Женское относится к мужскому как природа относится к культуре?
Большую часть своего творческого заряда антропология черпает из противоречия между двумя требованиями: мы объясняем культурные универсалии и мы объясняем культурные особенности. В соответствии с этими требованиями женщина остается одной из наших самых сложных проблем. Вторичный статус женщины в обществе - общий для всех культур факт, это одна из настоящих универсалий. Однако в рамках этого универсального факта специфические культурные концепции и символизация женщин чрезвычайно различны и даже противоречат друг другу. Более того, отношение к женщинам и их силе, обязанностям в значительной степени меняется от культуры к культуре, и на разных этапах развития конкретной культуры. Оба вопроса - универсальный факт и культурные различия создают проблемы, которые нужно решить.
Мой интерес к этой проблеме, конечно, не чисто академический: я бы хотела увидеть настоящие перемены, появление такого социального и культурного порядка, в котором бы у женщин был такой же широкий спектр возможностей, как и у мужчин. Универсальность субординации женщин, тот факт, что она существует в обществах любой степени сложности, при любом типе социального и экономического устройства, говорит мне, что мы противостоим чему-то глубоко укоренившемуся, крайне неподатливому, чему-то, что мы не можем победить, просто изменив некоторые роли в социальной системе или даже реорганизовав всю экономическую структуру. В этой статье я попытаюсь раскрыть логику, лежащую в основе культурного мышления, предполагающего подчиненное положение женщины. Я постараюсь показать, что эта логика чрезвычайно убедительна, ведь если бы она не была настолько убедительна, то люди не продолжали бы ей следовать. Но я также постараюсь раскрыть социальные и культурные предпосылки этой логики, чтобы показать, где заложен потенциал для перемен.
Важно выделить уровни данной проблемы. Путаница может сбить нас с толку. Например, в зависимости от того, какой аспект культуры Китая мы будем рассматривать, мы могли бы доказать любую из кардинально отличных гипотез о статусе женщины в Китае. В идеологии даосизма женское начало инь и мужское начало янь равны между собой; «противостояние, изменение и взаимодействие этих двух сил порождает все вещи во Вселенной». Следовательно, мы предположим, что женственность и мужественность равноценны в китайской культуре (конечно, инь имеет негативную окраску. Тем не менее, в даосизме говорится о том, что инь и янь абсолютно взаимодополнимы, что миру для существования требуется равное взаимодействие этих сил). Однако изучив социальную структуру, мы можем увидеть ярко выраженный принцип патрилинейности: абсолютную власть отца в семье и значимость сыновей. Таким образом, мы сделали бы вывод, что в Китае процветает традиционное патриархальное общество. Затем, оценив выполняемые роли, власть и влияние, материальный вклад женщин в китайское общество (а все из перечисленного довольно существенно, если верить наблюдениям), мы могли бы сказать, что женщинам предоставлялся высокий (негласный) статус в системе. Или мы сможем сконцентрироваться на том факте, что богиня Гуань Инь - главное божество (ей чаще всего поклоняются, ее чаще всего изображают) в китайском буддизме и у нас мог бы появиться соблазн сказать, как многие говорят о доисторических культах богинь и ранних обществах, что в Китае существовало нечто вроде матриархата. Т.е. мы должны быть абсолютно уверены в том, что мы пытаемся объяснить, прежде чем объяснять это.
Мы можем выделить три уровня данной проблемы
1. Универсальный факт вторичного статуса женщины в культуре любого общества. Здесь возникают два важных вопроса. Во-первых, что мы подразумеваем под этим, какими свидетельствами, доказывающими, что это универсальный факт, мы располагаем? Во-вторых, после того как мы докажем этот факт, как его объяснить?
2. Положение женщин в специфических идеологиях, их символизация, место в социально-структурном устройстве, которые чрезвычайно различаются от культуры к культуре. На этом уровне проблема в том, чтобы объяснить любой конкретный культурный комплекс при помощи специфических для этого комплекса факторов - стандартный уровень антропологического анализа
3 Власть и влияние женщин, которые можно наблюдать на основе их деятельности, зачастую противоречащие идеологии данной культуры (которые всегда ограничиваются тем, что женщины не могут официально занимать выдающееся место в общей системе). Этот уровень связан с непосредственными наблюдениями, сейчас его зачастую разрабатывают феминистские антропологи.
Эта статья имеет дело преимущественно с первым уровнем, проблемой универсального обесценивания женского. Анализ таким образом основывается не на специфических данных о какой-либо культуре, но на анализе «культуры» в общем и целом, как особого процесса, происходящего в мире. Дискуссия по поводу второго уровня, проблема кросс-культурных вариаций в концепциях женского и соответствующее отношение к женскому требует большого кросс-культурного исследования, поэтому ее следует отложить до следующего раза. Что касается третьего уровня, то учитывая мой подход, очевидно, что я считаю тщетным фокусироваться только на силах женщин, которые обесценивались и оставались непризнанными культурой любого общества, вместо того чтобы попытаться сначала понять всеохватывающую идеологию и глубинные установки культуры, которые умаляют эти силы.
Универсальность культурной субординации женщин
Что я имею в виду, когда говорю, что повсюду, в любой из известных нам культур, считается, что женщины в какой-то степени хуже мужчин? Во-первых, я должна подчеркнуть, что говорю о культурных оценках; я говорю, что каждая культура по-своему и с помощью своих концепций создает подобные оценки. Но как доказать, что в данной культуре считается, что женщина хуже мужчины? Нам хватит трёх типов данных: 1) элементы идеологии культуры, которые явно обесценивают женщин, согласно которым выполняемые женщинами роли, продукты их труда, их работа, социальная среда считаются менее престижными, чем мужские; 2) символические средства, такие как приписывание женщинам «загрязнения», которые можно рассматривать как косвенные свидетельства; 3) социально-структурное устройство, исключающее женщину из участия в той области жизни общества, где сосредоточена верховная власть.
Все эти три показателя, конечно, могут быть взаимосвязаны и одновременно присутствовать в любой конкретной системе, но это вовсе не обязательно. Однако любого из этих показателей обычно бывает достаточно, чтобы заключить, что в данной культуре женщина занимает более низкое положение. Естественно, что исключение женщин из участия в самых сакральных ритуалах или работе высших политических органов - достаточное основание. Конечно же, идеология, явно обесценивающая женщин (и их работу, роли, продукты их труда и т.д.), - достаточное основание. Символических показателей, таких как загрязнение, обычно достаточно, хотя в некоторых случаях, когда, скажем, мужчина и женщина в равной степени оскверняют друг друга, требуются и другие показатели, которые всегда есть в наличии (насколько установило мое исследование).
На основании любого из этих пунктов или всех я, следовательно, с уверенностью могла бы утверждать, что мы можем наблюдать подчиненное положение женщины в любом из известных нам обществ. Поиски по-настоящему эгалитарной культуры, не говоря уже о матриархате, доказано бесполезны. Примера из жизни одного общества, которое традиционно причисляется к таким, будет достаточно. В матрилинейном племени Кроу, как указывает Лови (1956): «Женщины… у них очень почетные роли в Солнечном Танце, они могут руководить Табачной Церемонией и проводят более важную ее часть, чем мужчины; они иногда исполняют роль хозяйки на Фестивале Вареного Мяса; им не запрещено заниматься врачеванием (стр 61) Тем не менее: «Женщины (во время менструации) раньше ездили на худших лошадях и по-видимому это считалось источником загрязнения, поскольку им запрещалось также приближаться к раненому мужчине в эти периоды». (стр. 44) Далее, как раз перед тем, как начать перечислять права женщин на участие в различных ритуалах, которые указаны выше, Лови упоминает одну особенную связку Куклы Солнечного Танца, которую нельзя было развязывать женщине. (стр. 60) Продолжая идти по этому следу, мы обнаруживаем, что: «Согласно всем свидетелям из Лодж Грас и большинству остальных, кукла, которая принадлежит Морщинистому лицу, не только важнее всех остальных кукол, но и других амулетов Кроу и прочих подобных вещей. И эту куклу не должна брать в руки женщина.
Короче говоря, племя Кроу - типичный пример. Да, у женщин есть определенные права и власть, в данном случае некоторые из них позволяют женщинам занять довольно высокие позиции. Однако в конце концов все сходит на нет: менструация - угроза военному делу, которое является одним из самых важных институтов в этом племени, основным для их самоопределения, и самый священный объект в племени - табу для взгляда и прикосновения женщины.
Похожие примеры можно приводить до бесконечности, но я думаю, что нам больше не нужно пытаться доказать, что подчиненное положение женщин - культурная универсалия, пусть бремя доказательств возьмут на себя те, кто не согласен с этим утверждением, и приведут противоположные примеры. Я же буду считать универсальный вторичный статус женщины доказанным фактом, от которого буду отталкиваться.
Природа и культура.
Как нам объяснить всеобщее обесценивание женщин? Мы, конечно, можем опереться на биологический детерминизм. У мужских особей вида на генетическом уровне есть что-то (как бы сказали последователи биологического детерминизма), что от природы делает их господствующим полом, а у женщин не хватает «чего-то», и в результате они не только от природы обречены на подчиненное положение, но и в основном довольны подобным своим положением, поскольку оно обеспечивает им защиту и возможность получения максимума удовольствия от материнства, которое является для них самым радостным опытом в жизни. Я не стану вдаваться в опровержение этой точки зрения, но думаю, что было бы справедливо сказать, что эту позицию не удалось закрепить и упрочить к счастью почти всех представителей академической антропологии. К слову, это вовсе не означает, что биологические факторы не имеют значения, или что мужчины и женщины не отличаются. Это означает только то, что эти факторы и различия считаются достоинствами/недостатками в рамках системы ценностей той или иной культуры.
Если мы не желаем списывать все на генетический детерминизм, то, как мне кажется, остается только один путь. Мы должны попытаться истолковать подчиненное положение женщин в свете других универсалий, факторов, встроенных в структуру самой общей ситуации, в которой находятся все люди в любой культуре. Например, у каждого человека есть физическое тело и ощущение нефизического сознания, он является частью общества, состоящего из других индивидов, и наследует культурные традиции, должен вступать в определенные отношения с «природой» или нечеловеческим миром (хотя и опосредованные), чтобы выжить. Каждый человек рождается и умирает, все заинтересованы в своем выживании, общество/культура также заинтересовано в своем выживании и продлении своего существования. И так далее. Именно в области этих культурных универсалий мы должны попытаться найти объяснение факту повсеместного обесценивания женщин.
Я переведу эту проблему в других словах, выражу ее в следующем маленьком вопросе. Что такого должно быть в общей структуре и условиях существования, которые характерны для каждой культуры, что привело бы к закреплению за женщинами вторичного статуса в каждой культуре? Мой тезис состоит в том, что женщину идентифицируют с (или она является символом, если вам так больше нравится) чем-то, что каждая культура обесценивает, чем-то, что каждая культура считает более низким уровнем бытия, чем себя. Кажется, есть только одна вещь, соответствующая этому описанию. Это «природа» в самом общем смысле. Каждая культура вовлечена в процесс производства и поддержания систем знаков (символов, артефактов) с помощью которых человечество трансцендирует данности природного бытия, приспосабливает их к своим целям, контролирует их в своих интересах. Таким образом, мы можем в общих чертах приравнять культуру к представлениям о человеческом сознании или к продуктам человеческого сознания, с помощью которых человечество пытается утвердить контроль над природой.
Теперь категории «природа» и «культура», конечно, являются концептуальными категориями, нельзя найти границу между двумя областями или состояниями бытия. Никто не отрицает, что в некоторых культурах более ярко выражено противоречие между этими двумя категориями, чем в других. Было даже доказано, что люди в примитивных обществах (некоторые или все) не видят или не чувствуют никакой разницы между областью человеческой культуры и областью природы. Также я утверждаю, что универсальность ритуала указывает на закрепление во всех культурах специфической способности человека действовать и регулировать, а не пассивно плыть по течению и быть движимым данностями природного бытия. В ритуале, целенаправленной манипуляции данными формами по направлению к регулированию и поддержанию порядка, каждая культура утверждает, что должные отношения между человеческим существованием и силами природы зависят от того как культура применяет свою особую силу для регуляции всеобъемлющих процессов мира и жизни.
Одна из областей культурной мысли, в которой часто выражаются данные точки зрения, это концепция чистоты и загрязнения. Практически в каждой культуре существуют такие верования, которые, кажется, по большей части (хотя, конечно же, не полностью) связаны с отношениями между природой и культурой. Хорошо известный аспект кросс-культурных представлений о чистоте/загрязнении - это естественная «заразительность» загрязнения, загрязнение (для этих целей грубо приравнивающееся к нерегулируемой деятельности природных энергий) распространяется и берет верх над всем, с чем оно контактирует. Это своеобразная загадка: если загрязнение настолько сильно, как что-то может быть очищено? Почему средство очищения само не загрязнено? Ответ в соответствии с моими утверждениями в том, что очищение осуществляется в ритуальном контексте; ритуал очищения как целенаправленное действие, противопоставляющее сознательное (символическое) действие природным энергиям, сильнее этих энергий.
В любом случае, с моей точки зрения каждая культура косвенно признает и утверждает различие между функционированием природы и функционированием культуры (человеческое сознание и его продукты); и кроме того, что отличие культуры заключается именно в том факте, что она в большинстве случаев может трансцендировать за границы природных условий и использовать их в своих целях. Таким образом, культура, достигнув определенного уровня знаний, утверждает себя не только как отличную от природы, но и как превосходящую ее. И чувство отличия и превосходства основывается именно на этой способности трансформировать, «социализировать» и «культуризировать» природу.
Вернемся теперь к женскому вопросу. Их панкультурный вторичный статус можно довольно просто объяснить тем постулатом, что женщин идентифицируют или символически ассоциируют с природой в противоположность мужчинам, которых идентифицируют с культурой. Поскольку культурный проект всегда подразумевает выход за границы природного, если женщины считаются частью природы, то культура будет считать «естественным» подчинять, если даже не подавлять, их. Хотя этот аргумент и может показаться весомым, кажется, будто он чрезмерно упрощает все. В следующем разделе я хочу доказать и развить предположение, что женщину считают «просто» более близкой к природе, чем мужчину. Культура (по-прежнему ) признает, что женщины - активные участницы ее специфических процессов, но в то же время рассматривает их как более тесно связанных или стоящих ближе к природе.
Это уточнение может показаться незначительным или даже тривиальным, но я думаю, что оно более точно отражает культурные представления. Кроме того, у сформулированного таким образом утверждения есть несколько аналитических преимуществ перед более простым. Я раскрою их позднее. Здесь же можно просто подчеркнуть, что пересмотренное утверждение по-прежнему будет объяснять панкультурное обесценивание женщин, поскольку даже если их не приравнивают к природе, тем не менее считается, что они представляют более низкий уровень бытия, они меньше способны на выход за границы природного, чем мужчины. Следующая задача этой статьи - попытаться проанализировать, почему их видят подобным образом.
Почему считается, что женщина ближе к природе, чем мужчина?
Все это начинается, конечно же, с тела и его природной созидательной функции, которая характерна только для женщин. Мы можем выделить для анализа три уровня проблемы, на которых значим этот физиологический факт: 1) тело женщины и его функции, которые больше вовлечены большую часть времени в «жизнь вида», похоже делают ее ближе к природе, что контрастирует с мужской физиологией, которая полнее освобождает его для участия в культурных проектах; 2) женщина в связи с особенностями своего тела и его функций выполняет социальные роли, которые в свою очередь считаются находящимися на более низком уровне культурного процесса, чем мужские; и 3) женские традиционные социальные роли, которые возлагают на нее из-за особенностей ее тела и его функций в свою очередь так влияют на нее, что порождают особенную психическую структуру, которая, как и ее физиологическая природа и ее социальные роли, считается более близкой к природе. Я рассмотрю по очереди каждый из этих пунктов, показывая сначала, как в каждом из случаев определенные факторы имеют сильную тенденцию ставить женщину на одну ступень с природой, затем покажу другие факторы, демонстрирующие ее полное соответствие культуре, из-за данной комбинации факторов, таким образом, она оказывается в проблемном промежуточном положении. Во время анализа станет ясно, почему кажется, что мужчины по сравнению с женщинами менее промежуточны, более чисто «культурны», чем женщины. И я повторяю, что я рассматриваю только уровень человеческих и культурных универсалий. Предполагается, что эти утверждения относятся к человечеству в общем и целом; они вырастают из условий существования человечества, того, как человечество познавало их и противостояло им до настоящего времени.
1 Считается, что женская физиология ближе к природе
Эту часть моей точки зрения искусно, неоспоримо и с большим количеством точной информации предвосхитила Бовуар (1953). Бовуар рассмотрела физиологическую структуру, развитие и функционирование человека женского пола и сделала вывод, что «женщина в большей мере, чем мужчина, является жертвой рода» (стр 60). Она указала на то, что многие значимые области женского тела и его процессы не выполняют никаких очевидных функций по поддержанию здоровья и стабильности индивида, наоборот, когда они выполняют свои специфические функции, они часто становятся источником дискомфорта, боли и опасности. Груди не имеют никакого отношения к здоровью индивида, они могут быть ампутированы на любом этапе жизни женщины. «Многие выделения яичника имеют своей единственной целью созревание яйцеклетки и приспособление матки к ее нуждам : для организма в целом они скорее являются не регулирующим, а нарушающим равновесие фактором; женщина больше приспособлена к нуждам яйцеклетки, чем к своим собственным» (стр 24). Менструация часто доставляет дискомфорт, иногда она болезненна; часто она связана с негативными эмоциями и в любом случае требует выполнения надоедливых очистительных процедур и возню с удалением отходов, и - это Бовуар не упоминала - во многих культурах она прерывает обычную жизнь женщины, стигматизирует ее, накладывая различные ограничения на ее деятельность и ограничивая социальные контакты. Во время беременности многие витамины и минералы в женском организме расходуются на питание плода, что истощает ее собственные силы и энергию. И наконец, сами роды болезненны и опасны (стр. 24-27). В итоге Бовуар делает вывод, что женщина «более порабощена родом, чем мужчина, в ней больше выражено животное начало» (стр. 239). В то время как книга Бовуар идеологическая, ее исследование женской физиологии отличается точностью и оно вполне справедливо. То, что пропорционально большая часть тела женщины большую часть ее жизни подрывает ее здоровье, силу и стабильность, поглощена естественными процессами, связанными с репродукцией - просто факт.
Бовуар продолжает рассматривать негативные последствия «порабощения родом» женщины в связи с проектами, в которые вовлечены люди, проектами, которые формируют и определяют культуру. Таким образом, она подходит к самой сути своих рассуждений (стр 58-59)
И в этом ключ к разгадке всей тайны. На уровне биологии вид может поддерживать себя, лишь заново себя создавая; но это созидание - не что иное, как повторение той же самой Жизни в различных формах. Человек обеспечивает повторение Жизни, трансцендируя Жизнь посредством своего Существования, Экзистенции; превосходя самого себя, он создает ценности, которые полностью обесценивают простое повторение. У животных ничем не стесненное разнообразие деятельности самца оказывается совершенно напрасным, потому что у самца нет никакого проекта; когда он не служит виду, все его действия ничего не стоят; самец же человека, служа роду, преображает мир, создает новые инструменты, изобретает и кует будущее.
Иначе говоря, тело женщины похоже обрекает ее на простое воспроизведение жизни; мужчина же, у которого недостаточно природных созидательных функций, наоборот должен (или у него есть возможность) утверждать свои созидательные силы вовне, «искусственно», с помощью символов и технологий. Делая это, он создает относительно долговечные, вечные, трансцедентные объекты, в то время как женщина создает только бренных людей.
Это утверждение объясняет некоторые важные проблемы. Она дает ответ, например, на великую загадку, почему мужская деятельность, включающая в себя уничтожение жизни (охота и военное дело) часто считается более престижной, чем способность женщин давать рождение, создавать жизнь. В рамках теории Бовуар мы понимаем, что не убийство значимый и ценный аспект охоты и военного дела; скорее это трансцендентальная (социальная, культурная) природа этой деятельности, которая противопоставляется природности процесса деторождения: «Человек возвышается над животным не тем, что дает жизнь, а тем, что рискует жизнью; поэтому человечество отдает предпочтение не рождающему полу, а полу убивающему.
Таким образом, если мужчина, как я утверждаю, везде (бессознательно) ассоциируется с культурой, а женщину считают более близкой к природе, не так уж сложно понять, на чем основываются эти ассоциации, просто из рассмотрения последствия физиологических различий между мужчиной и женщиной. Но в то же время женщину нельзя целиком и полностью отнести к категории природы, поскольку совершенно очевидно, что она полноценный человек, наделенная сознанием точно так же, как и мужчина; она половина человеческой расы, без ее вклада все дело рухнуло бы. Можно считать, что она более сильно подчинена природе, чем мужчина, но обладая сознанием, она разговаривает и думает; она производит, вступает во взаимодействие и оперирует символами, категориями и ценностями. Она участвует в человеческих диалогах не только с другими женщинами, но и с мужчинами. Как говорит Леви-Стросс: «Женщина никогда не станет простым символом и ничем более, поскольку даже в мужском мире она по-прежнему человек и в той мере, в какой ее определяют как символ, ее должны (по-прежнему) признавать создательницей символов ( 1969, стр 496).
Конечно, тот факт, что женщина в полной мере обладает человеческим сознанием, что она полностью вовлечена в культурный проект трансценденции за пределы природы, дает ироничный ответ на другую великую загадку «женской проблемы»: практически универсальное беспрекословное принятие женщиной своего обесценивания. Казалось бы, что как сознательный человек и член культуры, она до конца следовала логике аргументов культуры и пришла к выводам культуры наравне с мужчиной. Как пишет Бовуар (стр. 59)
Ведь она тоже существует, ей тоже свойственна трансцендентность, и проект ее не в повторении раз и навсегда данного, а в выходе за пределы своего «я» к другому будущему; в глубине души она согласна с мужскими притязаниями. Она присоединяется к мужчинам во время праздников, устраиваемых в честь мужских успехов и побед. Ее несчастье в том, что она биологически обречена повторять Жизнь, тогда как и в ее глазах Жизнь не несет в себе своего обоснования, а обоснование это важнее самой жизни.
Другими словами, о сознательности женщины, ее участии в культуре частично свидетельствует сам факт, что она соглашается со своим обесценивание и принимает точку зрения культуры.
Здесь я попыталась показать одну сторону логики этой точки зрения, сторону, которая непосредственно связана с физиологическими различиями между мужчиной и женщиной. Из-за большей телесной вовлеченности женщины в естественные репродуктивные процессы, ее считают более близкой к природе, чем мужчину. Также частично из-за ее сознательности и участия в человеческом социальном диалоге, ее признают членом культуры. Таким образом, она предстает как нечто среднее между природой и культурой, нечто, находящееся на более низком уровне трансценденции, чем мужчина.
Мой интерес к этой проблеме, конечно, не чисто академический: я бы хотела увидеть настоящие перемены, появление такого социального и культурного порядка, в котором бы у женщин был такой же широкий спектр возможностей, как и у мужчин. Универсальность субординации женщин, тот факт, что она существует в обществах любой степени сложности, при любом типе социального и экономического устройства, говорит мне, что мы противостоим чему-то глубоко укоренившемуся, крайне неподатливому, чему-то, что мы не можем победить, просто изменив некоторые роли в социальной системе или даже реорганизовав всю экономическую структуру. В этой статье я попытаюсь раскрыть логику, лежащую в основе культурного мышления, предполагающего подчиненное положение женщины. Я постараюсь показать, что эта логика чрезвычайно убедительна, ведь если бы она не была настолько убедительна, то люди не продолжали бы ей следовать. Но я также постараюсь раскрыть социальные и культурные предпосылки этой логики, чтобы показать, где заложен потенциал для перемен.
Важно выделить уровни данной проблемы. Путаница может сбить нас с толку. Например, в зависимости от того, какой аспект культуры Китая мы будем рассматривать, мы могли бы доказать любую из кардинально отличных гипотез о статусе женщины в Китае. В идеологии даосизма женское начало инь и мужское начало янь равны между собой; «противостояние, изменение и взаимодействие этих двух сил порождает все вещи во Вселенной». Следовательно, мы предположим, что женственность и мужественность равноценны в китайской культуре (конечно, инь имеет негативную окраску. Тем не менее, в даосизме говорится о том, что инь и янь абсолютно взаимодополнимы, что миру для существования требуется равное взаимодействие этих сил). Однако изучив социальную структуру, мы можем увидеть ярко выраженный принцип патрилинейности: абсолютную власть отца в семье и значимость сыновей. Таким образом, мы сделали бы вывод, что в Китае процветает традиционное патриархальное общество. Затем, оценив выполняемые роли, власть и влияние, материальный вклад женщин в китайское общество (а все из перечисленного довольно существенно, если верить наблюдениям), мы могли бы сказать, что женщинам предоставлялся высокий (негласный) статус в системе. Или мы сможем сконцентрироваться на том факте, что богиня Гуань Инь - главное божество (ей чаще всего поклоняются, ее чаще всего изображают) в китайском буддизме и у нас мог бы появиться соблазн сказать, как многие говорят о доисторических культах богинь и ранних обществах, что в Китае существовало нечто вроде матриархата. Т.е. мы должны быть абсолютно уверены в том, что мы пытаемся объяснить, прежде чем объяснять это.
Мы можем выделить три уровня данной проблемы
1. Универсальный факт вторичного статуса женщины в культуре любого общества. Здесь возникают два важных вопроса. Во-первых, что мы подразумеваем под этим, какими свидетельствами, доказывающими, что это универсальный факт, мы располагаем? Во-вторых, после того как мы докажем этот факт, как его объяснить?
2. Положение женщин в специфических идеологиях, их символизация, место в социально-структурном устройстве, которые чрезвычайно различаются от культуры к культуре. На этом уровне проблема в том, чтобы объяснить любой конкретный культурный комплекс при помощи специфических для этого комплекса факторов - стандартный уровень антропологического анализа
3 Власть и влияние женщин, которые можно наблюдать на основе их деятельности, зачастую противоречащие идеологии данной культуры (которые всегда ограничиваются тем, что женщины не могут официально занимать выдающееся место в общей системе). Этот уровень связан с непосредственными наблюдениями, сейчас его зачастую разрабатывают феминистские антропологи.
Эта статья имеет дело преимущественно с первым уровнем, проблемой универсального обесценивания женского. Анализ таким образом основывается не на специфических данных о какой-либо культуре, но на анализе «культуры» в общем и целом, как особого процесса, происходящего в мире. Дискуссия по поводу второго уровня, проблема кросс-культурных вариаций в концепциях женского и соответствующее отношение к женскому требует большого кросс-культурного исследования, поэтому ее следует отложить до следующего раза. Что касается третьего уровня, то учитывая мой подход, очевидно, что я считаю тщетным фокусироваться только на силах женщин, которые обесценивались и оставались непризнанными культурой любого общества, вместо того чтобы попытаться сначала понять всеохватывающую идеологию и глубинные установки культуры, которые умаляют эти силы.
Универсальность культурной субординации женщин
Что я имею в виду, когда говорю, что повсюду, в любой из известных нам культур, считается, что женщины в какой-то степени хуже мужчин? Во-первых, я должна подчеркнуть, что говорю о культурных оценках; я говорю, что каждая культура по-своему и с помощью своих концепций создает подобные оценки. Но как доказать, что в данной культуре считается, что женщина хуже мужчины? Нам хватит трёх типов данных: 1) элементы идеологии культуры, которые явно обесценивают женщин, согласно которым выполняемые женщинами роли, продукты их труда, их работа, социальная среда считаются менее престижными, чем мужские; 2) символические средства, такие как приписывание женщинам «загрязнения», которые можно рассматривать как косвенные свидетельства; 3) социально-структурное устройство, исключающее женщину из участия в той области жизни общества, где сосредоточена верховная власть.
Все эти три показателя, конечно, могут быть взаимосвязаны и одновременно присутствовать в любой конкретной системе, но это вовсе не обязательно. Однако любого из этих показателей обычно бывает достаточно, чтобы заключить, что в данной культуре женщина занимает более низкое положение. Естественно, что исключение женщин из участия в самых сакральных ритуалах или работе высших политических органов - достаточное основание. Конечно же, идеология, явно обесценивающая женщин (и их работу, роли, продукты их труда и т.д.), - достаточное основание. Символических показателей, таких как загрязнение, обычно достаточно, хотя в некоторых случаях, когда, скажем, мужчина и женщина в равной степени оскверняют друг друга, требуются и другие показатели, которые всегда есть в наличии (насколько установило мое исследование).
На основании любого из этих пунктов или всех я, следовательно, с уверенностью могла бы утверждать, что мы можем наблюдать подчиненное положение женщины в любом из известных нам обществ. Поиски по-настоящему эгалитарной культуры, не говоря уже о матриархате, доказано бесполезны. Примера из жизни одного общества, которое традиционно причисляется к таким, будет достаточно. В матрилинейном племени Кроу, как указывает Лови (1956): «Женщины… у них очень почетные роли в Солнечном Танце, они могут руководить Табачной Церемонией и проводят более важную ее часть, чем мужчины; они иногда исполняют роль хозяйки на Фестивале Вареного Мяса; им не запрещено заниматься врачеванием (стр 61) Тем не менее: «Женщины (во время менструации) раньше ездили на худших лошадях и по-видимому это считалось источником загрязнения, поскольку им запрещалось также приближаться к раненому мужчине в эти периоды». (стр. 44) Далее, как раз перед тем, как начать перечислять права женщин на участие в различных ритуалах, которые указаны выше, Лови упоминает одну особенную связку Куклы Солнечного Танца, которую нельзя было развязывать женщине. (стр. 60) Продолжая идти по этому следу, мы обнаруживаем, что: «Согласно всем свидетелям из Лодж Грас и большинству остальных, кукла, которая принадлежит Морщинистому лицу, не только важнее всех остальных кукол, но и других амулетов Кроу и прочих подобных вещей. И эту куклу не должна брать в руки женщина.
Короче говоря, племя Кроу - типичный пример. Да, у женщин есть определенные права и власть, в данном случае некоторые из них позволяют женщинам занять довольно высокие позиции. Однако в конце концов все сходит на нет: менструация - угроза военному делу, которое является одним из самых важных институтов в этом племени, основным для их самоопределения, и самый священный объект в племени - табу для взгляда и прикосновения женщины.
Похожие примеры можно приводить до бесконечности, но я думаю, что нам больше не нужно пытаться доказать, что подчиненное положение женщин - культурная универсалия, пусть бремя доказательств возьмут на себя те, кто не согласен с этим утверждением, и приведут противоположные примеры. Я же буду считать универсальный вторичный статус женщины доказанным фактом, от которого буду отталкиваться.
Природа и культура.
Как нам объяснить всеобщее обесценивание женщин? Мы, конечно, можем опереться на биологический детерминизм. У мужских особей вида на генетическом уровне есть что-то (как бы сказали последователи биологического детерминизма), что от природы делает их господствующим полом, а у женщин не хватает «чего-то», и в результате они не только от природы обречены на подчиненное положение, но и в основном довольны подобным своим положением, поскольку оно обеспечивает им защиту и возможность получения максимума удовольствия от материнства, которое является для них самым радостным опытом в жизни. Я не стану вдаваться в опровержение этой точки зрения, но думаю, что было бы справедливо сказать, что эту позицию не удалось закрепить и упрочить к счастью почти всех представителей академической антропологии. К слову, это вовсе не означает, что биологические факторы не имеют значения, или что мужчины и женщины не отличаются. Это означает только то, что эти факторы и различия считаются достоинствами/недостатками в рамках системы ценностей той или иной культуры.
Если мы не желаем списывать все на генетический детерминизм, то, как мне кажется, остается только один путь. Мы должны попытаться истолковать подчиненное положение женщин в свете других универсалий, факторов, встроенных в структуру самой общей ситуации, в которой находятся все люди в любой культуре. Например, у каждого человека есть физическое тело и ощущение нефизического сознания, он является частью общества, состоящего из других индивидов, и наследует культурные традиции, должен вступать в определенные отношения с «природой» или нечеловеческим миром (хотя и опосредованные), чтобы выжить. Каждый человек рождается и умирает, все заинтересованы в своем выживании, общество/культура также заинтересовано в своем выживании и продлении своего существования. И так далее. Именно в области этих культурных универсалий мы должны попытаться найти объяснение факту повсеместного обесценивания женщин.
Я переведу эту проблему в других словах, выражу ее в следующем маленьком вопросе. Что такого должно быть в общей структуре и условиях существования, которые характерны для каждой культуры, что привело бы к закреплению за женщинами вторичного статуса в каждой культуре? Мой тезис состоит в том, что женщину идентифицируют с (или она является символом, если вам так больше нравится) чем-то, что каждая культура обесценивает, чем-то, что каждая культура считает более низким уровнем бытия, чем себя. Кажется, есть только одна вещь, соответствующая этому описанию. Это «природа» в самом общем смысле. Каждая культура вовлечена в процесс производства и поддержания систем знаков (символов, артефактов) с помощью которых человечество трансцендирует данности природного бытия, приспосабливает их к своим целям, контролирует их в своих интересах. Таким образом, мы можем в общих чертах приравнять культуру к представлениям о человеческом сознании или к продуктам человеческого сознания, с помощью которых человечество пытается утвердить контроль над природой.
Теперь категории «природа» и «культура», конечно, являются концептуальными категориями, нельзя найти границу между двумя областями или состояниями бытия. Никто не отрицает, что в некоторых культурах более ярко выражено противоречие между этими двумя категориями, чем в других. Было даже доказано, что люди в примитивных обществах (некоторые или все) не видят или не чувствуют никакой разницы между областью человеческой культуры и областью природы. Также я утверждаю, что универсальность ритуала указывает на закрепление во всех культурах специфической способности человека действовать и регулировать, а не пассивно плыть по течению и быть движимым данностями природного бытия. В ритуале, целенаправленной манипуляции данными формами по направлению к регулированию и поддержанию порядка, каждая культура утверждает, что должные отношения между человеческим существованием и силами природы зависят от того как культура применяет свою особую силу для регуляции всеобъемлющих процессов мира и жизни.
Одна из областей культурной мысли, в которой часто выражаются данные точки зрения, это концепция чистоты и загрязнения. Практически в каждой культуре существуют такие верования, которые, кажется, по большей части (хотя, конечно же, не полностью) связаны с отношениями между природой и культурой. Хорошо известный аспект кросс-культурных представлений о чистоте/загрязнении - это естественная «заразительность» загрязнения, загрязнение (для этих целей грубо приравнивающееся к нерегулируемой деятельности природных энергий) распространяется и берет верх над всем, с чем оно контактирует. Это своеобразная загадка: если загрязнение настолько сильно, как что-то может быть очищено? Почему средство очищения само не загрязнено? Ответ в соответствии с моими утверждениями в том, что очищение осуществляется в ритуальном контексте; ритуал очищения как целенаправленное действие, противопоставляющее сознательное (символическое) действие природным энергиям, сильнее этих энергий.
В любом случае, с моей точки зрения каждая культура косвенно признает и утверждает различие между функционированием природы и функционированием культуры (человеческое сознание и его продукты); и кроме того, что отличие культуры заключается именно в том факте, что она в большинстве случаев может трансцендировать за границы природных условий и использовать их в своих целях. Таким образом, культура, достигнув определенного уровня знаний, утверждает себя не только как отличную от природы, но и как превосходящую ее. И чувство отличия и превосходства основывается именно на этой способности трансформировать, «социализировать» и «культуризировать» природу.
Вернемся теперь к женскому вопросу. Их панкультурный вторичный статус можно довольно просто объяснить тем постулатом, что женщин идентифицируют или символически ассоциируют с природой в противоположность мужчинам, которых идентифицируют с культурой. Поскольку культурный проект всегда подразумевает выход за границы природного, если женщины считаются частью природы, то культура будет считать «естественным» подчинять, если даже не подавлять, их. Хотя этот аргумент и может показаться весомым, кажется, будто он чрезмерно упрощает все. В следующем разделе я хочу доказать и развить предположение, что женщину считают «просто» более близкой к природе, чем мужчину. Культура (по-прежнему ) признает, что женщины - активные участницы ее специфических процессов, но в то же время рассматривает их как более тесно связанных или стоящих ближе к природе.
Это уточнение может показаться незначительным или даже тривиальным, но я думаю, что оно более точно отражает культурные представления. Кроме того, у сформулированного таким образом утверждения есть несколько аналитических преимуществ перед более простым. Я раскрою их позднее. Здесь же можно просто подчеркнуть, что пересмотренное утверждение по-прежнему будет объяснять панкультурное обесценивание женщин, поскольку даже если их не приравнивают к природе, тем не менее считается, что они представляют более низкий уровень бытия, они меньше способны на выход за границы природного, чем мужчины. Следующая задача этой статьи - попытаться проанализировать, почему их видят подобным образом.
Почему считается, что женщина ближе к природе, чем мужчина?
Все это начинается, конечно же, с тела и его природной созидательной функции, которая характерна только для женщин. Мы можем выделить для анализа три уровня проблемы, на которых значим этот физиологический факт: 1) тело женщины и его функции, которые больше вовлечены большую часть времени в «жизнь вида», похоже делают ее ближе к природе, что контрастирует с мужской физиологией, которая полнее освобождает его для участия в культурных проектах; 2) женщина в связи с особенностями своего тела и его функций выполняет социальные роли, которые в свою очередь считаются находящимися на более низком уровне культурного процесса, чем мужские; и 3) женские традиционные социальные роли, которые возлагают на нее из-за особенностей ее тела и его функций в свою очередь так влияют на нее, что порождают особенную психическую структуру, которая, как и ее физиологическая природа и ее социальные роли, считается более близкой к природе. Я рассмотрю по очереди каждый из этих пунктов, показывая сначала, как в каждом из случаев определенные факторы имеют сильную тенденцию ставить женщину на одну ступень с природой, затем покажу другие факторы, демонстрирующие ее полное соответствие культуре, из-за данной комбинации факторов, таким образом, она оказывается в проблемном промежуточном положении. Во время анализа станет ясно, почему кажется, что мужчины по сравнению с женщинами менее промежуточны, более чисто «культурны», чем женщины. И я повторяю, что я рассматриваю только уровень человеческих и культурных универсалий. Предполагается, что эти утверждения относятся к человечеству в общем и целом; они вырастают из условий существования человечества, того, как человечество познавало их и противостояло им до настоящего времени.
1 Считается, что женская физиология ближе к природе
Эту часть моей точки зрения искусно, неоспоримо и с большим количеством точной информации предвосхитила Бовуар (1953). Бовуар рассмотрела физиологическую структуру, развитие и функционирование человека женского пола и сделала вывод, что «женщина в большей мере, чем мужчина, является жертвой рода» (стр 60). Она указала на то, что многие значимые области женского тела и его процессы не выполняют никаких очевидных функций по поддержанию здоровья и стабильности индивида, наоборот, когда они выполняют свои специфические функции, они часто становятся источником дискомфорта, боли и опасности. Груди не имеют никакого отношения к здоровью индивида, они могут быть ампутированы на любом этапе жизни женщины. «Многие выделения яичника имеют своей единственной целью созревание яйцеклетки и приспособление матки к ее нуждам : для организма в целом они скорее являются не регулирующим, а нарушающим равновесие фактором; женщина больше приспособлена к нуждам яйцеклетки, чем к своим собственным» (стр 24). Менструация часто доставляет дискомфорт, иногда она болезненна; часто она связана с негативными эмоциями и в любом случае требует выполнения надоедливых очистительных процедур и возню с удалением отходов, и - это Бовуар не упоминала - во многих культурах она прерывает обычную жизнь женщины, стигматизирует ее, накладывая различные ограничения на ее деятельность и ограничивая социальные контакты. Во время беременности многие витамины и минералы в женском организме расходуются на питание плода, что истощает ее собственные силы и энергию. И наконец, сами роды болезненны и опасны (стр. 24-27). В итоге Бовуар делает вывод, что женщина «более порабощена родом, чем мужчина, в ней больше выражено животное начало» (стр. 239). В то время как книга Бовуар идеологическая, ее исследование женской физиологии отличается точностью и оно вполне справедливо. То, что пропорционально большая часть тела женщины большую часть ее жизни подрывает ее здоровье, силу и стабильность, поглощена естественными процессами, связанными с репродукцией - просто факт.
Бовуар продолжает рассматривать негативные последствия «порабощения родом» женщины в связи с проектами, в которые вовлечены люди, проектами, которые формируют и определяют культуру. Таким образом, она подходит к самой сути своих рассуждений (стр 58-59)
И в этом ключ к разгадке всей тайны. На уровне биологии вид может поддерживать себя, лишь заново себя создавая; но это созидание - не что иное, как повторение той же самой Жизни в различных формах. Человек обеспечивает повторение Жизни, трансцендируя Жизнь посредством своего Существования, Экзистенции; превосходя самого себя, он создает ценности, которые полностью обесценивают простое повторение. У животных ничем не стесненное разнообразие деятельности самца оказывается совершенно напрасным, потому что у самца нет никакого проекта; когда он не служит виду, все его действия ничего не стоят; самец же человека, служа роду, преображает мир, создает новые инструменты, изобретает и кует будущее.
Иначе говоря, тело женщины похоже обрекает ее на простое воспроизведение жизни; мужчина же, у которого недостаточно природных созидательных функций, наоборот должен (или у него есть возможность) утверждать свои созидательные силы вовне, «искусственно», с помощью символов и технологий. Делая это, он создает относительно долговечные, вечные, трансцедентные объекты, в то время как женщина создает только бренных людей.
Это утверждение объясняет некоторые важные проблемы. Она дает ответ, например, на великую загадку, почему мужская деятельность, включающая в себя уничтожение жизни (охота и военное дело) часто считается более престижной, чем способность женщин давать рождение, создавать жизнь. В рамках теории Бовуар мы понимаем, что не убийство значимый и ценный аспект охоты и военного дела; скорее это трансцендентальная (социальная, культурная) природа этой деятельности, которая противопоставляется природности процесса деторождения: «Человек возвышается над животным не тем, что дает жизнь, а тем, что рискует жизнью; поэтому человечество отдает предпочтение не рождающему полу, а полу убивающему.
Таким образом, если мужчина, как я утверждаю, везде (бессознательно) ассоциируется с культурой, а женщину считают более близкой к природе, не так уж сложно понять, на чем основываются эти ассоциации, просто из рассмотрения последствия физиологических различий между мужчиной и женщиной. Но в то же время женщину нельзя целиком и полностью отнести к категории природы, поскольку совершенно очевидно, что она полноценный человек, наделенная сознанием точно так же, как и мужчина; она половина человеческой расы, без ее вклада все дело рухнуло бы. Можно считать, что она более сильно подчинена природе, чем мужчина, но обладая сознанием, она разговаривает и думает; она производит, вступает во взаимодействие и оперирует символами, категориями и ценностями. Она участвует в человеческих диалогах не только с другими женщинами, но и с мужчинами. Как говорит Леви-Стросс: «Женщина никогда не станет простым символом и ничем более, поскольку даже в мужском мире она по-прежнему человек и в той мере, в какой ее определяют как символ, ее должны (по-прежнему) признавать создательницей символов ( 1969, стр 496).
Конечно, тот факт, что женщина в полной мере обладает человеческим сознанием, что она полностью вовлечена в культурный проект трансценденции за пределы природы, дает ироничный ответ на другую великую загадку «женской проблемы»: практически универсальное беспрекословное принятие женщиной своего обесценивания. Казалось бы, что как сознательный человек и член культуры, она до конца следовала логике аргументов культуры и пришла к выводам культуры наравне с мужчиной. Как пишет Бовуар (стр. 59)
Ведь она тоже существует, ей тоже свойственна трансцендентность, и проект ее не в повторении раз и навсегда данного, а в выходе за пределы своего «я» к другому будущему; в глубине души она согласна с мужскими притязаниями. Она присоединяется к мужчинам во время праздников, устраиваемых в честь мужских успехов и побед. Ее несчастье в том, что она биологически обречена повторять Жизнь, тогда как и в ее глазах Жизнь не несет в себе своего обоснования, а обоснование это важнее самой жизни.
Другими словами, о сознательности женщины, ее участии в культуре частично свидетельствует сам факт, что она соглашается со своим обесценивание и принимает точку зрения культуры.
Здесь я попыталась показать одну сторону логики этой точки зрения, сторону, которая непосредственно связана с физиологическими различиями между мужчиной и женщиной. Из-за большей телесной вовлеченности женщины в естественные репродуктивные процессы, ее считают более близкой к природе, чем мужчину. Также частично из-за ее сознательности и участия в человеческом социальном диалоге, ее признают членом культуры. Таким образом, она предстает как нечто среднее между природой и культурой, нечто, находящееся на более низком уровне трансценденции, чем мужчина.