Три с половиной России или куда мчится птица-тройка?
Интересная передача с Натальей Зубаревич, которая мне очень нравится как ученый, на Эхе москвы рассказала о том как устроена Росссия изнутри с точки зрения демографии. Очень интересно и системно. Тем кто этим интересуется - посслушайте/почитайте полностью, а я дам вкусные цитаты.
Три с половиной России
Три части эти чисто центро-периферийные модели, крупнейшие города, города средние, как промышленные, так уже и не очень. И третья часть России это село и малые города. У них просто разный модернизационный потенциал. Разное качество населения. Средние. И сочетание в одну кучу села с малыми городами.
[Четвертая Россия] Она не ложится в центро-периферийную модель. Она сбоку и раскладывается немножко на всех. Это 6% населения, республики Северного Кавказа и юга Сибири. Тыва, Алтай. В которых еще очень силен традиционализм общества со своей этнической спецификой. Их так не уложишь, они в это прокрустово ложе трех Россий не очень укладываются. Приходится выделять.
Самоорганизация и трансформация
Я работаю только со статистикой Росстата и Минфина. Никакой отсебятины. Только то, что нам меряет государство. Треть регионов минус промышленного производства, в половине регионов минус инвестиций, в целом по стране минус. В 60% регионов идет нарастающий дефицит бюджета. А примерно полтора десятка имеют его от 10 до 20%, это просто жуткие цифры. Соответственно идет сокращение рабочих мест в бюджетной сфере. Это тоже влияет на поведение людей. И все это ложится на политические, это фундамент политических трансформаций. Но если говорить о политике, выборы многое показали. Они избавили от иллюзий тех, у кого они были. Даже в крупно городской России, где представлены города-миллионники, это 22% населения страны, а если берем с полмиллиона это почти треть, там тоже по-разному. Но есть некая понятная трансформация. Самое главное они способны организовываться снизу самостоятельно. Особенно конечно в Москве, Питер здесь очень сильный аутсайдер. Почему - можем обсуждать. И второе, в этих городах там, где есть мощная региональная или макрорегиональная идентичность, Урал, Сибирь там это все идет лучше. Потому что это сплачивает.
...Юг имеет свою идентичность. Но она более основана на двух вещах. Это традиционалистские ценности, потому что более агарные регионы всегда более традиционны и большие города стали городами и получили такое урбанное сознание недавно. Потому что на юге процесс урбанизации просто позже начался. И плюс это фронтир, там расклад свой/чужой очень сильно связан с этничностью. Поэтому там своя специфика. Плюс в столицах макрорегионов процесс идет лучше, не во все. Вот Екатеринбург смог, а Новосибирске не хватило того, что не хватает подавляющему большинству крупнейших российских городов. Сильных конкурентных элит, обеспеченных ресурсами. Когда в городе и регионе есть разные элитные группы, способные конкурировать друг с другом. Вот закатывание в асфальт последнего десятилетия оно сказалось. Где-то этому сопротивлялись и здесь у Свердловской области и Екатеринбурга конечно мощнейшая история. Россель, Чернецкий, тут такой баланс, плюс очень сильный набор разных бизнес-групп, способных артикулировать свои интересы. Это тоже работает на конкуренцию. А вот Новосибирск оказался город образованный, макрорегиональный центр, сибирская идентичность выражена. А когда ресурсов маловато, когда конкуренция элитных групп слабо выражена, хуже получается
...Качество региональной власти. Оно работает. И я позволю себе оценочное суждение, что последние два губернатора Свердловской области не соответствовали масштабу региона. И население это ощущало. И это тоже фактор, влияющий на выборы альтернативных фигур. Где-то губернатор очень популярный и там ни расколов элит, ни сильных конкурентных групп не возникает. Где-то просто режимы региональные сильно авторитарны. Кемеровская область. Там и бизнес не может ничего делать без согласования. Крупный бизнес. Без согласования с губернатором. У всех по-разному. И плюс то, что непредсказуемо вообще никогда. Как черт из табакерки очень часто просто выскакивает не только яркий и харизматичный лидер, это обязательно, но лидер, способный сплотить и интегрировать разные группы протеста. Вот нельзя опираться на одну ногу. Если бороться с системой, то ног у тебя должно быть несколько. А это особое свойство, уметь интегрировать разные интересы. Это сложно.
Обескровленная глубинка
Центральная Россия была пропылесосена и северо-запад, кстати, Москвой и Санкт-Петербургом, тогда Ленинградом еще в течение сотни лет. Миграционный отток…
Все самое энергичное, самое мотивированное в течение столетий с лишним ехало в Москву и Санкт-Петербург. Там просто слабее человеческие ресурсы. Потому что длительный период, более чем столетний эмиграции выезда ослабляет социум. Потому что уезжают самые сильные. И это неизбежно и следствием этого становится и слабая региональная идентичность, и патриархальность очень многих территорий.
Но это плата за то, что очень много поставили Москве и Санкт-Петербурге, Московской области. Данность. Второе, эти регионы относительно небольшие. Миллион. Даже порой меньше. В них нет такой мощной концентрации ресурсов и таких могучих разных предприятий, как на Урале. Это тоже влияет. То есть экономика тоже слабее. И потом в них нет таких мощных городов, ведь сколько люди уезжали из центральных российских городов и городов северо-запада очень четко видно на размерах столиц, они же небольшие. А размер имеет значение. Поэтому даже в полумиллионной Рязани проблемы, самым сильным из всей Центральной России был Ярославль. Всегда. Разная промышленность, 600 тысяч, город с хорошей серьезной историей. И то он сейчас слабеет. Хотя именно в Ярославле была концентрация протестного движения. Но его просто давили со страшной силой. И мы говорим о последних выборах, о феномене Урлашова. Вот самый сильный из центральных российских городов Ярославль. Проявляется.
...А эти регионы отдавали людей и на освоение Сибири, это в основном Вологда и Архангельск. Потом эти регионы отдавали уже массе на освоение. Калининградская область, переселенцы из центрально-российских и отчасти белорусских регионов. Вся эта территория непрерывно отдавала людей. И это безнаказанным исторически остаться не может. Регионы выхода мигрантов всегда более проблемные по человеческому капиталу, чем регионы входа. Это арифметика социальная.
Раскол поколений
Чисто демографически энергия молодого протеста сожмется более чем, примерно вполовину, потому что приходит в жизнь поколение, рожденных в 90-х. Просто потому что у нас такая с выпуклостями и впуклостями демографическая пирамида. А пожилыми становится гигантское поколение послевоенного бэби-бума. То есть конец 40-х, 50-е. Они либо выходят на пенсию, либо работают, но получают эту пенсию. И у нас ментально общество стареет. В более старом обществе протестная энергия всегда меньше, но это объективная штука. Мы же прекрасно понимаем, куда в России направлена миграция. Миграция в основном на 70% молодежи. Крупные крупнейшие города. То есть в России-1 эта проблема будет смягчена.
Города, которые для вас я назову средними, в градостроительной классификации это меньше, от 50 до 250. Туда тоже идет приток молодежи. Во все региональные столицы. Собирается молодежь своего региона на учебу и очень многие остаются. И это будет смягчать демографический фактор именно там, где условия для возникновения альтернативных подходов к управлению страной максимально комфортны. Условия для протеста уже оформляются. Поэтому надеяться, что демография все прихлопнет, нет, такого не будет. А в промышленных городах проблема будет в том, что их советскость в чем-то усилится. Потому что если у вас все большая доля населения старших трудоспособных и пенсионных возрастов, вы максимизируете свою надежду на государство. И с точки зрения госзаказа для оборонных предприятий, и с точки зрения помощи пожилым. Плата за ЖКХ и все такое прочее. Поэтому пока происходит то, чего я побаиваюсь. Честно говоря. Это расхождение двух Россий. Первой и второй. И по ценностям, и по возрастной структуре. И по мотивации.
Ценности модернизации, ценности статус-кво, сохранения стабильности, прежде всего. Россия крупнейших городов все-таки в большей мере нацелена на модернизационные ценности. Самостоятельность людей, отсутствие полицейского государства, и давления. Люди больше рассчитывают на себя.
...правила игры очень многим не нравятся. Потому что они патриархальные, они не соответствуют тем людям, которые живут в этом городе. Хотя будем строги и честны. Я еще раз повторю то, что вам говорила. Чтобы была ясна структура, 30% всех женщин в Москве пенсионного возраста. 33% - в Санкт-Петербурге. Это другая часть крупнейших городов.
Против системы
...я не политолог и даже не хочу в это влезать, но мы понимаем, что это не голосование против Собянина. Вот Собянин как управленец вполне технологичен. Это голосование против того, что происходит в стране.
... Оно ценностное, я бы шире сказала. Нам не нравится, как вы хотите нами управлять, это касается не персонально Собянина, это касается системы. Это будет нарастать. Я могу назвать даже места, где это будет нарастать быстрее. В первую очередь это пограничье. Другое дело что на Дальнем Востоке это может вылиться в партизанинг, помним эти истории приморских партизан. И в более жесткие конфликтные форматы, потому что фронтир и есть фронтир. Мореманы, люди, которые очень далеко от Москвы. Это люди, для которых законы и правила не так сильны и важны. У них есть своя самость.
Экономика самоорганизации
Вторая группа это промышленные города. Там есть развилка. Экспортно-промышленные города. Жестоким образом зависит от глобальной конъюнктуры. Она сейчас нехороша. Особенно для металлургии. Но люди держатся за рабочие места. Люди выйдут на протест только в том случае, если произойдет что-то из ряда вон. И я могу сказать, что российский крупный бизнес за исключением самого экстремального российского бизнесмена господина Дерипаски все-таки умеет налаживать контракты социальные и контакты с теми работниками, которых он нанимает. Не доводят дело до каких-то серьезных вспышек. А вот в городах машиностроения, городах, которые сидят на гособоронзаказе, все будет зависеть от бюджетной ситуации в России. А с федеральным бюджетом совсем нездорово. Регионы здесь роли не играют.
...К сожалению. Но в этих городах нет таких экономических преимуществ, как есть в городах экспортной экономики. В последних люди и зарабатывают больше и держатся за рабочие места. И команды людей сплоченнее. Ну что такое Магнитогорск. Это люди 400 с лишним тысяч, но люди знают друг друга, люди взаимодействуют и там очень сильный человеческий капитал. Там очень быстро сервисные услуги развиваются. Но если не приведи господь, что-то грохнется с Магниткой, резкий спад производства. Как это было в конце 2008-2009. Все сервисные бизнесы слетают, потому что зарплаты на Магнитке нет, спроса на услуги нет. Риски.
Навыки самоорганизации
Навыки человеческой самоорганизации в нашей стране утоптанные 20 веком, когда любая самоорганизация была чревата, возрождается в первую очередь в тех местах, где максимально концентрируется человеческий капитал. То есть люди наново научаются взаимодействовать друг с другом и не кивать на то, что я тут попашу, а куча народу халявой воспользуется. В сельском населении человеческий капитал минимален. Потому что оно постаревшее в большинстве мест, кроме юга. И оно бедное. И оно наименее образованно. Поэтому интегрироваться можно только как в городе Пугачеве, когда кого-то убили, все вышли на улицу. Это разовая эмоциональная интеграция, которая элементарно лечится кнутом и пряником. Пару зачинщиков наказать, остальным что-то раздать и так далее.
Но она не может быть интеграцией конструктивной, потому что это не для дела, а для точечного разового протеста. ...все канализуется в протест, через 3-4 дня следа от этого протеста не остается.
Экономика фронтира национальных столкновений
В этой России точки напряжения концентрируются там, где в население русское вкраплен компонент мигрантов из других территорий. Прежде всего, юг, Нижнее Поволжье и Северо-кавказский юг, где просто фронтиры уже формируются. В Ставропольском крайне в сельском населении огромный потенциал напряжения, потому что там идет фактически выдавливание от приграничья. Но это связано с экономическим фактором, потому что, переселяясь, жители Кавказа, как правило, обзаводятся гигантским личным хозяйством, это 30-40 коров, вытаптывается все вокруг. Для местного населения русского просто не остаются возможности содержать свой скот.
...Центральная Россия она вообще ничем чаще всего не обзаводится. На юге еще дееспособность выше, это фронтир, куда мигрировали русские. Это же зона миграции 19 века. И там потенциал конечно намного выше.
...там более привычны навыки интенсивного сельского труда. Хотя почитайте массу комментариев бизнеса, даже там уже трудно найти нормальных работников. Потому что маргинализация происходит везде. И здесь они сталкиваются с социумами, в которых личное хозяйство основа жизнедеятельности. Где традиция требует большого серьезного личного хозяйства. Потому что вы должны заработать деньги на обучение детей, вы должны много чего сделать, чтобы ваше хозяйство было способным экономически поддерживать большую семью. У нас нет больших семей уже в русской России. На Кавказе она пока есть. Это уйдет.
Если вы возьмете горную Северную Осетию, там происходит сжатие. Опустынивание. Просто то, что мы сейчас наблюдаем на Северном Кавказе, это надо просто перенестись на сто лет назад в Россию, увидеть то же самое. Похожие очень вещи. Это традиционное общество, которое сталкивается с обществом уже более урбанным, с другими приоритетами, и потом извините, в Ставропольском крае сельское хозяйство было зерновым всегда. А пришли животноводы. Это тоже как бы конфликт. Тут можно долго рассуждать, но суть в том, что помимо этнических факторов, на юге на фронтире прежде всего в Ставрополье очень жестко работают и экономические факторы. И тут не вопрос этники, вопрос типа развития экономики домашних хозяйств.
Демографический переход, как источник напряженностей на Кавказе
Если говорить просто об этих сообществах. Причем я их четко разделяю. Сообщества в Адыгее, в Северной Осетии они уже иные, там гораздо более модерное население. Если брать самые традиционалистские сообщества, хотя там тоже разнородные, Дагестан, Ингушетия, Чечня. Про Чечню вообще ничего говорить не буду, потому что не понимаю. Я понимаю, что есть очень жесткая система управления, и она задавила все. А про Дагестан немножко лучше знаю. Что там происходит.
Если мы берем эти страны, можно я скажу крамолу. Если бы уважаемые слушатели «Эхо Москвы» вспомнили Россию первых 20 лет 20-го века. Когда бурлило село и отдавало массами людей в города. Сначала на исход, на трудовую миграцию, потом на переселение. Когда множество разных идей бродило в российском сообществе. До большевизма включительно.
Потому что тогда происходил мощный первый слом традиционного общества и начало перехода к модерну. Это всегда очень болезненно. Уважаемые слушатели, нечто похожее мы сейчас видим на Северном Кавказе. Только это будут не большевики, а в чем-то салафиты. Потому что они хотят, они тоже против этой коррумпированной, очень сложно и плохо организованной системы управления.
Возможно я ошибаюсь, я не философ, не политолог, но для меня совершенно четко это следствие большого трансформационного перехода с огромными издержками. С гигантскими. А что бомбисты, а всевозможные восстания, расстрелы в России сто лет назад. Вы не хотите оглянуться на свою историю. Другое дело, что там были большевики, а здесь будут исламские радикалы. Разных форм. В Дагестане есть исламские группы, не нацеленные на насилие, готовые к каким-то переговорам. И здесь я должна сказать, что концентрацией насилия эти проблемы не решаются.
Что надо делать. Очень просто. Но очень сложно сделать. Должна быть решена земельная проблема. В Дагестане она не решена до сих пор. Это сложно, позовите специалистов, они вам расскажут, что такое земли отгонного животноводства и как там селятся.
Второе, должны быть каналы социальной мобильности, то есть ребята, получившие в Дагестане образование, они должны иметь возможность какого-то профессионального роста не по клановому, а по, простите западное выражение, меритократическому принципу. По вашим умениям и навыкам. Дальше чем шире будет миграция из Северного Кавказа, тем лучше. Потому что это интеграционный процесс. Но, попадая в другие регионы, это население и ведет себя несколько иначе и наталкивается на очень жесткие ксенофобные барьеры. Как решить эту проблему - я могу сказать, что воспитанием и тех и других. Нет других способов. Только некой культурной политикой, я сейчас говорю как прекраснодушный либерал. Это прекрасно понимаю.
Но самое смешное, что если американцы смогли за полвека переломить то, что у них было в отношении черного населения, это в первую голову культурная политика. Хоть режьте меня.
...Дать социальные лифты черному населению. Когда и в нем появляются не чисто конкретные с золотыми зубами ребята, а профессионалы. Настоящие профессионалы. И тогда мост между профессионалами разной этничности или расы налаживается гораздо лучше, потому что у них есть человеческий капитал. Он выше. Далее. Это действительно культурные практики. Потому что не бывает по-другому.
Рождаемость и структура общества
Модернизационный переход не вечен. Сколько будет, не знаю. Но демографический переход завершится через поколения. Столько рожать не будут. Меняются ценности. И чуть терпения, чуть более разумной власти с обеих сторон.
Это переход от многодетной, многопоколенной семьи к семье простой, ее называют нуклеарной, мама, папа, дети и малодетной. То есть два, от силы три ребенка.
Ценностные трансформации есть. Поколение моей дочери имеет в основном по два ребенка. В моем поколении было в основном по одному. Это изменилось. Я не спорю. Но если говорить о стимулирующей политике, которую власть употребила, то она удивительным образом сработала, прежде всего, в республиках, не завершивших демографический переход, они пошли несколько назад, но это временно. В сельских местностях, поселках и малых городах, где и так была несколько более высокая рождаемость. А крупные города и крупнейшие рожают по другому основанию. Ценность семьи, детей у этого поколения 30-летних просто выше. И это здорово.
Когда в обществе создался позитивный взгляд на рождаемость, когда ты понимаешь, что ты не утрачиваешь карьеру, это тоже влияет. И люди стали предпочитать двухдетные семьи. И еще очень важно. Ведь надо стимулировать не столько рождаемость, сколько занятость матерей. И когда матери заняты, это означает, что у вас хорошие детсады, нормальные школы. У вас быт устроен так, что для работающей женщины много шансов облегчить себе жизнь с помощью развитых сервисов. Вот куда главное направление. Чтобы женщина могла совмещать, уже в сотый раз это говорю, материнство и занятость. Это для городских занятых женщин во всяком случае в Москве сейчас чуть легче. И еще маленькая деталька. Да, в Москве растет рождаемость. А вы видели, какой приток молодых мигрантов? Эти же люди укореняются. Да, они откладывают, им надо заработать на квартиру. Но потом они рожают и как правило двоих. И это здорово.
Энергетика самоорганизации
Маргинализация это часто самостоятельное движение людей в положение таких маргиналов, потому что у них нет энергетики прикладывать ресурсы. Вы знаете, как правило, в периферийных регионах все живое оно концентрируется вокруг очень небольшого круга людей с энергетическими возможностями. Либо это толковый руководитель сельхозпредприятия, у которого от силы 10 человек работают. И он как-то это все интегрирует. Или это может быть приехавший откуда-то мигрант, мне Таня Нефедова, большой знаток сельской России рассказывала о корейце, приехавшем в Костромскую область из Средней Азии, выращивающем там арбузы. Человек пашет, у него энергетика другая. У большинства людей абсолютная покорность и самое главное - снижение потребности. Вот это самое страшное. Адаптация к бедности и снижение потребностей. Есть в массовом порядке. Плюс очень низкие способности к самоорганизации. Плюс очень низкий уровень доверия между людьми. За пределами ближнего круга. То есть друзья, родственники. Это все адские риски. И как из этого выйти в перифериях я, честно говоря, не очень понимаю. Где-то получается. Где волею судеб как-то образуются группы людей с лучшей энергетикой, с мотивациями. Слово «мотивация» здесь ключевое. В городах это будет получаться заведомо лучше. Потому что здесь критическая масса людей, у которых современные ценности, энергетика и мотивации есть. А вот во второй России для меня очень большой вопрос, как будет трансформироваться, например, эти районные центры, города, 100-150 тысяч. Ответ очень простой: по-разному. Это значит, что там, где появится вменяемый мэр, пара бизнес-лидеров, которые захотят что-то сделать…
Плюс те места, которые ближе к крупным городам, где налаживаются уже агломерационные связи. Туда идет, во-первых, десантирование. Но почему в Тарусе получается, а в других городах Калужской области, то, что к югу от Калуги тишина и бог знает что. В Козельске нет. Потому что в Тарусе формируется энергетическая масса людей и москвичей в том числе. Дачников. И многих других, которые способны что-то делать. Это часто субъективные вещи. Поэтому как честный человек прогнозировать не берусь. Пропорция будет меняться точно в пользу первой России. Это я ответственно прогнозирую.
Развала России "кажется" не будет
У всех один запев. Развалится, развалится. Это символ веры, с этим бессмысленно спорить. Я пожалуй задам только одну рациональную мотивацию. Скажите, пожалуйста, города России-1 натыканы по всей стране от Владивостока до Калининграда. Россия вторая тоже сидит почти везде. Россия третья это наше все, по территории точно. Вы как это разваливать будете, можно задать вопрос. Как вы отчлените Екатеринбург от Нижнего Тагила. Дальше до Красноуральска. Дальше отправите вбок все сельские территории. Я бы хотела посмотреть на того виртуоза, у которого это получится. Это первое.
То, что касается республик Кавказа и юга Сибири, есть вопросы, но здесь я не специалист, но мне кажется, что не произойдет. Но слово «кажется» это не аргумент. Тут будем посмотреть. Это очень сильно зависит от политики федеральных властей. Очень сильно. Дурная политика может привести к сложным очень ситуациям в первую очередь в Дагестане, Чечне, Ингушетии. Остальные республики я спокойно смотрю на их будущее. Они точно будут в составе РФ.
Национализм и национальное государство
...я не этнолог и этнополитолог. Но я очень хорошо помню историю Европы. Российская национальная идентичность будет строиться, к сожалению, через некое усиление национализма. Это прошла вся Центральная Европа в 19 веке....И мы пройдем фазу роста национализма....И самое важное - в каких форматах это будет происходить. Это будет более-менее цивилизованно или это будет в мерзких форматах. И здесь очень многое зависит от интеллигенции и от власти.
...во-первых история страны была историей мультикультурной и это влияет. Во-вторых, чувство страха и опасности должно проявляться. ...Я четко понимаю, что эти риски осознаются на всех уровнях управления. Власть в России все-таки может тормозить эти процессы. И может быть городское сообщество тоже. Но будет непросто. Это я понимаю. Это становление этничности оно проходит через такие мерзкие гримасы.
Три с половиной России
Три части эти чисто центро-периферийные модели, крупнейшие города, города средние, как промышленные, так уже и не очень. И третья часть России это село и малые города. У них просто разный модернизационный потенциал. Разное качество населения. Средние. И сочетание в одну кучу села с малыми городами.
[Четвертая Россия] Она не ложится в центро-периферийную модель. Она сбоку и раскладывается немножко на всех. Это 6% населения, республики Северного Кавказа и юга Сибири. Тыва, Алтай. В которых еще очень силен традиционализм общества со своей этнической спецификой. Их так не уложишь, они в это прокрустово ложе трех Россий не очень укладываются. Приходится выделять.
Самоорганизация и трансформация
Я работаю только со статистикой Росстата и Минфина. Никакой отсебятины. Только то, что нам меряет государство. Треть регионов минус промышленного производства, в половине регионов минус инвестиций, в целом по стране минус. В 60% регионов идет нарастающий дефицит бюджета. А примерно полтора десятка имеют его от 10 до 20%, это просто жуткие цифры. Соответственно идет сокращение рабочих мест в бюджетной сфере. Это тоже влияет на поведение людей. И все это ложится на политические, это фундамент политических трансформаций. Но если говорить о политике, выборы многое показали. Они избавили от иллюзий тех, у кого они были. Даже в крупно городской России, где представлены города-миллионники, это 22% населения страны, а если берем с полмиллиона это почти треть, там тоже по-разному. Но есть некая понятная трансформация. Самое главное они способны организовываться снизу самостоятельно. Особенно конечно в Москве, Питер здесь очень сильный аутсайдер. Почему - можем обсуждать. И второе, в этих городах там, где есть мощная региональная или макрорегиональная идентичность, Урал, Сибирь там это все идет лучше. Потому что это сплачивает.
...Юг имеет свою идентичность. Но она более основана на двух вещах. Это традиционалистские ценности, потому что более агарные регионы всегда более традиционны и большие города стали городами и получили такое урбанное сознание недавно. Потому что на юге процесс урбанизации просто позже начался. И плюс это фронтир, там расклад свой/чужой очень сильно связан с этничностью. Поэтому там своя специфика. Плюс в столицах макрорегионов процесс идет лучше, не во все. Вот Екатеринбург смог, а Новосибирске не хватило того, что не хватает подавляющему большинству крупнейших российских городов. Сильных конкурентных элит, обеспеченных ресурсами. Когда в городе и регионе есть разные элитные группы, способные конкурировать друг с другом. Вот закатывание в асфальт последнего десятилетия оно сказалось. Где-то этому сопротивлялись и здесь у Свердловской области и Екатеринбурга конечно мощнейшая история. Россель, Чернецкий, тут такой баланс, плюс очень сильный набор разных бизнес-групп, способных артикулировать свои интересы. Это тоже работает на конкуренцию. А вот Новосибирск оказался город образованный, макрорегиональный центр, сибирская идентичность выражена. А когда ресурсов маловато, когда конкуренция элитных групп слабо выражена, хуже получается
...Качество региональной власти. Оно работает. И я позволю себе оценочное суждение, что последние два губернатора Свердловской области не соответствовали масштабу региона. И население это ощущало. И это тоже фактор, влияющий на выборы альтернативных фигур. Где-то губернатор очень популярный и там ни расколов элит, ни сильных конкурентных групп не возникает. Где-то просто режимы региональные сильно авторитарны. Кемеровская область. Там и бизнес не может ничего делать без согласования. Крупный бизнес. Без согласования с губернатором. У всех по-разному. И плюс то, что непредсказуемо вообще никогда. Как черт из табакерки очень часто просто выскакивает не только яркий и харизматичный лидер, это обязательно, но лидер, способный сплотить и интегрировать разные группы протеста. Вот нельзя опираться на одну ногу. Если бороться с системой, то ног у тебя должно быть несколько. А это особое свойство, уметь интегрировать разные интересы. Это сложно.
Обескровленная глубинка
Центральная Россия была пропылесосена и северо-запад, кстати, Москвой и Санкт-Петербургом, тогда Ленинградом еще в течение сотни лет. Миграционный отток…
Все самое энергичное, самое мотивированное в течение столетий с лишним ехало в Москву и Санкт-Петербург. Там просто слабее человеческие ресурсы. Потому что длительный период, более чем столетний эмиграции выезда ослабляет социум. Потому что уезжают самые сильные. И это неизбежно и следствием этого становится и слабая региональная идентичность, и патриархальность очень многих территорий.
Но это плата за то, что очень много поставили Москве и Санкт-Петербурге, Московской области. Данность. Второе, эти регионы относительно небольшие. Миллион. Даже порой меньше. В них нет такой мощной концентрации ресурсов и таких могучих разных предприятий, как на Урале. Это тоже влияет. То есть экономика тоже слабее. И потом в них нет таких мощных городов, ведь сколько люди уезжали из центральных российских городов и городов северо-запада очень четко видно на размерах столиц, они же небольшие. А размер имеет значение. Поэтому даже в полумиллионной Рязани проблемы, самым сильным из всей Центральной России был Ярославль. Всегда. Разная промышленность, 600 тысяч, город с хорошей серьезной историей. И то он сейчас слабеет. Хотя именно в Ярославле была концентрация протестного движения. Но его просто давили со страшной силой. И мы говорим о последних выборах, о феномене Урлашова. Вот самый сильный из центральных российских городов Ярославль. Проявляется.
...А эти регионы отдавали людей и на освоение Сибири, это в основном Вологда и Архангельск. Потом эти регионы отдавали уже массе на освоение. Калининградская область, переселенцы из центрально-российских и отчасти белорусских регионов. Вся эта территория непрерывно отдавала людей. И это безнаказанным исторически остаться не может. Регионы выхода мигрантов всегда более проблемные по человеческому капиталу, чем регионы входа. Это арифметика социальная.
Раскол поколений
Чисто демографически энергия молодого протеста сожмется более чем, примерно вполовину, потому что приходит в жизнь поколение, рожденных в 90-х. Просто потому что у нас такая с выпуклостями и впуклостями демографическая пирамида. А пожилыми становится гигантское поколение послевоенного бэби-бума. То есть конец 40-х, 50-е. Они либо выходят на пенсию, либо работают, но получают эту пенсию. И у нас ментально общество стареет. В более старом обществе протестная энергия всегда меньше, но это объективная штука. Мы же прекрасно понимаем, куда в России направлена миграция. Миграция в основном на 70% молодежи. Крупные крупнейшие города. То есть в России-1 эта проблема будет смягчена.
Города, которые для вас я назову средними, в градостроительной классификации это меньше, от 50 до 250. Туда тоже идет приток молодежи. Во все региональные столицы. Собирается молодежь своего региона на учебу и очень многие остаются. И это будет смягчать демографический фактор именно там, где условия для возникновения альтернативных подходов к управлению страной максимально комфортны. Условия для протеста уже оформляются. Поэтому надеяться, что демография все прихлопнет, нет, такого не будет. А в промышленных городах проблема будет в том, что их советскость в чем-то усилится. Потому что если у вас все большая доля населения старших трудоспособных и пенсионных возрастов, вы максимизируете свою надежду на государство. И с точки зрения госзаказа для оборонных предприятий, и с точки зрения помощи пожилым. Плата за ЖКХ и все такое прочее. Поэтому пока происходит то, чего я побаиваюсь. Честно говоря. Это расхождение двух Россий. Первой и второй. И по ценностям, и по возрастной структуре. И по мотивации.
Ценности модернизации, ценности статус-кво, сохранения стабильности, прежде всего. Россия крупнейших городов все-таки в большей мере нацелена на модернизационные ценности. Самостоятельность людей, отсутствие полицейского государства, и давления. Люди больше рассчитывают на себя.
...правила игры очень многим не нравятся. Потому что они патриархальные, они не соответствуют тем людям, которые живут в этом городе. Хотя будем строги и честны. Я еще раз повторю то, что вам говорила. Чтобы была ясна структура, 30% всех женщин в Москве пенсионного возраста. 33% - в Санкт-Петербурге. Это другая часть крупнейших городов.
Против системы
...я не политолог и даже не хочу в это влезать, но мы понимаем, что это не голосование против Собянина. Вот Собянин как управленец вполне технологичен. Это голосование против того, что происходит в стране.
... Оно ценностное, я бы шире сказала. Нам не нравится, как вы хотите нами управлять, это касается не персонально Собянина, это касается системы. Это будет нарастать. Я могу назвать даже места, где это будет нарастать быстрее. В первую очередь это пограничье. Другое дело что на Дальнем Востоке это может вылиться в партизанинг, помним эти истории приморских партизан. И в более жесткие конфликтные форматы, потому что фронтир и есть фронтир. Мореманы, люди, которые очень далеко от Москвы. Это люди, для которых законы и правила не так сильны и важны. У них есть своя самость.
Экономика самоорганизации
Вторая группа это промышленные города. Там есть развилка. Экспортно-промышленные города. Жестоким образом зависит от глобальной конъюнктуры. Она сейчас нехороша. Особенно для металлургии. Но люди держатся за рабочие места. Люди выйдут на протест только в том случае, если произойдет что-то из ряда вон. И я могу сказать, что российский крупный бизнес за исключением самого экстремального российского бизнесмена господина Дерипаски все-таки умеет налаживать контракты социальные и контакты с теми работниками, которых он нанимает. Не доводят дело до каких-то серьезных вспышек. А вот в городах машиностроения, городах, которые сидят на гособоронзаказе, все будет зависеть от бюджетной ситуации в России. А с федеральным бюджетом совсем нездорово. Регионы здесь роли не играют.
...К сожалению. Но в этих городах нет таких экономических преимуществ, как есть в городах экспортной экономики. В последних люди и зарабатывают больше и держатся за рабочие места. И команды людей сплоченнее. Ну что такое Магнитогорск. Это люди 400 с лишним тысяч, но люди знают друг друга, люди взаимодействуют и там очень сильный человеческий капитал. Там очень быстро сервисные услуги развиваются. Но если не приведи господь, что-то грохнется с Магниткой, резкий спад производства. Как это было в конце 2008-2009. Все сервисные бизнесы слетают, потому что зарплаты на Магнитке нет, спроса на услуги нет. Риски.
Навыки самоорганизации
Навыки человеческой самоорганизации в нашей стране утоптанные 20 веком, когда любая самоорганизация была чревата, возрождается в первую очередь в тех местах, где максимально концентрируется человеческий капитал. То есть люди наново научаются взаимодействовать друг с другом и не кивать на то, что я тут попашу, а куча народу халявой воспользуется. В сельском населении человеческий капитал минимален. Потому что оно постаревшее в большинстве мест, кроме юга. И оно бедное. И оно наименее образованно. Поэтому интегрироваться можно только как в городе Пугачеве, когда кого-то убили, все вышли на улицу. Это разовая эмоциональная интеграция, которая элементарно лечится кнутом и пряником. Пару зачинщиков наказать, остальным что-то раздать и так далее.
Но она не может быть интеграцией конструктивной, потому что это не для дела, а для точечного разового протеста. ...все канализуется в протест, через 3-4 дня следа от этого протеста не остается.
Экономика фронтира национальных столкновений
В этой России точки напряжения концентрируются там, где в население русское вкраплен компонент мигрантов из других территорий. Прежде всего, юг, Нижнее Поволжье и Северо-кавказский юг, где просто фронтиры уже формируются. В Ставропольском крайне в сельском населении огромный потенциал напряжения, потому что там идет фактически выдавливание от приграничья. Но это связано с экономическим фактором, потому что, переселяясь, жители Кавказа, как правило, обзаводятся гигантским личным хозяйством, это 30-40 коров, вытаптывается все вокруг. Для местного населения русского просто не остаются возможности содержать свой скот.
...Центральная Россия она вообще ничем чаще всего не обзаводится. На юге еще дееспособность выше, это фронтир, куда мигрировали русские. Это же зона миграции 19 века. И там потенциал конечно намного выше.
...там более привычны навыки интенсивного сельского труда. Хотя почитайте массу комментариев бизнеса, даже там уже трудно найти нормальных работников. Потому что маргинализация происходит везде. И здесь они сталкиваются с социумами, в которых личное хозяйство основа жизнедеятельности. Где традиция требует большого серьезного личного хозяйства. Потому что вы должны заработать деньги на обучение детей, вы должны много чего сделать, чтобы ваше хозяйство было способным экономически поддерживать большую семью. У нас нет больших семей уже в русской России. На Кавказе она пока есть. Это уйдет.
Если вы возьмете горную Северную Осетию, там происходит сжатие. Опустынивание. Просто то, что мы сейчас наблюдаем на Северном Кавказе, это надо просто перенестись на сто лет назад в Россию, увидеть то же самое. Похожие очень вещи. Это традиционное общество, которое сталкивается с обществом уже более урбанным, с другими приоритетами, и потом извините, в Ставропольском крае сельское хозяйство было зерновым всегда. А пришли животноводы. Это тоже как бы конфликт. Тут можно долго рассуждать, но суть в том, что помимо этнических факторов, на юге на фронтире прежде всего в Ставрополье очень жестко работают и экономические факторы. И тут не вопрос этники, вопрос типа развития экономики домашних хозяйств.
Демографический переход, как источник напряженностей на Кавказе
Если говорить просто об этих сообществах. Причем я их четко разделяю. Сообщества в Адыгее, в Северной Осетии они уже иные, там гораздо более модерное население. Если брать самые традиционалистские сообщества, хотя там тоже разнородные, Дагестан, Ингушетия, Чечня. Про Чечню вообще ничего говорить не буду, потому что не понимаю. Я понимаю, что есть очень жесткая система управления, и она задавила все. А про Дагестан немножко лучше знаю. Что там происходит.
Если мы берем эти страны, можно я скажу крамолу. Если бы уважаемые слушатели «Эхо Москвы» вспомнили Россию первых 20 лет 20-го века. Когда бурлило село и отдавало массами людей в города. Сначала на исход, на трудовую миграцию, потом на переселение. Когда множество разных идей бродило в российском сообществе. До большевизма включительно.
Потому что тогда происходил мощный первый слом традиционного общества и начало перехода к модерну. Это всегда очень болезненно. Уважаемые слушатели, нечто похожее мы сейчас видим на Северном Кавказе. Только это будут не большевики, а в чем-то салафиты. Потому что они хотят, они тоже против этой коррумпированной, очень сложно и плохо организованной системы управления.
Возможно я ошибаюсь, я не философ, не политолог, но для меня совершенно четко это следствие большого трансформационного перехода с огромными издержками. С гигантскими. А что бомбисты, а всевозможные восстания, расстрелы в России сто лет назад. Вы не хотите оглянуться на свою историю. Другое дело, что там были большевики, а здесь будут исламские радикалы. Разных форм. В Дагестане есть исламские группы, не нацеленные на насилие, готовые к каким-то переговорам. И здесь я должна сказать, что концентрацией насилия эти проблемы не решаются.
Что надо делать. Очень просто. Но очень сложно сделать. Должна быть решена земельная проблема. В Дагестане она не решена до сих пор. Это сложно, позовите специалистов, они вам расскажут, что такое земли отгонного животноводства и как там селятся.
Второе, должны быть каналы социальной мобильности, то есть ребята, получившие в Дагестане образование, они должны иметь возможность какого-то профессионального роста не по клановому, а по, простите западное выражение, меритократическому принципу. По вашим умениям и навыкам. Дальше чем шире будет миграция из Северного Кавказа, тем лучше. Потому что это интеграционный процесс. Но, попадая в другие регионы, это население и ведет себя несколько иначе и наталкивается на очень жесткие ксенофобные барьеры. Как решить эту проблему - я могу сказать, что воспитанием и тех и других. Нет других способов. Только некой культурной политикой, я сейчас говорю как прекраснодушный либерал. Это прекрасно понимаю.
Но самое смешное, что если американцы смогли за полвека переломить то, что у них было в отношении черного населения, это в первую голову культурная политика. Хоть режьте меня.
...Дать социальные лифты черному населению. Когда и в нем появляются не чисто конкретные с золотыми зубами ребята, а профессионалы. Настоящие профессионалы. И тогда мост между профессионалами разной этничности или расы налаживается гораздо лучше, потому что у них есть человеческий капитал. Он выше. Далее. Это действительно культурные практики. Потому что не бывает по-другому.
Рождаемость и структура общества
Модернизационный переход не вечен. Сколько будет, не знаю. Но демографический переход завершится через поколения. Столько рожать не будут. Меняются ценности. И чуть терпения, чуть более разумной власти с обеих сторон.
Это переход от многодетной, многопоколенной семьи к семье простой, ее называют нуклеарной, мама, папа, дети и малодетной. То есть два, от силы три ребенка.
Ценностные трансформации есть. Поколение моей дочери имеет в основном по два ребенка. В моем поколении было в основном по одному. Это изменилось. Я не спорю. Но если говорить о стимулирующей политике, которую власть употребила, то она удивительным образом сработала, прежде всего, в республиках, не завершивших демографический переход, они пошли несколько назад, но это временно. В сельских местностях, поселках и малых городах, где и так была несколько более высокая рождаемость. А крупные города и крупнейшие рожают по другому основанию. Ценность семьи, детей у этого поколения 30-летних просто выше. И это здорово.
Когда в обществе создался позитивный взгляд на рождаемость, когда ты понимаешь, что ты не утрачиваешь карьеру, это тоже влияет. И люди стали предпочитать двухдетные семьи. И еще очень важно. Ведь надо стимулировать не столько рождаемость, сколько занятость матерей. И когда матери заняты, это означает, что у вас хорошие детсады, нормальные школы. У вас быт устроен так, что для работающей женщины много шансов облегчить себе жизнь с помощью развитых сервисов. Вот куда главное направление. Чтобы женщина могла совмещать, уже в сотый раз это говорю, материнство и занятость. Это для городских занятых женщин во всяком случае в Москве сейчас чуть легче. И еще маленькая деталька. Да, в Москве растет рождаемость. А вы видели, какой приток молодых мигрантов? Эти же люди укореняются. Да, они откладывают, им надо заработать на квартиру. Но потом они рожают и как правило двоих. И это здорово.
Энергетика самоорганизации
Маргинализация это часто самостоятельное движение людей в положение таких маргиналов, потому что у них нет энергетики прикладывать ресурсы. Вы знаете, как правило, в периферийных регионах все живое оно концентрируется вокруг очень небольшого круга людей с энергетическими возможностями. Либо это толковый руководитель сельхозпредприятия, у которого от силы 10 человек работают. И он как-то это все интегрирует. Или это может быть приехавший откуда-то мигрант, мне Таня Нефедова, большой знаток сельской России рассказывала о корейце, приехавшем в Костромскую область из Средней Азии, выращивающем там арбузы. Человек пашет, у него энергетика другая. У большинства людей абсолютная покорность и самое главное - снижение потребности. Вот это самое страшное. Адаптация к бедности и снижение потребностей. Есть в массовом порядке. Плюс очень низкие способности к самоорганизации. Плюс очень низкий уровень доверия между людьми. За пределами ближнего круга. То есть друзья, родственники. Это все адские риски. И как из этого выйти в перифериях я, честно говоря, не очень понимаю. Где-то получается. Где волею судеб как-то образуются группы людей с лучшей энергетикой, с мотивациями. Слово «мотивация» здесь ключевое. В городах это будет получаться заведомо лучше. Потому что здесь критическая масса людей, у которых современные ценности, энергетика и мотивации есть. А вот во второй России для меня очень большой вопрос, как будет трансформироваться, например, эти районные центры, города, 100-150 тысяч. Ответ очень простой: по-разному. Это значит, что там, где появится вменяемый мэр, пара бизнес-лидеров, которые захотят что-то сделать…
Плюс те места, которые ближе к крупным городам, где налаживаются уже агломерационные связи. Туда идет, во-первых, десантирование. Но почему в Тарусе получается, а в других городах Калужской области, то, что к югу от Калуги тишина и бог знает что. В Козельске нет. Потому что в Тарусе формируется энергетическая масса людей и москвичей в том числе. Дачников. И многих других, которые способны что-то делать. Это часто субъективные вещи. Поэтому как честный человек прогнозировать не берусь. Пропорция будет меняться точно в пользу первой России. Это я ответственно прогнозирую.
Развала России "кажется" не будет
У всех один запев. Развалится, развалится. Это символ веры, с этим бессмысленно спорить. Я пожалуй задам только одну рациональную мотивацию. Скажите, пожалуйста, города России-1 натыканы по всей стране от Владивостока до Калининграда. Россия вторая тоже сидит почти везде. Россия третья это наше все, по территории точно. Вы как это разваливать будете, можно задать вопрос. Как вы отчлените Екатеринбург от Нижнего Тагила. Дальше до Красноуральска. Дальше отправите вбок все сельские территории. Я бы хотела посмотреть на того виртуоза, у которого это получится. Это первое.
То, что касается республик Кавказа и юга Сибири, есть вопросы, но здесь я не специалист, но мне кажется, что не произойдет. Но слово «кажется» это не аргумент. Тут будем посмотреть. Это очень сильно зависит от политики федеральных властей. Очень сильно. Дурная политика может привести к сложным очень ситуациям в первую очередь в Дагестане, Чечне, Ингушетии. Остальные республики я спокойно смотрю на их будущее. Они точно будут в составе РФ.
Национализм и национальное государство
...я не этнолог и этнополитолог. Но я очень хорошо помню историю Европы. Российская национальная идентичность будет строиться, к сожалению, через некое усиление национализма. Это прошла вся Центральная Европа в 19 веке....И мы пройдем фазу роста национализма....И самое важное - в каких форматах это будет происходить. Это будет более-менее цивилизованно или это будет в мерзких форматах. И здесь очень многое зависит от интеллигенции и от власти.
...во-первых история страны была историей мультикультурной и это влияет. Во-вторых, чувство страха и опасности должно проявляться. ...Я четко понимаю, что эти риски осознаются на всех уровнях управления. Власть в России все-таки может тормозить эти процессы. И может быть городское сообщество тоже. Но будет непросто. Это я понимаю. Это становление этничности оно проходит через такие мерзкие гримасы.