Дома и Бездомья-10: Старые песни о Главном
А вот ещё зачем нужна Главная Обязательная Работа: чтобы от неё отвлекаться. Она дана как большая площадь для отталкивания в разные стороны, как большой и многообразный стимул для этого - тем больший, чем эта работа важнее и чем больше места в жизни она занимает. Она самим своим настоятельным присутствием в нашей жизни развивает в нас боковое зрение - и тем самым невероятно расширяет наши внутренние пространства: «контрабандой», конечно, но тем интереснее и неожиданнее. Она - именно тем, что мы от неё отвлекаемся - придаёт нашему внутреннему зрению стереоскопичность. Да, эта стереоскопичность и прочие полезные приобретения достигаются едва ли не неминуемо той ценой, что наше Главное мы - частично, а то и целиком - губим. Что поделаешь, приходится чем-то жертвовать.
В некотором смысле отвлечение (от Главной Работы) - необходимый элемент жизни; без него сама Главная Работа не будет полноценной, полной, лишится своих подпитывающих корней и их жирной почвы.
По траекториям и тематике внутренних отвлечений от Главной Работы можно было бы много чего о человеке понять, в том числе и ему самому.
Словом, как известно, Большая Работа (та самая, между которой и жизнью есть «старинная какая-то вражда» - затем и вражда, чтобы напряжение было, динамика; чтобы каждая из них себя перед лицом другой отстаивала) существует прежде всего как повод для того, что может быть в связи с нею пережито.
(То есть, в ней хочется видеть скорее средство - жизнеорганизующее, жизнепровоцирующее - нежели цель. Она затем и притворяется целью [даже - сверхцелью], чтобы тем убедительнее сработать как средство).
Это такая организующая структура для жизни, склонной к рассеянию и хаотизации, а значит, в некотором смысле - к утрате себя. Это - жизнесберегающее, жизнеконцентрирующее устройство. Это - Дом с крышей и стенами (чем больше Работа - тем капитальнее Дом), внутри которого мы, эту работу выполняющие, можем располагаться со всем своим скарбом. Распределять себя по его комнатам.
Поэтому окончание Большой Работы так травматично: это - утрата внутренней структуры, это и выселение из обжитого дома на холод и ветер. Это настолько травматично, что люди с определённым душевным устройством - которые вообще-то охотно бы делали Большую работу и даже были бы ей изо всех сил благодарны за собирание их души и общую систематизацию их существования - именно поэтому предпочитают жить в палатках и передвижных времянках.
(Я, например, вот так и живу. Это несомненно какая-то …фобия, только подходящего греческого начала для этого слова не подберу).
Это - по самому своему замыслу такие дома, которые одновременно и бездомья, и трудно сказать, что больше. = Человек, который предпочитает такие обиталища, привыкает жить на ветру; у него дубеет кожа.
Неважно, что эти времянки по определению не вполне защищают, что они продуваются ветром и в их щели наметает снега. Зато их передвижение, смена и разрушение - не беда (ну, в крайнем случае совсем-совсем немного).
В некотором смысле отвлечение (от Главной Работы) - необходимый элемент жизни; без него сама Главная Работа не будет полноценной, полной, лишится своих подпитывающих корней и их жирной почвы.
По траекториям и тематике внутренних отвлечений от Главной Работы можно было бы много чего о человеке понять, в том числе и ему самому.
Словом, как известно, Большая Работа (та самая, между которой и жизнью есть «старинная какая-то вражда» - затем и вражда, чтобы напряжение было, динамика; чтобы каждая из них себя перед лицом другой отстаивала) существует прежде всего как повод для того, что может быть в связи с нею пережито.
(То есть, в ней хочется видеть скорее средство - жизнеорганизующее, жизнепровоцирующее - нежели цель. Она затем и притворяется целью [даже - сверхцелью], чтобы тем убедительнее сработать как средство).
Это такая организующая структура для жизни, склонной к рассеянию и хаотизации, а значит, в некотором смысле - к утрате себя. Это - жизнесберегающее, жизнеконцентрирующее устройство. Это - Дом с крышей и стенами (чем больше Работа - тем капитальнее Дом), внутри которого мы, эту работу выполняющие, можем располагаться со всем своим скарбом. Распределять себя по его комнатам.
Поэтому окончание Большой Работы так травматично: это - утрата внутренней структуры, это и выселение из обжитого дома на холод и ветер. Это настолько травматично, что люди с определённым душевным устройством - которые вообще-то охотно бы делали Большую работу и даже были бы ей изо всех сил благодарны за собирание их души и общую систематизацию их существования - именно поэтому предпочитают жить в палатках и передвижных времянках.
(Я, например, вот так и живу. Это несомненно какая-то …фобия, только подходящего греческого начала для этого слова не подберу).
Это - по самому своему замыслу такие дома, которые одновременно и бездомья, и трудно сказать, что больше. = Человек, который предпочитает такие обиталища, привыкает жить на ветру; у него дубеет кожа.
Неважно, что эти времянки по определению не вполне защищают, что они продуваются ветром и в их щели наметает снега. Зато их передвижение, смена и разрушение - не беда (ну, в крайнем случае совсем-совсем немного).