90 лет назад
Л.-гв. Волынского полка штабс-капитан Лашкевич †
Л.-гв. сапёрного полка поручик Устругов †
Л.-гв. Московского полка поручик Вериго †
Л.-гв. Московского полка прапорщик Шабунин †
Л.-гв. Московского полка штабс-капитан фон Ферген †
Самокатного запасного батальона поручик Нагурский †
Самокатного запасного батальона полковник Балкашин †
Офицеры и нижние чины Петроградской полиции †
и многие другие - те, кто умер, не изменив долгу.
Вечная им память †
«Оттуда - стали сильно ворота толкать и раскачивать, и со звериным воем.
От ворот на казарменный плац вёл узкий проход между манежем и цейхаузом - Фермопилы. И в нём осталось четверо прапорщиков.
Переглянувшись - достали револьверы.
И - протянули их к стрельбе, - отступая, отступая от ворот.
А ворота со скрежетом, треском - рухнули!
И оттуда - хлынула толпа чёрных пальто и серых шинелей, все в красных лоскутах.
Ворвались! Но увидели поднятые на них револьверы.
Тишина.
Молоденькие, да просто мальчики, все с учебных скамей недавно, шаг за шагом четверо прапорщиков отступали с выставленными наганами. Почему-то им, четверым новичкам, досталось защищать столетнюю твердыню лейб-гвардейского полка - и звончей того рёва, который опять поднялся в напирающей толпе, в их ушах дозвучивало:
- Господа! Неужели будете в народ стрелять?!
Но додумать им не пришлось. Из медленно наступающей толпы выскочил вперёд в чёрном треухе с искажённым лицом рабочий - и первый выстрелил из револьвера в них.
Промахнулся.
И тогда Шабунин вполне уверенно выстрелил в лоб его, скраденный шапкой.
И тот рухнул лицом в снег.
Миг молчанья опять, пресекая крик толпы.
И четвёрка офицеров отшагивала дальше, пятясь.
Уже кончались Фермопилы между зданьями, и за спинами прапорщиков распахивался широкий плац. Но помощь оттуда не подступала к ним.
Да могли они помнить, что и нет её вообще.
На всей Выборгской мятежной стороне неоткуда было ждать им помощи. От гвардейских батальонов из центра? - но вот и Преображенский унтер был при пулемётах. Из Действующей армии? - но не сегодня. Птицами всё пронеслось в голове Шабунина вмиг. И вся несостоявшаяся жизнь его и радостная деятельность.
Почему-то они, четверо тонких, перехваченных свежими ремнями и даже со свистками в гнёздышках на наплечных ремнях, - должны были за всех и за вся удерживать эту толпу.
И когда выскочил второй рабочий с револьвером - Шабунин выстрелил прежде, и тот упал в снег.
И толпа завыла снова - и вся заедино кинулась на них сразу.
И не по страху, который прийти бы не успел, но по простому разумному соображению они все четверо - кто стрельнув, кто не стрельнув - повернулись и легконого побежали через плац, ещё придерживая такие помешные шашки.
Но в спину Шабунина кто-то толкнул как огромным бревном - и огненный всплеск из головы полыхнул на небо.»
(Петроград, Бол. Сампсониевский пр., Московские казармы, 27 февраля/12 марта 1917 г.)
Л.-гв. сапёрного полка поручик Устругов †
Л.-гв. Московского полка поручик Вериго †
Л.-гв. Московского полка прапорщик Шабунин †
Л.-гв. Московского полка штабс-капитан фон Ферген †
Самокатного запасного батальона поручик Нагурский †
Самокатного запасного батальона полковник Балкашин †
Офицеры и нижние чины Петроградской полиции †
и многие другие - те, кто умер, не изменив долгу.
Вечная им память †
«Оттуда - стали сильно ворота толкать и раскачивать, и со звериным воем.
От ворот на казарменный плац вёл узкий проход между манежем и цейхаузом - Фермопилы. И в нём осталось четверо прапорщиков.
Переглянувшись - достали револьверы.
И - протянули их к стрельбе, - отступая, отступая от ворот.
А ворота со скрежетом, треском - рухнули!
И оттуда - хлынула толпа чёрных пальто и серых шинелей, все в красных лоскутах.
Ворвались! Но увидели поднятые на них револьверы.
Тишина.
Молоденькие, да просто мальчики, все с учебных скамей недавно, шаг за шагом четверо прапорщиков отступали с выставленными наганами. Почему-то им, четверым новичкам, досталось защищать столетнюю твердыню лейб-гвардейского полка - и звончей того рёва, который опять поднялся в напирающей толпе, в их ушах дозвучивало:
- Господа! Неужели будете в народ стрелять?!
Но додумать им не пришлось. Из медленно наступающей толпы выскочил вперёд в чёрном треухе с искажённым лицом рабочий - и первый выстрелил из револьвера в них.
Промахнулся.
И тогда Шабунин вполне уверенно выстрелил в лоб его, скраденный шапкой.
И тот рухнул лицом в снег.
Миг молчанья опять, пресекая крик толпы.
И четвёрка офицеров отшагивала дальше, пятясь.
Уже кончались Фермопилы между зданьями, и за спинами прапорщиков распахивался широкий плац. Но помощь оттуда не подступала к ним.
Да могли они помнить, что и нет её вообще.
На всей Выборгской мятежной стороне неоткуда было ждать им помощи. От гвардейских батальонов из центра? - но вот и Преображенский унтер был при пулемётах. Из Действующей армии? - но не сегодня. Птицами всё пронеслось в голове Шабунина вмиг. И вся несостоявшаяся жизнь его и радостная деятельность.
Почему-то они, четверо тонких, перехваченных свежими ремнями и даже со свистками в гнёздышках на наплечных ремнях, - должны были за всех и за вся удерживать эту толпу.
И когда выскочил второй рабочий с револьвером - Шабунин выстрелил прежде, и тот упал в снег.
И толпа завыла снова - и вся заедино кинулась на них сразу.
И не по страху, который прийти бы не успел, но по простому разумному соображению они все четверо - кто стрельнув, кто не стрельнув - повернулись и легконого побежали через плац, ещё придерживая такие помешные шашки.
Но в спину Шабунина кто-то толкнул как огромным бревном - и огненный всплеск из головы полыхнул на небо.»
(Петроград, Бол. Сампсониевский пр., Московские казармы, 27 февраля/12 марта 1917 г.)