(no subject)
Жизнь моя понемножку меняется. Я по-прежнему нервничаю и меня ломает вечером воскресенья. Я все еще недостаточно вовремя проверяю детские работы и выставляю отметки, и пожинаю плоды этого на уроках. Я все еще непросто воспринимаю критику от коллег.
Но. Я как-то спокойнее стала ее слушать. Из моей головы исчезает убежденность в том, что если человек 20 лет проработал в школе, то он кругом прав, а я, пока стаж не наработаю, кругом буду неправа. Я четче вижу скрытые мотивы того, что говорят люди. Я не дергаюсь на резкий тон голоса, а часто и спорю до последнего. Я учусь брать ресурс для работы в самой работе. Я чувствую, что грань между работой и жизнью становится тоньше. Дети и взрослые много способны дать, надо только суметь взять. Я учусь сотрудничать, а не играть в игру "Кто тут самый главный, классный и креативный".
Вот такая у меня теперь жизнь.
Но. Я как-то спокойнее стала ее слушать. Из моей головы исчезает убежденность в том, что если человек 20 лет проработал в школе, то он кругом прав, а я, пока стаж не наработаю, кругом буду неправа. Я четче вижу скрытые мотивы того, что говорят люди. Я не дергаюсь на резкий тон голоса, а часто и спорю до последнего. Я учусь брать ресурс для работы в самой работе. Я чувствую, что грань между работой и жизнью становится тоньше. Дети и взрослые много способны дать, надо только суметь взять. Я учусь сотрудничать, а не играть в игру "Кто тут самый главный, классный и креативный".
Вот такая у меня теперь жизнь.