Либерал XIX века
"Напомню: идёт весна 1859 года. Крепостное право формально не отменено. Именно поэтому Василий Иванович Базаров - отец ещё одного героя романа - Евгения Базарова - по-прежнему порет своих оброчных мужиков за пьянство. В то же время этого не позволяет себе либерал Кирсанов-старший.
Кирсанов, не дожидаясь царского «рескрипта», поспешил отпустить своих мужиков на свободу, одновременно отобрав гарантированное крепостной зависимостью право на труд. На их полях у Кирсанова уже трудятся наёмные работники. А крепостному мужику предоставлено право жить, как ему хочется. Вот он и шляется по кабакам в те дни, когда следует пахать.
Правда, побывав у Кирсановых на скотном дворе, Базаров не без злорадства отмечает, что к большим переменам новый подход к хозяйствованию не привёл: «Скот плохой, и лошади разбитые. Строения тоже подгуляли, и работники смотрят отъявленными ленивцами». Тем не менее выгоду от освобождения крестьян либералы Кирсановы всё же получили. Они освободили себя, говоря по-современному, от «социалки». И даже успели с выгодой для себя распродать кое-что из общинной собственности.
(...)
Путники въехали во двор помещичьей усадьбы. «Толпа дворовых не высыпала на крыльцо встречать господ». Нынешнему читателю и данная деталь, к сожалению, ничего не говорит. А она важнейшая. Дело в том, что при крепостном праве согласно традиции, идущей ещё от системы пожизненного найма, известного как холопство, дворовый человек не владел личной собственностью. В том числе и собственным домом. Он жил на всём господском и находился до самой смерти под крышей помещичьей усадьбы.
А что сделал Николай Петрович Кирсанов, отпустив дворовых на волю? По сути, он выгнал людей на улицу, где они оказались без работы, без куска хлеба и без крыши над головой. Но свободными. Ура! Хвала царю-освободителю! Кстати, именно после реформ 1861 года в России бродяжничество стало массовым явлением. Таким же безобразным, как бомжатничество в наши дни.
Читаем роман далее. «А это впереди, кажется, наш лес?» - спросил Аркадий у отца по дороге в усадьбу. «Да, наш, только я его продал, - отвечает Кирсанов-старший, - в нынешнем году его сводить будут». Аркадий изумлённо восклицает: «Зачем ты его продал?» Отец спокойно отвечает: «Деньги были нужны; притом же эта земля отходит мужикам»… «Жаль леса», - заметил Аркадий и стал глядеть кругом.
Ничего не подозревающих мужиков папа обокрал. Однако этот факт нашего юного либерала и космополита нисколько не взволновал.
(...)
Если приблизить язык XIX века к современному, то нужно сказать: отмена крепостного права началась, как это зорко углядел Иван Тургенев, с того, что помещики освободили себя от «социалки», существовавшей при крепостном праве. Оно, помимо непременного выделения крестьянину земельного надела, предполагало обеспечение его избой, зерном в неурожайный год и т.д. Понятно, что просвещённый либерал Кирсанов ничего такого для своих крестьян не делал. Иначе его мужики к моменту их освобождения от крепостной зависимости не выглядели бы так по-нищенски: «Как нарочно, мужички встречались все обтёрханные, на плохих клячонках; как нищие в лохмотьях»… "
(источник)
Кирсанов, не дожидаясь царского «рескрипта», поспешил отпустить своих мужиков на свободу, одновременно отобрав гарантированное крепостной зависимостью право на труд. На их полях у Кирсанова уже трудятся наёмные работники. А крепостному мужику предоставлено право жить, как ему хочется. Вот он и шляется по кабакам в те дни, когда следует пахать.
Правда, побывав у Кирсановых на скотном дворе, Базаров не без злорадства отмечает, что к большим переменам новый подход к хозяйствованию не привёл: «Скот плохой, и лошади разбитые. Строения тоже подгуляли, и работники смотрят отъявленными ленивцами». Тем не менее выгоду от освобождения крестьян либералы Кирсановы всё же получили. Они освободили себя, говоря по-современному, от «социалки». И даже успели с выгодой для себя распродать кое-что из общинной собственности.
(...)
Путники въехали во двор помещичьей усадьбы. «Толпа дворовых не высыпала на крыльцо встречать господ». Нынешнему читателю и данная деталь, к сожалению, ничего не говорит. А она важнейшая. Дело в том, что при крепостном праве согласно традиции, идущей ещё от системы пожизненного найма, известного как холопство, дворовый человек не владел личной собственностью. В том числе и собственным домом. Он жил на всём господском и находился до самой смерти под крышей помещичьей усадьбы.
А что сделал Николай Петрович Кирсанов, отпустив дворовых на волю? По сути, он выгнал людей на улицу, где они оказались без работы, без куска хлеба и без крыши над головой. Но свободными. Ура! Хвала царю-освободителю! Кстати, именно после реформ 1861 года в России бродяжничество стало массовым явлением. Таким же безобразным, как бомжатничество в наши дни.
Читаем роман далее. «А это впереди, кажется, наш лес?» - спросил Аркадий у отца по дороге в усадьбу. «Да, наш, только я его продал, - отвечает Кирсанов-старший, - в нынешнем году его сводить будут». Аркадий изумлённо восклицает: «Зачем ты его продал?» Отец спокойно отвечает: «Деньги были нужны; притом же эта земля отходит мужикам»… «Жаль леса», - заметил Аркадий и стал глядеть кругом.
Ничего не подозревающих мужиков папа обокрал. Однако этот факт нашего юного либерала и космополита нисколько не взволновал.
(...)
Если приблизить язык XIX века к современному, то нужно сказать: отмена крепостного права началась, как это зорко углядел Иван Тургенев, с того, что помещики освободили себя от «социалки», существовавшей при крепостном праве. Оно, помимо непременного выделения крестьянину земельного надела, предполагало обеспечение его избой, зерном в неурожайный год и т.д. Понятно, что просвещённый либерал Кирсанов ничего такого для своих крестьян не делал. Иначе его мужики к моменту их освобождения от крепостной зависимости не выглядели бы так по-нищенски: «Как нарочно, мужички встречались все обтёрханные, на плохих клячонках; как нищие в лохмотьях»… "
(источник)