Картинка девятнадцатая. На Невском.
Пушкин и Наполеон.
На Площади Искусств перед Русским Музеем стою я. День первомартовский, серовесенний с дождем и пронзительным небом. Вокруг памятника Пушкину длинными косами вытянулись лужи. И если в море это бывают косы теплого песка, то тут на грязно-розовом песке темные косы воды. Дождь стекает по капюшону куртки, я смотрю на себя и вижу как намокли карманы и бока и плечи. Я достаю сигарету.
Скамейки и урны стоят по колено в воде. Они возвышаются как островки в море: ярко-белые вертикальные ритмы скамейки и черные кругляши урн на умбристо-зеркальной поверхности воды. И по всей воде - сотни кругов от дождя.
Рядом со мной стоит пожилой мужчина под зонтиком и, задрав голову, внимательно смотрит на Пушкина. Как будто бы он встретил своего старого друга и с легкой улыбкой говорит ему: «Ааа, привет, дружище! Ты по прежнему тут. А у меня знаешь сколько всего произошло…». В руках у мужчины портфель из терракотовой кожи, ставшей от времени мягкой, и бирюзовый полиэтиленовый пакет, на котором написано Napoleon.
***
Я шла по Невскому, а на встречу мне попалась девушка с нотным листом в руках. Иногда в нетерпении люди читают на ходу, например, журналы или какие-то документы, которые только что заполучили. Так вот с таким же упоением девушка поглощала белой листок, на котором на тонких линеечках плясали черные ноты. В голове она слышала эти мелодии.
Девушка шла и читала музыку. А ноги сами несли ее.