"Я тоже была, прохожий! Прохожий, остановись!"
8 октября был день рождения поэтессы Марины Цветаевой.
Знаю, что у многих неоднозначное отношение к ней и - следовательно - к ее творчеству.
Я с творчеством Цветаевой познакомилась в 11 классе, когда мы проходили поэзию Серебряного века.
Я тогда сама переживала трагическую ситуацию в своей жизни: меня бросил мой первый мужчина, с которым я намеревалась "долго и счастливо", а он вдруг в один непрекрасный день решил, что дальше будет "долго и счастливо" уже без меня.
И стихи Цветаевой (и Ахматовой!) - трагичные, пронзительные, с надрывом, в каждой строчке которых сквозило одиночество и непростая женская судьба - очень точно легли на струны моей надорванной души.
Я не интересовалась тогда особенно деталями ее биографии, не стремилась вникнуть.
Да, знала, разумеется, что она покончила с собой. Но так как тогда я сама была в шаге от такого же шага, простите за грустный каламбур, то мне уж точно не могло прийти в голову осуждать ее за такое решение.
Когда осенью прошлого года волею судеб я оказалась в Елабуге, в домике, где Марина Цветаева провела последние дни своей жизни, то я как-то вновь ощутила близость с поэтессой, прочувствовала сполна ее боль, тяготы, страдания. Прониклась еще большим сочувствием к ней - и все так же не могла осудить ее за решение уйти из жизни.
Кто-то орет "Да как можно было оставить ребенка?!! Что она за мать!?"
А я прекрасно знаю, что когда ты стоишь на грани, то тебе совершенно ни до кого... Дети, не дети, всё где-то там, за периферией твоего осознания. Мир сужается до пульсирующей болью точки - тебя самой. И больше в нем ничего нет. И никого.
Не всем дано быть прекраснодушными любящими матерями.
У меня самой один ребенок, но интуитивно мне вполне понятна ситуация, при которой одного ребенка ты обожаешь всей душой (я сейчас про Ариадну, старшую дочь Цветаевой), а второго просто терпишь (а это - об Ирине, средней дочери, которая умерла еще ребенком).
Цветаева была - талант, гений! К ней нельзя подходить с общими обывательскими мерками.
Но в то же время мне ее безумно, по-человечески жаль..
Возможно, наградив ее талантом, Господь отнял у нее возможность простого человеческого счастья, способность быть матерью - не физически, а духовно.
И кто мы такие, чтобы ее судить...
Да, собственно, фото из поездки в Елабугу я и хочу тут показать.
Как я уже писала, мы были там осенью, в октябре 2023 года.
Было адски холодно, пасмурно, и это все добавляло атмосфере уныния и ощущения "все тлен".
Как-то очень живо представлялось себе депрессивное состояние Цветаевой, ее усталость, отчаяние от безденежья, весь этот беспросвет, в который ее жизнь превратилась к финалу..
Пока ждали в комнатке рядом с сенями начала экскурсии, почитали разложенные на витринах статьи, письма, предсмертные записки Цветаевой, отрывки из дневников Мура, ее сына..
Стихотворение Евтушенко на смерть Марины Цветаевой и будто бы тот самый гвоздь..
Домик сам по себе миленький, внутри пасторальные интерьеры, кажется, что ты попал на машине времени прямиком в начало ХХ века)
Но рассказ экскурсовода переносит тебя в август 1941 года, где вместе с другими эвакуированными из Москвы Цветаева с 16-летним сыном Георгием ступают с парохода на берег Камы, их заселяют - как и прочих беженцев - в дома местных жителей.
Цветаеву поселили в дом семьи Бродельщиковых.
Вот каково ей было, москвичке, из хорошей семьи, из дома на Трехпрудном - попасть в эту полутемную деревенскую избу??
Это комната - зал - где жили сами Бордельщиковы.
Тут полностью воссоздана обстановка 1941 года. Сохранилась даже швейная машинка Зингер: хозяйка дома, Анастасия Ивановна, была белошвейкой.
Спальню, отделенную от хозяйской комнаты простой ситцевой занавеской, отдали Марине с сыном.
Тут они и жили эти десять дней..
Вот кажется: всего лишь 10 дней. Чуть больше недели. Время так несется, что там за неделю заметишь?
А так рассказывают о жизни Марины в эти дни, что создается впечатление, будто она провела тут не меньше года...
Кухня, где поэтесса завтракала и ужинала (на обед ходили в ближайшую столовую). В буфете - посуда, которой пользовалась Цветаева.
На календаре навсегда осталось 31 августа, воскресенье.
Накануне, 30 августа, Георгий, сын Цветаевой, писал в своем дневнике:
"Вчера к вечеру мать еще решила назавтра ехать в Чистополь. Но потом к ней пришли Саконская и некая Ржановская, которые ей посоветовали не уезжать. Ржановская рассказала ей о том, что она слышала о возможности работы на огородном совхозе в 2 км отсюда - там платят 6 рублей в день плюс хлеб, кажется. Мать ухватилась за эту перспективу, тем более, что, по ее словам, комнаты в Чистополе можно найти только на окраинах, на окраинах, на отвратительных, грязных, далеких от центра улицах. Потом Ржановская и Саконская сказали, что они не бросят мать, что они организуют среди писателей уроки французского языка и т.д. По правде сказать, я им ни капли не верю, как не вижу возможности работы в этом совхозе. Говорят, работа в совхозе продлится по ноябрь включительно. Как мне кажется, это должна быть очень грязная работа. Мать - как вертушка: совершенно не знает, оставаться ей здесь или переезжать в Чистополь. Она пробует добиться от меня "решающего слова", но я отказываюсь это "решающее слово" произнести, потому что не хочу, чтобы ответственность за грубые ошибки матери падала на меня. Когда мы уезжали из Москвы, я махнул рукой на все и предоставил матери полностью право veto и т.д. Пусть разбирается сама. Сейчас она пошла подробнее узнать об этом совхозе. Она хочет, чтобы я работал тоже в совхозе; тогда если платят 6 рублей в день, вместе мы будем зарабатывать 360 рублей в месяц. Но я хочу схитрить. По правде сказать, грязная работа в совхозе - особенно под дождем, летом еще ничего - мне не улыбается. В случае, если эта работа в совхозе наладится, я хочу убедить мать, чтобы я смог ходить в школу! Пусть ей будет трудно, но я считаю, что это невозможно - нет! Себе дороже. Предпочитаю учиться, чем копаться в земле с огурцами. Занятия начинаются послезавтра. Вообще-то говоря, все это - вилами по воде. Пусть мать поподробнее узнает об этом совхозе, и тогда примем меры. Какая бы ни была школа, но ходить в неё мне бы очень хотелось. Если это физически возможно, то что ж… В конце концов, мать поступила против меня, увезя меня из Москвы. Она трубит о своей любви ко мне, которая её pousse на это. Пусть докажет на деле, насколько она понимает, что мне больше всего нужно. Во всех романах и историях, во всех автобиографиях родители из кожи вон лезли, чтобы обеспечить образование своих rejetons. Пусть мать и так делает. <….> Самые ужасные, самые худшие дни моей жизни я переживаю именно здесь, в этой глуши, куда меня затянула мамина глупость и несообразительность, безволие. <…>»"
А на следующий день Мур (так звала сына Марина Ивановна) и хозяйка дома ушли вместе с односельчанами на расчистку аэродрома, а хозяин с внуком пошли рыбачить.
Марина Цветаева осталась дома одна..
Она торопилась, боялась, что кто-то вернется.
Написала три записки: сыну, Асеевым и тем, кто будет хоронить ее..
Ее записка сыну:
"Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але, если увидишь, что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик"
Написала, вышла в сени и повесилась. На вбитом в стену гвозде..
Цветаеву похоронили на окраине кладбища, без отпевания, без креста на могиле - как самоубийцу.
Только в 1990 году с благословения Патриарха Алексия Марину Цветаеву отпели в церкви Покрова Божьей Матери в Елабуге. С тех пор каждый год 31 августа - в день смерти Цветаевой - в этой церкви служат панихиду по рабе Божией Марине...
С годами место ее захоронения потерялось. Настоящую могилу найти так и не удалось.
Сейчас на елабужском Петропавловском кладбище в произвольном месте установлен памятник поэтессе. Рядом - кованая скамейка и стела, на которой выбиты цветаевские строки:
Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала - тоже!
Прохожий, остановись!
Прочти - слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной,
И сколько мне было лет.
Не думай, что здесь - могила,
Что я появлюсь, грозя…
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!
Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед, -
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.
Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь,
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли…
- И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.
1913 г.
Знаю, что у многих неоднозначное отношение к ней и - следовательно - к ее творчеству.
Я с творчеством Цветаевой познакомилась в 11 классе, когда мы проходили поэзию Серебряного века.
Я тогда сама переживала трагическую ситуацию в своей жизни: меня бросил мой первый мужчина, с которым я намеревалась "долго и счастливо", а он вдруг в один непрекрасный день решил, что дальше будет "долго и счастливо" уже без меня.
И стихи Цветаевой (и Ахматовой!) - трагичные, пронзительные, с надрывом, в каждой строчке которых сквозило одиночество и непростая женская судьба - очень точно легли на струны моей надорванной души.
Я не интересовалась тогда особенно деталями ее биографии, не стремилась вникнуть.
Да, знала, разумеется, что она покончила с собой. Но так как тогда я сама была в шаге от такого же шага, простите за грустный каламбур, то мне уж точно не могло прийти в голову осуждать ее за такое решение.
Когда осенью прошлого года волею судеб я оказалась в Елабуге, в домике, где Марина Цветаева провела последние дни своей жизни, то я как-то вновь ощутила близость с поэтессой, прочувствовала сполна ее боль, тяготы, страдания. Прониклась еще большим сочувствием к ней - и все так же не могла осудить ее за решение уйти из жизни.
Кто-то орет "Да как можно было оставить ребенка?!! Что она за мать!?"
А я прекрасно знаю, что когда ты стоишь на грани, то тебе совершенно ни до кого... Дети, не дети, всё где-то там, за периферией твоего осознания. Мир сужается до пульсирующей болью точки - тебя самой. И больше в нем ничего нет. И никого.
Не всем дано быть прекраснодушными любящими матерями.
У меня самой один ребенок, но интуитивно мне вполне понятна ситуация, при которой одного ребенка ты обожаешь всей душой (я сейчас про Ариадну, старшую дочь Цветаевой), а второго просто терпишь (а это - об Ирине, средней дочери, которая умерла еще ребенком).
Цветаева была - талант, гений! К ней нельзя подходить с общими обывательскими мерками.
Но в то же время мне ее безумно, по-человечески жаль..
Возможно, наградив ее талантом, Господь отнял у нее возможность простого человеческого счастья, способность быть матерью - не физически, а духовно.
И кто мы такие, чтобы ее судить...
Да, собственно, фото из поездки в Елабугу я и хочу тут показать.
Как я уже писала, мы были там осенью, в октябре 2023 года.
Было адски холодно, пасмурно, и это все добавляло атмосфере уныния и ощущения "все тлен".
Как-то очень живо представлялось себе депрессивное состояние Цветаевой, ее усталость, отчаяние от безденежья, весь этот беспросвет, в который ее жизнь превратилась к финалу..
Пока ждали в комнатке рядом с сенями начала экскурсии, почитали разложенные на витринах статьи, письма, предсмертные записки Цветаевой, отрывки из дневников Мура, ее сына..
Стихотворение Евтушенко на смерть Марины Цветаевой и будто бы тот самый гвоздь..
Домик сам по себе миленький, внутри пасторальные интерьеры, кажется, что ты попал на машине времени прямиком в начало ХХ века)
Но рассказ экскурсовода переносит тебя в август 1941 года, где вместе с другими эвакуированными из Москвы Цветаева с 16-летним сыном Георгием ступают с парохода на берег Камы, их заселяют - как и прочих беженцев - в дома местных жителей.
Цветаеву поселили в дом семьи Бродельщиковых.
Вот каково ей было, москвичке, из хорошей семьи, из дома на Трехпрудном - попасть в эту полутемную деревенскую избу??
Это комната - зал - где жили сами Бордельщиковы.
Тут полностью воссоздана обстановка 1941 года. Сохранилась даже швейная машинка Зингер: хозяйка дома, Анастасия Ивановна, была белошвейкой.
Спальню, отделенную от хозяйской комнаты простой ситцевой занавеской, отдали Марине с сыном.
Тут они и жили эти десять дней..
Вот кажется: всего лишь 10 дней. Чуть больше недели. Время так несется, что там за неделю заметишь?
А так рассказывают о жизни Марины в эти дни, что создается впечатление, будто она провела тут не меньше года...
Кухня, где поэтесса завтракала и ужинала (на обед ходили в ближайшую столовую). В буфете - посуда, которой пользовалась Цветаева.
На календаре навсегда осталось 31 августа, воскресенье.
Накануне, 30 августа, Георгий, сын Цветаевой, писал в своем дневнике:
"Вчера к вечеру мать еще решила назавтра ехать в Чистополь. Но потом к ней пришли Саконская и некая Ржановская, которые ей посоветовали не уезжать. Ржановская рассказала ей о том, что она слышала о возможности работы на огородном совхозе в 2 км отсюда - там платят 6 рублей в день плюс хлеб, кажется. Мать ухватилась за эту перспективу, тем более, что, по ее словам, комнаты в Чистополе можно найти только на окраинах, на окраинах, на отвратительных, грязных, далеких от центра улицах. Потом Ржановская и Саконская сказали, что они не бросят мать, что они организуют среди писателей уроки французского языка и т.д. По правде сказать, я им ни капли не верю, как не вижу возможности работы в этом совхозе. Говорят, работа в совхозе продлится по ноябрь включительно. Как мне кажется, это должна быть очень грязная работа. Мать - как вертушка: совершенно не знает, оставаться ей здесь или переезжать в Чистополь. Она пробует добиться от меня "решающего слова", но я отказываюсь это "решающее слово" произнести, потому что не хочу, чтобы ответственность за грубые ошибки матери падала на меня. Когда мы уезжали из Москвы, я махнул рукой на все и предоставил матери полностью право veto и т.д. Пусть разбирается сама. Сейчас она пошла подробнее узнать об этом совхозе. Она хочет, чтобы я работал тоже в совхозе; тогда если платят 6 рублей в день, вместе мы будем зарабатывать 360 рублей в месяц. Но я хочу схитрить. По правде сказать, грязная работа в совхозе - особенно под дождем, летом еще ничего - мне не улыбается. В случае, если эта работа в совхозе наладится, я хочу убедить мать, чтобы я смог ходить в школу! Пусть ей будет трудно, но я считаю, что это невозможно - нет! Себе дороже. Предпочитаю учиться, чем копаться в земле с огурцами. Занятия начинаются послезавтра. Вообще-то говоря, все это - вилами по воде. Пусть мать поподробнее узнает об этом совхозе, и тогда примем меры. Какая бы ни была школа, но ходить в неё мне бы очень хотелось. Если это физически возможно, то что ж… В конце концов, мать поступила против меня, увезя меня из Москвы. Она трубит о своей любви ко мне, которая её pousse на это. Пусть докажет на деле, насколько она понимает, что мне больше всего нужно. Во всех романах и историях, во всех автобиографиях родители из кожи вон лезли, чтобы обеспечить образование своих rejetons. Пусть мать и так делает. <….> Самые ужасные, самые худшие дни моей жизни я переживаю именно здесь, в этой глуши, куда меня затянула мамина глупость и несообразительность, безволие. <…>»"
А на следующий день Мур (так звала сына Марина Ивановна) и хозяйка дома ушли вместе с односельчанами на расчистку аэродрома, а хозяин с внуком пошли рыбачить.
Марина Цветаева осталась дома одна..
Она торопилась, боялась, что кто-то вернется.
Написала три записки: сыну, Асеевым и тем, кто будет хоронить ее..
Ее записка сыну:
"Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але, если увидишь, что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик"
Написала, вышла в сени и повесилась. На вбитом в стену гвозде..
Цветаеву похоронили на окраине кладбища, без отпевания, без креста на могиле - как самоубийцу.
Только в 1990 году с благословения Патриарха Алексия Марину Цветаеву отпели в церкви Покрова Божьей Матери в Елабуге. С тех пор каждый год 31 августа - в день смерти Цветаевой - в этой церкви служат панихиду по рабе Божией Марине...
С годами место ее захоронения потерялось. Настоящую могилу найти так и не удалось.
Сейчас на елабужском Петропавловском кладбище в произвольном месте установлен памятник поэтессе. Рядом - кованая скамейка и стела, на которой выбиты цветаевские строки:
Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала - тоже!
Прохожий, остановись!
Прочти - слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной,
И сколько мне было лет.
Не думай, что здесь - могила,
Что я появлюсь, грозя…
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!
Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед, -
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.
Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь,
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли…
- И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.
1913 г.