Владикавказ-Санкт-Петербург
Разбирала фотографии и как водится наткнулась на несколько, о существовании, которых давно позабыла.
Дело было этим летом. В начале августа я возвращалась в Санкт-Петербург, двое суток в поезде, в 37 градусов выше нуля, в плацкарте без кондиционера и с закрытыми окнами не способствуют хорошему расположению духа. Поэтому я наверняка так бы и просидела все время на верхней полке, укутавшись в мокрую простынь и распивая вино,которое вообще то было сувениром друзьям с Кавказа, если бы не одно но. Этому но, было 11 лет, оно лежало на соседней полке и было очень общительным. И ладно бы он просто просил все новых и новых подробностей о пытках в эпоху ивана грозного и разряжала мой айпод, телефон и нетбук, он еще и требовал, чтобы я вся помятая и ошалевшая от жары слазила с полки и шла с ним в туалет, где мы запирались и высовывали из окон лица, руки, пакеты и лили воду.
начала Сначала я воспринимала это как безусловное зло и только вежливость и радость его мамы, что мы так подружились, вынуждала меня делать это. Но потом вдруг поняла, что он мне доверяет и очень искренне рассказывает мне очень личные вещи о своей жизни,о девочках, о парусном спорте, о вредной сестре, о папе-подкаблучнике. Я это оценила.Внимательно слушала и удивлялась и пыталась давать советы. Как я была бы рада если бы вдруг мои слова правда как-то ему помогли.
А потом я показала ему, что можно делать фотографии на долгой выдержке. Рассказала и забыла.Роковая ошибка. Ибо ровно в 12 ночи меня кто то тянул за руку. Мы заперлись в туалете и до 3 ночи, до Москвы фотографировали фонари станций.
Я если честно даже не помню как его звали. Вряд ли я когда нибудь еще его увижу. Но тогда нам было вроде бы здорово.
Дело было этим летом. В начале августа я возвращалась в Санкт-Петербург, двое суток в поезде, в 37 градусов выше нуля, в плацкарте без кондиционера и с закрытыми окнами не способствуют хорошему расположению духа. Поэтому я наверняка так бы и просидела все время на верхней полке, укутавшись в мокрую простынь и распивая вино,которое вообще то было сувениром друзьям с Кавказа, если бы не одно но. Этому но, было 11 лет, оно лежало на соседней полке и было очень общительным. И ладно бы он просто просил все новых и новых подробностей о пытках в эпоху ивана грозного и разряжала мой айпод, телефон и нетбук, он еще и требовал, чтобы я вся помятая и ошалевшая от жары слазила с полки и шла с ним в туалет, где мы запирались и высовывали из окон лица, руки, пакеты и лили воду.
начала Сначала я воспринимала это как безусловное зло и только вежливость и радость его мамы, что мы так подружились, вынуждала меня делать это. Но потом вдруг поняла, что он мне доверяет и очень искренне рассказывает мне очень личные вещи о своей жизни,о девочках, о парусном спорте, о вредной сестре, о папе-подкаблучнике. Я это оценила.Внимательно слушала и удивлялась и пыталась давать советы. Как я была бы рада если бы вдруг мои слова правда как-то ему помогли.
А потом я показала ему, что можно делать фотографии на долгой выдержке. Рассказала и забыла.Роковая ошибка. Ибо ровно в 12 ночи меня кто то тянул за руку. Мы заперлись в туалете и до 3 ночи, до Москвы фотографировали фонари станций.
Я если честно даже не помню как его звали. Вряд ли я когда нибудь еще его увижу. Но тогда нам было вроде бы здорово.