - даже к дочери моей, врачу, больше просителей приходит, чем больных, она уже устала от всего этого".
Действительно, зачем сидеть и ждать милостей от природы или работодателя, когда есть более чувствительные к народным жалобам источники дохода, например, жена президента или богатенькие иностранцы.
Я, конечно, привыкла к тому, что в Судане постоянно привлекаю внимание попрошаек на улицах. Но как-то ко мне подошел средних лет мужчина, прилично выглядевший, в рубашке, брюках и даже обутый в ботинки, а не в сандалии или шлепки, как здесь обычно принято. Был он довольно упитан, лицом кругл, аккуратная форма усов, то есть на нищего никак не походил. "Извините, мадам, - обратился он неожиданно ко мне - не дадите ли денег на завтрак?" Не совсем поняв, я решила, что он просит денег, чтобы купить завтрак какому-нибудь нищему. "Кто хочет позавтракать?", - переспросила я. "Да вот я с коллегой решили позавтракать", - не смущаясь, пояснил он.
Не знаю, какие эмоции отразились после его объяснения на моем лице, потому что на пару секунд речь от такой наглости я потеряла. Чтобы мужчина в расцвете лет и сил, работающий, не инвалид, вот так совершенно бесцеременно выпрашивал у меня деньги и ни на какое-то, допустим, мифическое лечение, а на завтрак, который могут позволить себе самые бедные люди в Судане, с этим я еще не сталкивалась.
Зато много раз сталкивалась с тем, когда люди не хотят заработать, даже если деньги сами плывут им в руки. Моя подруга пыталась поймать на улице такси и, увидев сразу несколько припаркованных у обочины машин, направилась к ним. Каково же было ее удивление, когда никто из водителей не захотел ее везти и даже не стали обсуждать с ней цену проезда, по той простой причине, что они пили в это время чай! И им было не до пассажиров. При этом они не были таксистами, нанятыми компанией за зарплату, их такси - это их собственность, единственное, что приносит им доход, который зависит от количества перевезенных пассажиров.
Казалось бы, хозяин сувенирной лавки, как никто другой, должен быть заинтересован в клиентах. В Судане мимолетно залетевших туристов не очень много, в основном иностранцы живут здесь подолгу, приходят за традиционными для этих краев сувенирами - фигурками из эбенового дерева, деревянными масками, слоновой костью - не один раз и покупают их помногу, то есть клиентура они не разовая, а долгосрочная. Еще и друзей, родственников приводят в знакомые лавки, когда те их навещают. И вот такая ситуация: человек выбирает памятный сувенир, договаривается о цене, потом ненадолго отходит, возвращается в лавку, чтобы оплатить и забрать выбранную вещь, а в недрах лавки - темнота. Может, что-то случилось с электричеством, но хозяин дважды объясняет из тьмы настырному туристу: "Я закрываюсь, закончил работу". Он, правда, все равно пытается его уговорить, робко бросая в темноту, мол мне бы только оплатить. Но хозяин непреклонен: закрылся и все. И пропади пропадом все краткосрочные и долгосрочные туристы, а заодно и прибыль, которую они могут принести.
Капиталистические теории о стимулирующей роли рынка и частной собственности к труду и улучшению его производительности в Судане терпят крах. Суданцы даже на себя работают неохотно, а уж на чужого дядю тем более. В госуреждениях они получают очень мало, но не нарабатывают даже на эти небольшие деньги.
Просить для суданца - занятие более органичное, чем трудиться.