(no subject)
Мне сегодня снилось липкое одиночество Джии. Я проснулась и почувствовала себя скомканно, будто что-то пульсировало во мне чутко и болезненно.
Лето было перенасыщенно культурной программой, галереями, выставками, книгами, фильмами, танцами. Я мало спала, много танцевала, целовалась, плакала, выла, обманывала, переосмысливала, тряслась от чувства священного трепета, которое накрывало иногда от запахов.
Очень много думала о Philippe. Между нами есть что-то такое труднообъяснимое, скрытое, недосказанное, но неразрешимое, тем не менее. Мы, в сущности, если видимся, то прикасаемся друг к другу пальцами чуть-чуть, как бы невзначай, и всё. А что в голове - спрятано за занавеской.
Я не хочу ничего нарушать.
Он не хочет ничего нарушать.
Мы не хотим ничего нарушать.
Я, впрочем, не могу отпустить весну всё еще.
Отпечатался в голове моей так отчётливо мартовско-майский набросок, скетч, а вопросов еще в голове целый рой, а ответов - лишь горсточка. Я бесконечно списываю на менталитет, на занятость, на другие ценности und so weiter und sofort. Между тем, это лишь мои трафареты.
Лето было перенасыщенно культурной программой, галереями, выставками, книгами, фильмами, танцами. Я мало спала, много танцевала, целовалась, плакала, выла, обманывала, переосмысливала, тряслась от чувства священного трепета, которое накрывало иногда от запахов.
Очень много думала о Philippe. Между нами есть что-то такое труднообъяснимое, скрытое, недосказанное, но неразрешимое, тем не менее. Мы, в сущности, если видимся, то прикасаемся друг к другу пальцами чуть-чуть, как бы невзначай, и всё. А что в голове - спрятано за занавеской.
Я не хочу ничего нарушать.
Он не хочет ничего нарушать.
Мы не хотим ничего нарушать.
Я, впрочем, не могу отпустить весну всё еще.
Отпечатался в голове моей так отчётливо мартовско-майский набросок, скетч, а вопросов еще в голове целый рой, а ответов - лишь горсточка. Я бесконечно списываю на менталитет, на занятость, на другие ценности und so weiter und sofort. Между тем, это лишь мои трафареты.