последний пост
В ЖЖ совсем настолько ничего не происходит, что думаю, пора уходить. Некоторые журналы из ленты невозможно бросить читать, но, к счастью, подзамочные посты в них редки, а то и вовсе отсутствуют.
Хочется закончить композиторским постом, потому что в этом году мне пока необычайно везёт. В самом начале года какими-то дикими усилиями, но всё-таки удалось закончить цикл уроков кларнета (PDF), авторства выдуманного французского композитора первой половины 20 века. Мне очень понравился формат Амелии Уайтхарт, и есть планы сделать ещё хотя бы несколько подобных вещей. Не могу придумать, как это сказать по-русски - но по-английски я бы сказал, что Уайтхарт и Белле для меня как proxy, через которых я могу делать то, чего настоящий я никогда бы сделать не смог, по тем или иным причинам.
Ещё через пару пьес удалось практически одним движением закончить сразу две гитарных чаконы - по правде говоря, в них больше от лютневой музыки, чем от гитарной, но это не так важно. Стыдно признаться, но та, что Villa Mors, мне пока ещё очень нравится. Другая, Prince Street, несколько более абстрактна, чем мне бы хотелось. Но они обе реализуют что-то вроде идеала 17 века, только каким он видится в моей голове. А именно: пьеса с максимально реализованным affekt-ом, с соответсвующими оному идеями красоты и риторики, но при этом очень сложная структурно.
Ещё через пару пьес у меня дошли руки до длинной вещи для ксилофона соло, которая получила название Remittance. Пока это самая длинная и сложная из всех моих вещей. Развёрнутая экосистема из пяти мелодий и вариаций на оные: мелодии и вариации меняются в зависимости от окружающей среды, исчезают, появляются снова, эволюционируют, адаптируются. Не знаю, готов ли кто-нибудь слушать ксилофон в течении тринадцати минут, но на данном этапе мне уже всё равно - не думаю, что хоть что-нибудь из моей музыки кто-нибудь когда-нибудь будет играть целенаправленно, я совершенно растерял все связи, которые имел, окончательно разучился с кем-либо общаться. Не говоря уже о том, что от одного взгляда на музыку и искусство, которым нынче присуждают гранты и премии, мне хочется если не убивать замешанных людей, то как минимум чтобы их больше не существовало. Не зря мне всегда были симпатичны всякие maverick-и (вот нет русского слова, опять) и outsider artist'ы - кажется, я и сам потихоньку становлюсь таким. Грустно сознавать, что это тот самый эскапизм, на который так провоцирует своих жителей наша страна (в последние год-полтора - с новыми, всё нарастающими силами), но ничего другого мне не остаётся - грин-карты не выиграны, деньги не заработаны, имущества не нажиты, образования не получены, репутации не созданы, друзья не заведены. А главное, путь, который теперь видится гораздо яснее, чем раньше, лежит настолько в стороне от всего и вся, что надеяться, как и раньше, остаётся только на чудо (хочется верить, что раньше были упущенные возможности, хотя так-то, оглядываясь назад, видишь, что это не совсем так).
Как бы там ни было. Помимо всего перечисленного выше были ещё пьесы, основанные на воображаемой замедленной транскрипции звуков, издаваемых нашими белками при груминге и в конфликтах, была смешная пьеса для трёх гобоев - наверное, первый и последний раз, когда я серьёзно заканчиваю что-то, в чём есть откровенный юмор - пара пьес-сателлитов для Remittance, несколько многообщеающих (мне) набросков на будущий год. В этом году я очень хочу закончить несколько крупных вещей. В настоящий момент это длинная пьеса - цикл пьес - для флейт, которая устроена так же, как устроен язык. То есть со списком фонем и их аллофонов, со словарём базовой лексики и строгой грамматикой, но выраженной музыкальными средствами. Я ведь люблю языки и лингвистику, и мне кажется, что очень интересно было бы сделать что-то, что было бы устроено так же, как язык, но не являлось бы при этом языком.
(При этом нельзя не отметить, что Remittance появилась на свет только благодаря тому, что я потерял работу и мог себе позволить работать над музыкой по ночам. С другой стороны, как я прочёл где-то у умных людей, в любое время суток you're only as tired as you think you are. Если бы вопрос был только в этом, но увы...)
Хочется закончить композиторским постом, потому что в этом году мне пока необычайно везёт. В самом начале года какими-то дикими усилиями, но всё-таки удалось закончить цикл уроков кларнета (PDF), авторства выдуманного французского композитора первой половины 20 века. Мне очень понравился формат Амелии Уайтхарт, и есть планы сделать ещё хотя бы несколько подобных вещей. Не могу придумать, как это сказать по-русски - но по-английски я бы сказал, что Уайтхарт и Белле для меня как proxy, через которых я могу делать то, чего настоящий я никогда бы сделать не смог, по тем или иным причинам.
Ещё через пару пьес удалось практически одним движением закончить сразу две гитарных чаконы - по правде говоря, в них больше от лютневой музыки, чем от гитарной, но это не так важно. Стыдно признаться, но та, что Villa Mors, мне пока ещё очень нравится. Другая, Prince Street, несколько более абстрактна, чем мне бы хотелось. Но они обе реализуют что-то вроде идеала 17 века, только каким он видится в моей голове. А именно: пьеса с максимально реализованным affekt-ом, с соответсвующими оному идеями красоты и риторики, но при этом очень сложная структурно.
Ещё через пару пьес у меня дошли руки до длинной вещи для ксилофона соло, которая получила название Remittance. Пока это самая длинная и сложная из всех моих вещей. Развёрнутая экосистема из пяти мелодий и вариаций на оные: мелодии и вариации меняются в зависимости от окружающей среды, исчезают, появляются снова, эволюционируют, адаптируются. Не знаю, готов ли кто-нибудь слушать ксилофон в течении тринадцати минут, но на данном этапе мне уже всё равно - не думаю, что хоть что-нибудь из моей музыки кто-нибудь когда-нибудь будет играть целенаправленно, я совершенно растерял все связи, которые имел, окончательно разучился с кем-либо общаться. Не говоря уже о том, что от одного взгляда на музыку и искусство, которым нынче присуждают гранты и премии, мне хочется если не убивать замешанных людей, то как минимум чтобы их больше не существовало. Не зря мне всегда были симпатичны всякие maverick-и (вот нет русского слова, опять) и outsider artist'ы - кажется, я и сам потихоньку становлюсь таким. Грустно сознавать, что это тот самый эскапизм, на который так провоцирует своих жителей наша страна (в последние год-полтора - с новыми, всё нарастающими силами), но ничего другого мне не остаётся - грин-карты не выиграны, деньги не заработаны, имущества не нажиты, образования не получены, репутации не созданы, друзья не заведены. А главное, путь, который теперь видится гораздо яснее, чем раньше, лежит настолько в стороне от всего и вся, что надеяться, как и раньше, остаётся только на чудо (хочется верить, что раньше были упущенные возможности, хотя так-то, оглядываясь назад, видишь, что это не совсем так).
Как бы там ни было. Помимо всего перечисленного выше были ещё пьесы, основанные на воображаемой замедленной транскрипции звуков, издаваемых нашими белками при груминге и в конфликтах, была смешная пьеса для трёх гобоев - наверное, первый и последний раз, когда я серьёзно заканчиваю что-то, в чём есть откровенный юмор - пара пьес-сателлитов для Remittance, несколько многообщеающих (мне) набросков на будущий год. В этом году я очень хочу закончить несколько крупных вещей. В настоящий момент это длинная пьеса - цикл пьес - для флейт, которая устроена так же, как устроен язык. То есть со списком фонем и их аллофонов, со словарём базовой лексики и строгой грамматикой, но выраженной музыкальными средствами. Я ведь люблю языки и лингвистику, и мне кажется, что очень интересно было бы сделать что-то, что было бы устроено так же, как язык, но не являлось бы при этом языком.
(При этом нельзя не отметить, что Remittance появилась на свет только благодаря тому, что я потерял работу и мог себе позволить работать над музыкой по ночам. С другой стороны, как я прочёл где-то у умных людей, в любое время суток you're only as tired as you think you are. Если бы вопрос был только в этом, но увы...)