Давным давно слышал что Гоголь как то по-особенному готовил пасту. Он долго прожил в Италии и удивлял друзей необычными для России кулинарными изысками. Вот что писал о нем Сергей Аксаков:
Когда подали макароны, которые не были доварены, он сам принялся стряпать. Стоя на ногах перед миской, он засучил обшлага и с торопливостью, и в то же время с аккуратностью положил сначала множество масла и двумя соусными ложками принялся мешать макароны, потом положил соли, потом перцу и, наконец, сыр и продолжал долго мешать… Он так от всей души занимался этим делом, как будто оно было его любимое ремесло… Когда распустившийся сыр начал тянуться нитками, Гоголь с великою торопливостью заставил положить себе на тарелку макароны и стал кушать
Он и в Италии пытался сделать из этого спектакль:
Проворные мальчуганы, camerieri, привыкшие к нему, смотрят в глаза и дожидаются его приказаний. - Макарон, сыру, горчицы, масла, уксусу, сахару, брокколи… - командует Гоголь. И перед ним вырастают груды всяческой зелени, множество склянок с разноцветными жидкостями. Наконец, приносят макароны в широкой чашке. Гоголь осторожно приподнимает крышку, оттуда клубом вырывается пар. Он бросает кусок масла, которое сейчас же расплывается, посыпает их сыром, поливает строго определенным количеством из нескольких соусников, посыпает рубленой зеленью и, приняв позу жреца, совершающего жертвоприношение, с аппетитом принимается за еду
И вот недавно
слушаю передачу с переводчицей Умбето Эко Еленой Костюкович. Она рассказывает о жизни в Италии и сразу же огорошила:
КОСТЮКОВИЧ: Что касается этих людей, о которых вы сказали. Значит, с Феллини я не была знакома. Кого вы еще назвали? С Тарковским - тоже. Зато я знакома с Тонино Гуэрра и с Гоголем. С Тонино Гуэрра, потому что мы дружили, а с Гоголем, потому что получила премию Гоголя. Готовилась поэтому выступать на тему ту же, что и Отрошенко - по поводу Гоголя в Риме, все изучила. Да, он понимал, но он отвратительно варил спагетти, вы не верьте, будто он умел - это все неправда.
МЕДВЕДЕВ: ...Как правильно варить спагетти? Вот что - все итальянцы al dente варят? Или есть вариации?
КОСТЮКОВИЧ: Ну, можно molto al dente, а можно просто al dente. Конечно, разница есть.
МЕДВЕДЕВ: Но мягче уже никак.
КОСТЮКОВИЧ: Вынимаемая макаронина должна, вот вы ее кидаете к потолку - если она туда прилипла, то все, уже все.
МЕДВЕДЕВ: Не годится?
КОСТЮКОВИЧ: Совсем нет.
МЕДВЕДЕВ: Нужно соблюдать то время, которое указано, скажем, на пачках «Barilla»?
КОСТЮКОВИЧ: Господи вас упаси от этого, ни в коем случае.
МЕДВЕДЕВ: Меньше?
КОСТЮКОВИЧ: Теперь мы поговорили, я теперь за вас спокойна. Нет, надо пробовать, вот зуб…
МЕДВЕДЕВ: Просто пробовать?
КОСТЮКОВИЧ: Al dente - это зуб. Вот у вас же зуб есть? Вот вы на него и пробуйте, зачем вам надо читать, что они написали? У меня один знакомый в Америке варил и по времени, он привез воду в бутылках, какую-то «Acqua Panna» из Италии, туда влил в кастрюлю и ждал, он поставил музыку Верди - ничего не вышло.
МЕДВЕДЕВ: Ничего не вышло… Почему итальянцы так много говорят о еде? По-моему, под таким заголовком вышла ваша книга, была переведена на английский, по-русски она называется «Итальянское счастье», что тоже хорошо, как некое еврейское счастье, итальянское счастье. Это действительно так.
Я как опять-таки человек, немножко живший, много общавшийся с итальянцами, я могу сказать, что нигде в мире не встречал, когда два взрослых, успешных, состоявшихся мужика, которым 40-50-60 лет, могут, встретившись друг с другом, полтора часа проговорить о том, какую пасту они ели вчера и в какой ресторан они пойдут завтра. Вот я в мире такого нигде больше не встречал, чтобы люди на полном серьезе, на повышенных тонах обсуждали достоинства какого-то бифштекса или пасты.
КОСТЮКОВИЧ: Вы знаете, вот мы с вами сейчас разговариваем, мы друг другу очень приятны, и говорим мы с вами… Ну, во-первых, мне это очень приятно, поскольку вы говорите со мной обо мне. Но у нас, в любом случае, найдена коммуникационная среда, в которой нам комфортно. Так как никто не гарантирует, что вот в троллейбусе вы едете…
А в Италии очень многие люди ездят исключительно на городском транспорте. Всего этого помешательства, что надо сидеть в своей собственной машине, в городах Италии, конечно, нет. Прежде всего, ее некуда поставить, в общем, неудобно.
Поэтому люди встречаются, сталкиваются. А потом - возьмите Венецию, там вообще все пешком бегают. Ты бежишь, и мэр бежит, перед тобой мэр, ты за ним, все бегут. И вот возникают ситуации, при которых эти люди смотрят друг на друга. Они должны или молчать, как два бирюка, как-то угрюмо и несимпатично, или они должны как-то, что-то такое друг другу сказать.
Теперь скажите вы мне, что можно сказать в стране, где у каждого своя собственная политическая теория? Где количество партий в парламенте зашкаливает, туда, где вообще… Ну, просто в мировой истории никогда не было столько партий, как в Италии. Где языки и опыты у каждого абсолютно разные, и где людям надо находить между собою какую-то клейкую, такую вязкую, приятную, окрашенную позитивно среду, в которой бы они друг другу не были противны. Конечно, это пища. Притом, что в Италии она очень хорошая, притом, что ее каждый умеет делать, и мужчины тоже. Есть возможность из этого построить клей для общества.
И я неоднократно наблюдала, как профессоры и водопроводчики за одним столом… Ну, вот у нас на даче, у нас действительно были и те, и другие, потому что приезжали ко мне в гости профессоры, а окружали меня местные - от пастухов до сборщиков олив, водопроводчик, каменщик, пекарь - все сидели за этим общим столом. Ну, и о чем они должны разговаривать, неужели о Роберте Музиле? Естественно, что макароны, свойства этой пищи, влияние на твой организм, как она растет и как сделать, чтобы она лучше росла, где ее лучше купить, сколько она там стоит. Ну, в общем, можно целый вечер провести.
МЕДВЕДЕВ: Это уникальное итальянское, больше нигде в мире этого не встречали?
КОСТЮКОВИЧ: Я думаю, что такое классовое единство между разными слоями общества
Click to view
Читать/слушать полностью:
http://finam.fm/archive-view/9393/