«Тѣатръ Шекспіра» или чисто севастопольский оперный балет
Ну что же это за беда с театром в Крыму. Прогуливаясь вечером по этому нашему историческому центру, Ёж внезапно пришёл к мысли, что ему надобно срочно пойти в театр, а поскольку ближайшим театром было академическое заведение имени товарища Луначарского, было решено посетить сегодняшний вечерний спектакль с многообещающей и весьма мило оформленной афишей.
«Отелло» поставили в Городе-герое. Почти два года назад. В честь юбилейного театрального сезона да с рецензией в московском журнале «Театральный мир». Надо сказать, целиком пьесу Шекспира Ваш покорный слуга до просмотра сего спектакля не читал. Ежели в прошлый раз Ёж в этом же помещении любовался симферопольской постановкой, то на сей раз Ваш покорный слуга наконец-то познакомился с севастопольской труппой, о которой Ежу почему-то рассказывали только нехорошее.
После того, как Ёж обзавёлся программкой, стало ясно, что надо идти в буфет. Коньяк там, признаюсь, совершенно отвратительный. В программке, как и в афише, настораживало уже то, что ни автор перевода шекспировского текста, ни автор сценической версии указаны не были. На обороте полиграфического шедевра заботливо разместили… 66-й сонет в переводе Маршака. А уж после раскрытия глянцевых клапанов и вовсе началась некая постмодернистская игра со зрителем: роли и исполнители двоились…
Ежу, конечно, не в первый раз, но грешным делом он таки подумал, что сие есть культурно-просветительская антиалкогольная кампания, однако всё оказалось на редкость просто: ежели вышеупомянутая симферопольская «Юнона и Авось» в афише значилась как «рок-опера-балет», то «Отелло» оказался помесью драмы с оперой Верди.
Сцену без занавеса обрамляла незамысловатая золочёная конструкция, усыпанная лампочками. Сию конструкцию венчала крупная «вывеска» с надписью «Тѣатръ Шекспіра», в коей придирчивый Ёж сразу усмотрел целых два диких издевательства над дореформенной орфографией (конечно же, орфографически верный «Театръ Шекспира» выглядит не настолько колоритно). В качестве пробела между означенными двумя словами выступала стилизованная голова этого самого Шекспира с пустыми глазницами. Прямёхонько над головой несчастного Вильяма весьма органично смотрелся скульптурный серп и молот с колосьями да знамёнами. Увидев сие, Ёж в первый раз пожалел, что в буфете такой паршивый коньяк. На весь второй ряд амфитеатра набралось всего два человека: Ёж и молодой господин в соседнем кресле, коий не преминул познакомиться и тут же сообщил, что обыкновенно посещает комедии. Он, впрочем, и в этот раз не прогадал.
Полупустой зал затих, заупокойный голос доброжелательно рассказал всем про горящих в аду владельцев громких мобильных телефонов да нарушителей авторского права, и…
Перевод взяли у месье Пастернака. Слегка обрюзгший Родриго, затянутый в чёрное трико и - для пущего эпатажу - осторожно вышагивающий в белых лаковых сапогах на ярко-красной платформе да с внушительным каблуком того же цвета; восточные танцы да тонущий в тюлевых волнах турецкий флот - это всё, конечно, очень мило и даже очаровательно. Ёжик почти рыдал, когда сей колоритный Родриго пытался утопиться в алюминиевом тазике с водой. А ещё, в сцену был воткнут ретро-микрофон, в коий странноватые «дублёры» главных действующих лиц сосредоточенно выводили свои «оперные партии» (так было указано в программке).
Сложно сказать, что преследовала подобная концепция. В заметке на сайте театра осторожно и уклончиво написали об оперной части. Ёж не может не процитировать этого потрясающего во всех отношениях пассажа:
«Классическому пению учатся годами, скажете вы, как же удалось актерам за каких то полгода освоить свои партитуры? Начнем с того, что все актеры, назначенные на «вокальные» роли обладают незаурядными певческими данными <…> Арии, дуэты, речитативы Джузеппе Верди в исполнении драматических актеров звучат особенно свежо. Музыковеды, возможно, найдут шероховатости в исполнении классической оперы, но по актерской подаче, по зримому движению чувств они восполняют оперную статичность, продолжая и дополняя драматические события, происходящие на сцене»
В общем, дамы и господа, коварный, злобный, тёмный и безграмотный Ёж так и не проникся очарованием арий, дуэтов и речитативов, исполненных в микрофон с наложением лёгкого эффекта эха и в сопровождении фонограммного оркестра. Мой сосед по ряду вот заметил, что «красиво звучит». К слову, после окончания первого действия он радостно спросил о продолжительности антракта:
- Полчаса?
- Минут пятнадцать от силы, - мрачно ответил Ёж.
Во втором акте из партера позорно бежал некий жёлтый свитер с надрывающимся телефоном. Как это ни парадоксально, но телефон надрывался гораздо искреннее, нежели Яго на сцене. А Ежа не покидала мысль, что всё режиссёрское «новаторство» сего «Отелло» - есть блеклое отражение ранних работ Марка Захарова. Каюсь, фотографии спектакля Ёж вставить сюда так и не решился, зато оные можно поглядеть по ссылке. Но псевдотеатральный вечер с встающими в позы актёрами завершился совершенно замечательно: Ёж со своим соседом по амфитеатру очень мило обсудил музыку, архитектуру да "какие нынче девушки пошли" в обществе коньяка. Так что ходить в севастопольский театр смысл есть. Иногда. По большим праздникам.
«Отелло» поставили в Городе-герое. Почти два года назад. В честь юбилейного театрального сезона да с рецензией в московском журнале «Театральный мир». Надо сказать, целиком пьесу Шекспира Ваш покорный слуга до просмотра сего спектакля не читал. Ежели в прошлый раз Ёж в этом же помещении любовался симферопольской постановкой, то на сей раз Ваш покорный слуга наконец-то познакомился с севастопольской труппой, о которой Ежу почему-то рассказывали только нехорошее.
После того, как Ёж обзавёлся программкой, стало ясно, что надо идти в буфет. Коньяк там, признаюсь, совершенно отвратительный. В программке, как и в афише, настораживало уже то, что ни автор перевода шекспировского текста, ни автор сценической версии указаны не были. На обороте полиграфического шедевра заботливо разместили… 66-й сонет в переводе Маршака. А уж после раскрытия глянцевых клапанов и вовсе началась некая постмодернистская игра со зрителем: роли и исполнители двоились…
Ежу, конечно, не в первый раз, но грешным делом он таки подумал, что сие есть культурно-просветительская антиалкогольная кампания, однако всё оказалось на редкость просто: ежели вышеупомянутая симферопольская «Юнона и Авось» в афише значилась как «рок-опера-балет», то «Отелло» оказался помесью драмы с оперой Верди.
Сцену без занавеса обрамляла незамысловатая золочёная конструкция, усыпанная лампочками. Сию конструкцию венчала крупная «вывеска» с надписью «Тѣатръ Шекспіра», в коей придирчивый Ёж сразу усмотрел целых два диких издевательства над дореформенной орфографией (конечно же, орфографически верный «Театръ Шекспира» выглядит не настолько колоритно). В качестве пробела между означенными двумя словами выступала стилизованная голова этого самого Шекспира с пустыми глазницами. Прямёхонько над головой несчастного Вильяма весьма органично смотрелся скульптурный серп и молот с колосьями да знамёнами. Увидев сие, Ёж в первый раз пожалел, что в буфете такой паршивый коньяк. На весь второй ряд амфитеатра набралось всего два человека: Ёж и молодой господин в соседнем кресле, коий не преминул познакомиться и тут же сообщил, что обыкновенно посещает комедии. Он, впрочем, и в этот раз не прогадал.
Полупустой зал затих, заупокойный голос доброжелательно рассказал всем про горящих в аду владельцев громких мобильных телефонов да нарушителей авторского права, и…
Перевод взяли у месье Пастернака. Слегка обрюзгший Родриго, затянутый в чёрное трико и - для пущего эпатажу - осторожно вышагивающий в белых лаковых сапогах на ярко-красной платформе да с внушительным каблуком того же цвета; восточные танцы да тонущий в тюлевых волнах турецкий флот - это всё, конечно, очень мило и даже очаровательно. Ёжик почти рыдал, когда сей колоритный Родриго пытался утопиться в алюминиевом тазике с водой. А ещё, в сцену был воткнут ретро-микрофон, в коий странноватые «дублёры» главных действующих лиц сосредоточенно выводили свои «оперные партии» (так было указано в программке).
Сложно сказать, что преследовала подобная концепция. В заметке на сайте театра осторожно и уклончиво написали об оперной части. Ёж не может не процитировать этого потрясающего во всех отношениях пассажа:
«Классическому пению учатся годами, скажете вы, как же удалось актерам за каких то полгода освоить свои партитуры? Начнем с того, что все актеры, назначенные на «вокальные» роли обладают незаурядными певческими данными <…> Арии, дуэты, речитативы Джузеппе Верди в исполнении драматических актеров звучат особенно свежо. Музыковеды, возможно, найдут шероховатости в исполнении классической оперы, но по актерской подаче, по зримому движению чувств они восполняют оперную статичность, продолжая и дополняя драматические события, происходящие на сцене»
В общем, дамы и господа, коварный, злобный, тёмный и безграмотный Ёж так и не проникся очарованием арий, дуэтов и речитативов, исполненных в микрофон с наложением лёгкого эффекта эха и в сопровождении фонограммного оркестра. Мой сосед по ряду вот заметил, что «красиво звучит». К слову, после окончания первого действия он радостно спросил о продолжительности антракта:
- Полчаса?
- Минут пятнадцать от силы, - мрачно ответил Ёж.
Во втором акте из партера позорно бежал некий жёлтый свитер с надрывающимся телефоном. Как это ни парадоксально, но телефон надрывался гораздо искреннее, нежели Яго на сцене. А Ежа не покидала мысль, что всё режиссёрское «новаторство» сего «Отелло» - есть блеклое отражение ранних работ Марка Захарова. Каюсь, фотографии спектакля Ёж вставить сюда так и не решился, зато оные можно поглядеть по ссылке. Но псевдотеатральный вечер с встающими в позы актёрами завершился совершенно замечательно: Ёж со своим соседом по амфитеатру очень мило обсудил музыку, архитектуру да "какие нынче девушки пошли" в обществе коньяка. Так что ходить в севастопольский театр смысл есть. Иногда. По большим праздникам.