Не валяй дурака, Америка. Вот те валенки мерзнешь небось.

[yogho_yogho]

Американская мечта будет жить, пока не умрет work&travel!
А ты? Едешь летом в штаты?
И ринулись они вереницами навстречу труду и приключениям!
Мои милые друзья и приятели за морями-океанами, зачем вам это?
Хочу взглянуть внутрь химических процессов головы
и отыскать причину этой массовой летней миграции.

А ведь старый баламут доктор Хантер С. Томпсон еще в далеком 1971 г. выбросил труп американской мечты на помойку, став родоначальником гонзо - журналистики и автором мега популярной книги о психоделической революции.

Доктор Гонзо посылал к чертям все и вся. Стал редактором международного отдела журнала «Rolling Stone». Был уволен с «National Observer» за скандальные репортажи из Вьетнама во время окончания 40-летней войны в Индокитае.Стал множеством историй вокруг самого себя. Подкидывал геям в бассейн доберманов, ради хорошего репортажа.Назван человеком чудовищной воли и сумасшедшего чувства юмора,
человеком, который никогда не сказал себе "нет”.Вдобавок, был алкоголиком, либертарианцем, бомбардировал свой мозг наркотиками,
жил и издевался над окружающим миром в свое удовольствие,
периодически издевался над женой - шутя целясь в нее из винтовки.А в 67 лет выстрелил себе в голову.

Черт побери, неужели создать что-то новое удается лишь катастрофически чокнутым?




Появление книги и гонзо-журналистики
В октябре ноябре 1971-го на страницах журнала «Rolling Stone» в двух номерах появляются главы из романа некоего Рауля Дьюка "Страх и Отвращение в Лас-Вегасе" с иллюстрациями Ральфа Стэдмэна. После всей шумихи, вызванной публикацией, псевдоним был вскоре раскрыт: так в американскую литературу, журналистику и политическую жизнь вломился доктор Хантер Стоктон Томпсон - Великая Акула Хант, враг № 1 американских политиков, представителей закона и "молчаливого большинства".

После выхода книги прошло уже почти тридцать лет, но она все еще остается символом "Рожденных Проигрывать, но с улыбкой на устах Выживать" в этом цивилизованном, добропорядочном холокосте.

Американская Мечта давно уже была кошмаром, но никто еще не осмеливался заявить об этом во всеуслышание. Поэтому для одного очень серьезного Доктора Журналистики единственным разумным выходом было поставить все с ног на голову, выйти за пределы клишированного языка, открыто надругаться над американским законодательством и "семейными ценностями" и назвать все это - "ГОНЗО"(сумасшедший, чудной, абсурдный, дурацкий, гоночный, тележный).


На самом деле о "гонзо" впервые упомянул близкий друг Томпсона Билл Кардосо в 1970 году, который, прочитав "Дерби в Кентукки", послал ему следующее письмо: "Не знаю, какого хрена ты так делаешь, но ты все совершенно изменил. Это против всех правил - полное сумасшествие (то есть гонзо)".

Через какое-то время, когда Томпсон вырос в фигуру национального масштаба, слово "гонзо" специально включили в Оксфордский словарь английского языка.

В гонзо-журналистике нет никаких установленных правил, не обязательна структура, часто отсутствуют схемы, налицо несоответствие формы содержанию.

Собственное определение Томпсоном гонзо-журналистики со временем менялось, но он по-прежнему настаивает, что хорошему гонзо-журналисту "необходим талант, непосредственность и спонтанность мастера живого репортажа, глаз художника или фотографа и стальные яйца актера" и что гонзо - "репортажный стиль, основанный на идее Фолкнера", дескать, "лучшие литературные произведения куда более правдивы, чем какая-либо разновидность журналистики".

Излюбленными были темы,
относившиеся тогда к контркультурным проявлениям, такие, как пацифистские демонстрации, наркотики, дети цветов и музыка. Традиционная мэйнстримовская пресса их просто игнорировала или извращала.

Жизнь безумца
Хантер С. Томпсон родился 18 июля 1937 года в Луисвилле, Кентукки. Хантер еще в школе был магнитом, к которому тянулось все местное хулиганье, - никто лучше него не сколачивал бейсбольные команды или организовывал пивные вечеринки по пятницам. Уже тогда он умело манипулировал людьми - со временем эта техника будет доведена им до совершенства.

Неоднократно оказывался за решеткой.
Летом 1956-го года он попался по обвинению в краже, просидел месяц, посылая друзьям длинные смешные письма. Был отпущен, поскольку вместо отсидки отправился служить в Военно-воздушных силах США.

На базе ВВС во Флориде Хантер вел спортивную страничку в местной газете. Вскоре он начал рассылать репортажи о жизни на базе другим таблоидам, однако начальство попыталось положить этому конец. Но 8 ноября 1957 года его все равно раскрыли и с позором изгнали с воинской службы.
В конце 59-го Хантер отправляется с приятелем в Южную Америку.
Начинает работу южноамериканским корреспондентом журнала "National Observer", первоначально бывшего воскресным приложением к «The Wall Street Journal». Его заметки для "Observerа" часто помещали на первую страницу, и уже тогда в них угадывались наметки того яростного, отчаянного стиля, к которому он пришел позднее.

Рискованые стычки с sex меньшинствами

Рисковал ради хорошего репортажа Доктор постоянно.
В 1961 году, когда Томпсон жил у своего друга Денниса Мерфи в Биг Сур, Калифорния, он совершенно затерроризировал владельцев гейского бассейна, подкидывая им туда для разнообразия доберманов. В отместку пидоры напали на него всем скопом и жестоко избили. Вскоре после этого в журнале "Роуг" была напечатана статья - "Биг Сур: Сад Агонии". Миссис Мерфи очень не понравилось то, что друг ее сына написал о ее собственности, и она с позором выгнала из своего дома неблагодарного, как она выразилась, проходимца.


Скандальные репотражи из Вьетнама.
Карьера Томпсона в качестве штатного корреспондента закончилась в 1965-м. Но свой последний заход на этом поприще он сделал в апреле 1975-го, когда отправился во Вьетнам обозревать окончание 40-летней войны в Индокитае, войны, бывшей фетишем американской контркультуры. Эти репортажи опубликовали только в 1985-м, и они говорят о падении "Парижа Востока" больше, нежели все военные отчеты вместе взятые.
Хантер безжалостно вынес на читательский суд всю кухню журналистских разговоров во время последних дней американского присутствия во Вьетнаме - никто и никогда до него этого не делал. Впрочем, чему удивляться.



На пост шерифа округа! Легализовать наркотики!
В конце 70-го Хантер выдвигает свою кандидатуру на пост шерифа в округе Питкин, штат Колорадо, от движения Freak Power Uprising - !!!он предлагает переименовать Эспен в Фэт-Сити и легализовать продажу наркотиков.!!До победы ему не хватило всего 465 голосов!!
Выборы привлекли к себе внимание национальной прессы и телевидения - "просто еще один кислотный урод в Королевстве Уродов".

Работа в "Rolling Stone". Реакция на публикации.

Шум вокруг кампании Томпсона убедил амбициозного редактора и основателя журнала "Rolling Stone"Йена Веннера, что лучшей кандидатуры в качестве редактора международного отдела ему не найти. Ян Венер в течение года записывал на диктофон воспоминания друзей и ближайших коллег Томпсона о его детстве и молодости. RS публикует фрагменты из книги «Growing Up Gonzo», рассказывающей о превращении провинциального алкоголика и скандалиста в американского классика.
Именно тут впервые был опубликован "Страх и Отвращение", кот. подвергся обструкции со стороны всех борцов за сохранение чистоты жанра.

Сам стиль и по сей день преподносится студентам журналистики как стиль Антихриста: пиши, как этот чертов лунатик, и ты больше никогда не получишь работу.

"Этого ненормального маньяка можно остановить только атомной бомбой. То, что Хантер Томпсон все еще на свободе, убедительно доказывает всю беспомощность американской законодательной системы",- писали газеты.


"Если все люди неожиданно сойдут с ума, то Хантер Томпсон несомненно будет президентом этой огромной психбольницы. Полицейские начнут в обязательном порядке принимать мескалин. Весь мир станет одной большой галлюцинацией",- высказался о Хантере один американский фотограф.

Интересно, что Хантера Томпсона на Западе увлеченно читают сами представители закона, которые, если следовать логике российского Закона о Наркотиках, давно должны были упрятать Акулу Ханта за решетку (такая попытка была сделана в Штатах в начале девяностых, когда Томпсона пытались посадить сразу по десятку обвинений, ни одно из которых не прошло в суде, и доктор был полностью оправдан - об этом процессе можно прочитать в его книге "Песни Обреченных").

Так о чем же книга?
Лайла Набулси - продюсер, которая пятнадцать лет пробивала проект экранизации романа, замечает:
- Рауль Дьюк и Доктор Гонзо - два антигероя, которые отправляются в ад, принимают волшебные снадобья, блуждают в лабиринтах своих галлюцинаций, сражаются с ветряными мельницами и выживают, и мы отправляемся в путешествие вместе с ними. Это ужасает, это смешно, и то, что было правдой в начале семидесятых, остается правдой сегодня. Эта книга охватывает целый временной отрезок, когда у многих просто лопнуло терпение и эмоции хлестали через край. Это было Последнее Путешествие. Но эта книга, в конечном счете, о надежде. Хантер говорит, что вопреки всему хорошие времена настанут: потому что эта вера - единственное, благодаря чему мы можем выжить".


"Эта книга, - говорит Джонни Дэпп, исполнитель роли альтер-эго Томпсона Рауля Дьюка, - вышла, когда Американская Мечта испустила последний вздох. Но Хантер все еще безнадежно пытался найти ее, искал с остервенением, надеясь, что Мечта все еще существует, и все, что он нашел, так это безумие, лезущее изо всех щелей, двигающееся во всех направлениях и охватившее все общество, трагедию и паранойю, алчность и ненависть. Лучший способ познакомиться с Хантером: прочитать его роман - он абсолютно искренен. В тоже время "Страх и Отвращение в Лас-Вегасе" - своего рода экзорцизм: он об одержимости и сумасшествии, о попытке найти хоть что-то, во что можно верить. Некоторые люди будут видеть в Дьюке и Докторе Гонзо только парочку придурков и хулиганов, с телами и мозгами, до отказа начиненными "гнусной химией". Но для них это не развлечение, а жестокая необходимость".


1965."Я должен бросить журналистику... и посвятить себе писательству, если я вообще способен. И если чего-то стою, то мне искренне кажется, что это будет в области прозы - единственный путь, которому я могу следовать со своим воображением, точкой зрения, инстинктами, и всеми другими неуловимыми фишками, так нервирующими людей в моей журналистике".




А было ли то, что он писал, вообще журналистикой?
Томпсон вскоре это, наконец, понял. в В его письмах тех лет видно презрение к прессе, представлявшей мейнстрим; он рассматривал их как льстивых шакалов, глашатаев-лизоблюдов "Ротари Клуба", Американского правительства и истеблишмента Восточного побережья.
Так называемым профессиональным объективным журналистам The New York Times он противопоставлял субъективную журналистику Х.Л.Менкена, Амброза Бирса, Джона Рида и Ай.Ф.Стоуна.





Когда его вышвырнули за хулиганство из нью-йоркской Daily Record, он мрачно констатирует в письме:
"С этого момента буду жить так, как мне кажется, я должен".
И там же добавляет два главных правила:

"Первое, никогда не смущаться использовать силу, и второе - максимально злоупотребить своим кредитом. Если ты помнишь это, и если сможешь не потерять голову, то тогда есть шанс, что ты пробьешься".

На рубеже 1965-66-го, когда Томпсон написал "Ангелов Ада", сложился целый круг признанных авторов, завоевавших вскоре себе огромную продвинутую аудиторию. Но в то время как Гэй Тейлизи, Джимми Бреслин, Труман Капоте, Том Вулф, Норман Мейлер и Терри Сауферн, обслуживая растущий спрос на "новую журналистику", окопались в Esquire и Нью-Йоркской Herald Tribune, Томпсон, предпочитавший термин "импрессионистская журналистика", не купился на этот размытый и во многом ограниченный "интеллектуальными" рамками феномен.

Он по большей части следовал традиции, и восхищался, как Эрнест Хемингуэй, Стивен Крейн и Марк Твен комбинировали технику художественной прозы и репортажа, подчеркивая степень авторского участия при описании новостных событий.



Смерть

Томпсон умер в своём хорошо укрепленном жилище в Вуди Крик, Колорадо, 20 февраля 2005, в 17:42 от выстрела самому себе в голову. Ему было 67 лет.

Художник и друг Ральф Стедман написал:
«…25 лет назад он сказал мне, что он почувствовал бы себя действительно в западне, если бы не знал, что может убить себя в любой момент. Я не знаю, смелость это или глупость или что ещё, но это было неизбежно. Я думаю, правда, которая объединяла всё, что он писал, в том, что он имел ввиду именно то, что он говорил. Если для Вас это представление, что ж, хорошо. Если вы думаете, что это как-то просветило вас, что ж, это ещё лучше. Если вы гадаете, отправился ли он в рай или ад - будьте уверены, он проверит их обоих, выяснит к кому из них отправился Ричард Милхаус Никсон - и отправится туда. Он никогда не терпел скуки. Но там должен быть и футбол тоже - и павлины…»




Спустя 3 месяца Rolling Stone выпустил то, что было объявлено последними словами Томпсона, написанными маркером за четыре дня до его смерти. Записка была озаглавлена «Футбольный сезон закончен»: «Никаких больше игр. Никаких бомб. Никаких прогулок. Никакого веселья. Никакого плаванья. 67. Это на 17 лет больше, чем 50. На 17 больше, того, в чем я нуждался или чего хотел. Скучно. Я всегда злобный. Никакого веселья ни для кого. 67. Ты становишься жадным. Веди себя на свой возраст. Расслабься - Будет не больно».