А.Алматинская "ГНЁТ". Кн.3. "В БИТВЕ ВЕЛИКОЙ".
Глава десятая. ВОЛНЫ ЖИТЕЙСКИЕ
(2/2)
* * *
Высокий стрельчатый портал Шейхантаура ярко освещен газокалильными фонарями. Широкая аллея ведет к мечети и медресе. Среди деревьев построены легкие навесы, на которых торгуют сластями и безделушками Тут же рядом варят в больших котлах душистый плов, чуть поодаль чадят жаровни шашлычных, кипят в чайханах огромные медные самовары. Над всем этим стоит громкий говор людей, беспрестанно снующих от торговца фруктами к шашлычнику, от шашлычника к продавцу лепешками и мишалдой - белоснежной, тягучей как сметана, сладкой жидкостью.
В месяц поста - уразы мусульманин не смеет в течение дня принять глотка воды, съесть куска хлеба. Лишь с заходом солнца варится пища и можно утолить голод и жажду. Обычно люди собираются в чайханах и там за едой и чаепитием проводят ночь. С восходом солнца возвращаются к своим делам и продолжают пост.
В Шейхантауре настоятель мечети на время уразы сдает землю на аршины. Предприимчивые торговцы строят легкие прилавки и легко сбывают свой товар. Ураза не только пост, но и развлечение - «тамаша». Ночью звучат сурнаи, звенят дутары, грохочет дойра. Выступают певцы и канатоходцы. Пока светят звезды, идет веселье.
Русские тоже с удовольствием посещают эти вечерние базары. Приходят сюда семьями, покупают детям любимые ими лепешки и мишалду.
В чайхане возле массивного здания медресе расположились несколько человек. Перед каждым - поднос, на подносе чайник чаю, небольшая фарфоровая пиала, несколько кусочков рафинада.
На краю помоста, свесив ноги, сидит сутулый старик. Он снял шляпу и, попивая остывший чай, рассеянно следит за движущимися по дорожкам людьми.
Разносчик сладостей громко выкрикивает:
- Халва, халва! - И по-русски добавляет: - Сладки халва.
Старик подзывает его, берет с подноса четыре кусочка твердого меда с маком.
- Сколько стоит?
- Пожалуйста, пять копеек.
Расплатившись, старик заворачивает кусочки в бумагу и кладет возле шляпы.
За стариком наблюдают сидящий поодаль смуглый узбек в чапане из шелкового полотна и белолицый мужчина европейского типа, одетый в серый костюм.
- Любитель сладкого, забавный старик, - сказал, улыбаясь, узбек.
- А может быть, для детей, - ответил белолицый.
Старик продолжал смотреть на движущуюся толпу. Но сидевший рядом юноша в ученической форме скосил глаза на говорившего и поднес к губам пиалу.
Обладатель шелкового чапана окликнул юношу. Тот не оглянулся.
- И этот не понимает... Можно продолжать нашу беседу.
Он достал из кармана часы:
- Неаккуратен Ишан-Ходжа. Время истекло, а посланца нет.
- Придет. Что-нибудь задержало, - недовольно проговорил белолицый.
- Меня беспокоит эта задержка.
- У Ходжи я должен встретить своего воспитанника с новостями.
- Вы уверены, что война будет?
- Есть сведения. Военные собирают силы.
- Момента упускать нельзя. Смута в тылу ослабит боеспособность армии и всколыхнет мусульман. Учтите, Урусбек, пора действовать...
Старик по-прежнему кого-то поджидал, не интересуясь окружающим, а юноша, повернув голову, крикнул по-русски:
- Эй, самоварчи! Сколько с меня?
Юркий человек в длинной белой рубахе, подпоясанной ситцевым платком, звонко откликнулся:
- Для твоя, бала-душа, пятачок.
Из темных аллеек сада, ведущих вглубь, к мазару**, скользя как тень, появился дервиш. Косматую голову его покрывал узорчатый грязный колпак.
Он остановился возле старика и забормотал:
- Зачем неверные бродят возле святой мечети? Зачем тревожат прах правоверных?
Старик равнодушно взглянул на говорившего. Вынул из кармана медную монету, протянул дервишу. Тот демонстративно отвернулся и, обойдя помост, приблизился к собеседникам.
- Не очень-то любезен с европейцами этот дервиш, - недовольно проговорил по-английски человек в сером костюме.
Обладатель шелкового чапана рассмеялся:
- Он проверял старика - понимает ли тот по-узбекски.
Протягивая деревянную чашку за подаянием, дервиш загнусавил молитву. Между строф прозвучала условная фраза:
- Праведный Ишан-Ходжа ожидает вас. Следуйте в отдалении за мной.
Брякнули две монеты в деревянную чашку, дервиш скользнул в темноту. Собеседники поднялись с помоста и двинулись к стоявшей поодаль густой чинаре. Она была высокой, и на самой вершине, среди засохших ветвей, громоздилось гнездо аиста.
- Отец, это те самые люди, что в караван-сарае говорили о мятеже, - тихо проговорил юноша.
- Понятно, - ответил старик. - Видно, у них совещание у настоятеля мечети.
- Я узнаю...
- Рискуешь, Ильгар...
- Все равно узнаю.
На аллейке появился безрукий.
- Вот вы где, Владимир Васильевич! А мы вас искали с того края.
- Ну, слава богу, что нашел... Теперь можно и восвояси.
Ильгар скрылся на тропинке, ведущей к старому кладбищу. Там, среди разросшихся чинар, высились намогильники. На некоторых горели свечи, и возле, преклонив колени, тихо молились люди.
Ильгар скользнул к дальней могиле и стал вглядываться в находящуюся возле постройку. Это была глинобитная сакля с прокопченными внутри стенами. В таких постройках обычно скрываются во время дождей сторожа. Она как бы прильнула к дувалу, отгораживающему мазар от соседнего сада.
Ильгар скользнул внутрь. В углу стена была разрушена, образовав небольшой лаз. Пригнувшись, юноша пролез в сад и, осторожно двигаясь от дерева к дереву, достиг стены дома настоятеля мечети. Вот удобная чинара, на вершине гнездо аиста. Толстые сучья свисают во двор, откуда слышны голоса.
С ловкостью обезьяны, Ильгар взобрался на чинару и распластался на толстой ветке, свисавшей через дувал.
Теперь ему виден весь небольшой мощеный дворик михманханы с цветником.
На ярко освещенной террасе хозяин принимает гостей, пожимает им руки, приглашает садиться на ковер. Вот высокий - узбек или киргиз? У него черная редкая борода, длинные ноги. Что-то знакомое.
- Садитесь, Урусбек, прошу, - приглашает Ишан-Ходжа.
Ну, ясно, это тот гусар, что пировал у бека Дотхо. А вот этого худого европейца в сером костюме Ильгар никогда не видал. Послышался тихий условный стук в калитку. Дервиш приоткрыл ее, а потом распахнул настежь. На террасе раздались приветствия богато одетому молодому гостю.
Да ведь это он, проклятый Сабир! Вот каким стал этот враг сироты Ильгара и убийца его невесты. Он всего на два года старше Ильгара, но выше и шире в плечах. Статная фигура и круглое румяное лицо с черными сверкающими глазами. Красив. И улыбка мягкая и ласковая... А душа черная! Кара-джан, черная душа, так в горах прозвали молодого разбойника, с пятью своими головорезами налетавшего на горные кишлаки.
Гости, помыв руки, принялись за горячий чай, дыню и сладости. Они шутили, смеялись и поглощали традиционный плов.
Мужчина в сером костюме первым заговорил о деле:
- Надо полагать, что русские будут побеждены. Если их разгромила Япония, то немцы сделают это быстрее.
Пожилой толстый торговец усмехнулся:
- Волк в степи бегает, а мы шкуру делим. Прошло десять лет, подготовиться могли русские.
- Наше дело призывать народ. Русские вмешиваются в дела эмира и хана хивинского, стараются привлечь мусульман на свою сторону. А мы должны будить ненависть к неверным, - сурово говорил Ишан-Ходжа.
Урусбек кивнул, соглашаясь с настоятелем Шейхантаура,и добавил:
- Русские владения должны отойти к Афганистану и Персии.
- Нет! - гневно воскликнул Ходжа. - В Персии шииты, мы с ними не найдем общего языка.
Сабир усмехнулся:
- В Афганистане я беседовал с членами правительства, они заявили: «Дружественных отношений с соседями русскими нарушать не будем. Они не суются в нашу страну».
- Ну, мы и без соседей заварим кашу! - воскликнул Урусбек. - Гуляй душа... Как думаешь, Кара-джан, отец со своим кочевьем выступит?
Сабир метнул гордый взгляд и надменно сказал:
- Отец стар и болен. Он не хочет выступать, только грозится. Но половина улуса поднимется по первому моему слову.
- О, ты будешь великим вождем, мой мальчик!
- Я сотру с лица Орлиное гнездо и кишлак Поршниф.
Ильгар дернулся, потерял равновесие, схватился рукой за сухой сук, тот подломился, и юноша упал на землю. По счастью, он угодил в сад, а не во дворик михманханы. Послышались крики, шум, где-то стукнула калитка, замелькали фонари. Но Ильгар уже стремглав несся к знакомой лазейке и выскочил на кладбище. Оттуда уже без всякого труда он попал на аллеи Шейхантаура и скрылся в толпе.
Прапорщик Силин, недавно окончивший юнкерское училище по первому разряду, был прикомандирован к окружному штабу. В его обязанности входило рыться в архивах, отыскивая и подбирая нужные начальству материалы.
Цель, лелеемая с юных лет, приближалась. Он готовил себя, подобно Пржевальскому, к исследованиям родного края. Алеша тренировал себя физически, усиленно занимался ботаникой, геологией, изучил английский язык, а теперь, еще и французский. Восточные языки знал хорошо: арабский, фарсидский, узбекский, два афганских наречия и хинди.
Офицеры его полюбили. Даже суровый и желчный начальник штаба относился к нему одобрительно и любил разговаривать с прапорщиком на хинди, который изучил, будучи в Бомбее.
Месяц тому назад Силина вызвали к начальнику штаба. В кресле за столом сидел генерал-губернатор Самсонов.
Разговор длился больше часа на английском языке. В заключение Самсонов сказал по-русски:
- Помните: попадетесь, мы откажемся от вас. Вы были в отпуске и для своих научных целей предприняли такую поездку.
- Понимаю. Мне нужно время на подготовку.
- Месяц достаточно? - спросил присутствующий при беседе начальник штаба.
- Через месяц, точно в это время, мы встретимся здесь. Получите инструкции и через две недели отправитесь в путь, - продиктовал Самсонов.
- Слушаюсь.
- Для охоты вам двух стрелков достаточно? - поинтересовался начальник штаба.
- Если они будут пригодны для трудных переходов по скалам.
Вмешался Самсонов:
- Пусть прапорщик Силин сам подыщет и подберет людей.
- Слушаюсь. Разрешите идти?
- Идите.
Готовясь к отъезду, Алеша все свои книги, карты и справочники решил оставить Ильгару. Сейчас, сидя у раскрытого окна своей квартиры, он ожидал юношу.
Ильгар вернулся домой поздно ночью. Калитка была заперта. Он перемахнул через забор и влез в открытое окно флигеля.
- Где это тебя носит по ночам? - рассердился Силин.
- Сто одна ночь, Алеша.
- Ты хочешь сказать - тысяча и одна?
- Нет, только сто одна. Час тому назад я видел Кара-джана. Ты знаешь, кто это? Сулейман говорил о неизвестном разбойнике, а это Сабир!
- Так. Интересно, рассказывай.
Ильгар передал все, что слышал в саду настоятеля мечети.
- Только одного человека не знаю. В сером костюме, но на русского не похож, хотя язык русский знает.
- Запомни его наружность. Официально это разъездной агент торговой фирмы «Жорж Блок» - мистер Майкл Говард. Завтра меня вызывают в штаб. Очевидно, отправят в командировку. Останешься здесь один. Будь осторожен. Не впутайся в авантюру.
- Месяц тебя не видел, и опять... - Ильгар грустно вздохнул: - Я не спрашиваю, куда тебя отправят, но, если будешь в Орлином гнезде, передай привет моим старикам.
- Хорошо, спи, Ильгар,
_______________________
** Мазар - кладбище.
(2/2)
* * *
Высокий стрельчатый портал Шейхантаура ярко освещен газокалильными фонарями. Широкая аллея ведет к мечети и медресе. Среди деревьев построены легкие навесы, на которых торгуют сластями и безделушками Тут же рядом варят в больших котлах душистый плов, чуть поодаль чадят жаровни шашлычных, кипят в чайханах огромные медные самовары. Над всем этим стоит громкий говор людей, беспрестанно снующих от торговца фруктами к шашлычнику, от шашлычника к продавцу лепешками и мишалдой - белоснежной, тягучей как сметана, сладкой жидкостью.
В месяц поста - уразы мусульманин не смеет в течение дня принять глотка воды, съесть куска хлеба. Лишь с заходом солнца варится пища и можно утолить голод и жажду. Обычно люди собираются в чайханах и там за едой и чаепитием проводят ночь. С восходом солнца возвращаются к своим делам и продолжают пост.
В Шейхантауре настоятель мечети на время уразы сдает землю на аршины. Предприимчивые торговцы строят легкие прилавки и легко сбывают свой товар. Ураза не только пост, но и развлечение - «тамаша». Ночью звучат сурнаи, звенят дутары, грохочет дойра. Выступают певцы и канатоходцы. Пока светят звезды, идет веселье.
Русские тоже с удовольствием посещают эти вечерние базары. Приходят сюда семьями, покупают детям любимые ими лепешки и мишалду.
В чайхане возле массивного здания медресе расположились несколько человек. Перед каждым - поднос, на подносе чайник чаю, небольшая фарфоровая пиала, несколько кусочков рафинада.
На краю помоста, свесив ноги, сидит сутулый старик. Он снял шляпу и, попивая остывший чай, рассеянно следит за движущимися по дорожкам людьми.
Разносчик сладостей громко выкрикивает:
- Халва, халва! - И по-русски добавляет: - Сладки халва.
Старик подзывает его, берет с подноса четыре кусочка твердого меда с маком.
- Сколько стоит?
- Пожалуйста, пять копеек.
Расплатившись, старик заворачивает кусочки в бумагу и кладет возле шляпы.
За стариком наблюдают сидящий поодаль смуглый узбек в чапане из шелкового полотна и белолицый мужчина европейского типа, одетый в серый костюм.
- Любитель сладкого, забавный старик, - сказал, улыбаясь, узбек.
- А может быть, для детей, - ответил белолицый.
Старик продолжал смотреть на движущуюся толпу. Но сидевший рядом юноша в ученической форме скосил глаза на говорившего и поднес к губам пиалу.
Обладатель шелкового чапана окликнул юношу. Тот не оглянулся.
- И этот не понимает... Можно продолжать нашу беседу.
Он достал из кармана часы:
- Неаккуратен Ишан-Ходжа. Время истекло, а посланца нет.
- Придет. Что-нибудь задержало, - недовольно проговорил белолицый.
- Меня беспокоит эта задержка.
- У Ходжи я должен встретить своего воспитанника с новостями.
- Вы уверены, что война будет?
- Есть сведения. Военные собирают силы.
- Момента упускать нельзя. Смута в тылу ослабит боеспособность армии и всколыхнет мусульман. Учтите, Урусбек, пора действовать...
Старик по-прежнему кого-то поджидал, не интересуясь окружающим, а юноша, повернув голову, крикнул по-русски:
- Эй, самоварчи! Сколько с меня?
Юркий человек в длинной белой рубахе, подпоясанной ситцевым платком, звонко откликнулся:
- Для твоя, бала-душа, пятачок.
Из темных аллеек сада, ведущих вглубь, к мазару**, скользя как тень, появился дервиш. Косматую голову его покрывал узорчатый грязный колпак.
Он остановился возле старика и забормотал:
- Зачем неверные бродят возле святой мечети? Зачем тревожат прах правоверных?
Старик равнодушно взглянул на говорившего. Вынул из кармана медную монету, протянул дервишу. Тот демонстративно отвернулся и, обойдя помост, приблизился к собеседникам.
- Не очень-то любезен с европейцами этот дервиш, - недовольно проговорил по-английски человек в сером костюме.
Обладатель шелкового чапана рассмеялся:
- Он проверял старика - понимает ли тот по-узбекски.
Протягивая деревянную чашку за подаянием, дервиш загнусавил молитву. Между строф прозвучала условная фраза:
- Праведный Ишан-Ходжа ожидает вас. Следуйте в отдалении за мной.
Брякнули две монеты в деревянную чашку, дервиш скользнул в темноту. Собеседники поднялись с помоста и двинулись к стоявшей поодаль густой чинаре. Она была высокой, и на самой вершине, среди засохших ветвей, громоздилось гнездо аиста.
- Отец, это те самые люди, что в караван-сарае говорили о мятеже, - тихо проговорил юноша.
- Понятно, - ответил старик. - Видно, у них совещание у настоятеля мечети.
- Я узнаю...
- Рискуешь, Ильгар...
- Все равно узнаю.
На аллейке появился безрукий.
- Вот вы где, Владимир Васильевич! А мы вас искали с того края.
- Ну, слава богу, что нашел... Теперь можно и восвояси.
Ильгар скрылся на тропинке, ведущей к старому кладбищу. Там, среди разросшихся чинар, высились намогильники. На некоторых горели свечи, и возле, преклонив колени, тихо молились люди.
Ильгар скользнул к дальней могиле и стал вглядываться в находящуюся возле постройку. Это была глинобитная сакля с прокопченными внутри стенами. В таких постройках обычно скрываются во время дождей сторожа. Она как бы прильнула к дувалу, отгораживающему мазар от соседнего сада.
Ильгар скользнул внутрь. В углу стена была разрушена, образовав небольшой лаз. Пригнувшись, юноша пролез в сад и, осторожно двигаясь от дерева к дереву, достиг стены дома настоятеля мечети. Вот удобная чинара, на вершине гнездо аиста. Толстые сучья свисают во двор, откуда слышны голоса.
С ловкостью обезьяны, Ильгар взобрался на чинару и распластался на толстой ветке, свисавшей через дувал.
Теперь ему виден весь небольшой мощеный дворик михманханы с цветником.
На ярко освещенной террасе хозяин принимает гостей, пожимает им руки, приглашает садиться на ковер. Вот высокий - узбек или киргиз? У него черная редкая борода, длинные ноги. Что-то знакомое.
- Садитесь, Урусбек, прошу, - приглашает Ишан-Ходжа.
Ну, ясно, это тот гусар, что пировал у бека Дотхо. А вот этого худого европейца в сером костюме Ильгар никогда не видал. Послышался тихий условный стук в калитку. Дервиш приоткрыл ее, а потом распахнул настежь. На террасе раздались приветствия богато одетому молодому гостю.
Да ведь это он, проклятый Сабир! Вот каким стал этот враг сироты Ильгара и убийца его невесты. Он всего на два года старше Ильгара, но выше и шире в плечах. Статная фигура и круглое румяное лицо с черными сверкающими глазами. Красив. И улыбка мягкая и ласковая... А душа черная! Кара-джан, черная душа, так в горах прозвали молодого разбойника, с пятью своими головорезами налетавшего на горные кишлаки.
Гости, помыв руки, принялись за горячий чай, дыню и сладости. Они шутили, смеялись и поглощали традиционный плов.
Мужчина в сером костюме первым заговорил о деле:
- Надо полагать, что русские будут побеждены. Если их разгромила Япония, то немцы сделают это быстрее.
Пожилой толстый торговец усмехнулся:
- Волк в степи бегает, а мы шкуру делим. Прошло десять лет, подготовиться могли русские.
- Наше дело призывать народ. Русские вмешиваются в дела эмира и хана хивинского, стараются привлечь мусульман на свою сторону. А мы должны будить ненависть к неверным, - сурово говорил Ишан-Ходжа.
Урусбек кивнул, соглашаясь с настоятелем Шейхантаура,и добавил:
- Русские владения должны отойти к Афганистану и Персии.
- Нет! - гневно воскликнул Ходжа. - В Персии шииты, мы с ними не найдем общего языка.
Сабир усмехнулся:
- В Афганистане я беседовал с членами правительства, они заявили: «Дружественных отношений с соседями русскими нарушать не будем. Они не суются в нашу страну».
- Ну, мы и без соседей заварим кашу! - воскликнул Урусбек. - Гуляй душа... Как думаешь, Кара-джан, отец со своим кочевьем выступит?
Сабир метнул гордый взгляд и надменно сказал:
- Отец стар и болен. Он не хочет выступать, только грозится. Но половина улуса поднимется по первому моему слову.
- О, ты будешь великим вождем, мой мальчик!
- Я сотру с лица Орлиное гнездо и кишлак Поршниф.
Ильгар дернулся, потерял равновесие, схватился рукой за сухой сук, тот подломился, и юноша упал на землю. По счастью, он угодил в сад, а не во дворик михманханы. Послышались крики, шум, где-то стукнула калитка, замелькали фонари. Но Ильгар уже стремглав несся к знакомой лазейке и выскочил на кладбище. Оттуда уже без всякого труда он попал на аллеи Шейхантаура и скрылся в толпе.
Прапорщик Силин, недавно окончивший юнкерское училище по первому разряду, был прикомандирован к окружному штабу. В его обязанности входило рыться в архивах, отыскивая и подбирая нужные начальству материалы.
Цель, лелеемая с юных лет, приближалась. Он готовил себя, подобно Пржевальскому, к исследованиям родного края. Алеша тренировал себя физически, усиленно занимался ботаникой, геологией, изучил английский язык, а теперь, еще и французский. Восточные языки знал хорошо: арабский, фарсидский, узбекский, два афганских наречия и хинди.
Офицеры его полюбили. Даже суровый и желчный начальник штаба относился к нему одобрительно и любил разговаривать с прапорщиком на хинди, который изучил, будучи в Бомбее.
Месяц тому назад Силина вызвали к начальнику штаба. В кресле за столом сидел генерал-губернатор Самсонов.
Разговор длился больше часа на английском языке. В заключение Самсонов сказал по-русски:
- Помните: попадетесь, мы откажемся от вас. Вы были в отпуске и для своих научных целей предприняли такую поездку.
- Понимаю. Мне нужно время на подготовку.
- Месяц достаточно? - спросил присутствующий при беседе начальник штаба.
- Через месяц, точно в это время, мы встретимся здесь. Получите инструкции и через две недели отправитесь в путь, - продиктовал Самсонов.
- Слушаюсь.
- Для охоты вам двух стрелков достаточно? - поинтересовался начальник штаба.
- Если они будут пригодны для трудных переходов по скалам.
Вмешался Самсонов:
- Пусть прапорщик Силин сам подыщет и подберет людей.
- Слушаюсь. Разрешите идти?
- Идите.
Готовясь к отъезду, Алеша все свои книги, карты и справочники решил оставить Ильгару. Сейчас, сидя у раскрытого окна своей квартиры, он ожидал юношу.
Ильгар вернулся домой поздно ночью. Калитка была заперта. Он перемахнул через забор и влез в открытое окно флигеля.
- Где это тебя носит по ночам? - рассердился Силин.
- Сто одна ночь, Алеша.
- Ты хочешь сказать - тысяча и одна?
- Нет, только сто одна. Час тому назад я видел Кара-джана. Ты знаешь, кто это? Сулейман говорил о неизвестном разбойнике, а это Сабир!
- Так. Интересно, рассказывай.
Ильгар передал все, что слышал в саду настоятеля мечети.
- Только одного человека не знаю. В сером костюме, но на русского не похож, хотя язык русский знает.
- Запомни его наружность. Официально это разъездной агент торговой фирмы «Жорж Блок» - мистер Майкл Говард. Завтра меня вызывают в штаб. Очевидно, отправят в командировку. Останешься здесь один. Будь осторожен. Не впутайся в авантюру.
- Месяц тебя не видел, и опять... - Ильгар грустно вздохнул: - Я не спрашиваю, куда тебя отправят, но, если будешь в Орлином гнезде, передай привет моим старикам.
- Хорошо, спи, Ильгар,
_______________________
** Мазар - кладбище.