Неожиданно-архивное
Разыскивая средь собственных бумажных запасов Тетрадку Для Записи Рабочих Мыслей (это такой особый жанр тетрадок, отличительный признак которых - клетчатость в непременном сочетании с пружинками в качестве переплёта), нежданно набрела на два блокнота «походного» формата (это которые для улавливания мыслей на ходу и размером в ладонь), каждый из которых был в своё время начат и забыт. Я их тут же извлекла из небытия и обязательно устрою им новую счастливую жизнь, а записанное в них загружаю сюда, чтобы не пропало (и ещё потому, что оно очень уж ЖЖ-шного формата, хотя ещё и до всякого ЖЖ). Там в общем-то ничего особенного, и примечательно оно только в том смысле, что некоторые внутренние темы, оказывается, очень устойчивы. Я вообще думаю, что такие темы для того и заведены, чтобы повторяться, многократно прорабатываться внутренними движениями - и обеспечивать тем самым, по крайней мере, связность и цельность внутренней жизни. А там, глядишь, и внешняя соберётся, ибо у нас-интровертов она, как известно, следует внутренней.
(Так что эта запись имеет все основания быть отмеченной тэгом «оправдания»: оправдание повторений, которые могут производить впечатление вязкости, но они - не только вязкость. У них есть и конструктивные аспекты.)
Значит:
«17.04.03.
Иногда кажется, что в состав глубины восприятия вещей входит чувство их будущей потери (хотела сказать, возможной. Но ведь потеря-то, в сущности, неизбежна: либо мы потеряем вещь, либо она - нас).
А доверие к случайности и чуткость к ней (восприимчивость ко всему, на что она наведёт, готовность это воспринимать, не загораживаясь) - несомненно, входит в состав религиозности (в число её «низших» элементов, но тем не менее).»
И:
«24.07.04.
В выходные на улицах даже столичного города, особенно летом, появляется что-то провинциальное (медленность и отстранённость, - застывание времени вплоть до полной его остановки).
(Отстранённость - это ещё и как-бы-невключённость в Большую Историю - в суету Большой Истории: застывание во всевременьи. Это не безвременье, это, напротив - полнота, пусть и невыявленная, всех времён.)
Это - одно из тех состояний, в которых время - «подвижный образ Вечности» - более всего делается похожим на свой прототип.
В этом есть, среди прочего, и великодушие: такое время ничего от нас не требует, никуда нас не торопит. После торопливых, судорожных вдохов - Большой Выдох.
---
Хочется не делать ничего и более того - это и кажется полнотой жизни.
(А всякое дело, соответственно - частичностью и насилием над большой жизнью, которая в эту маленькую частичность впихивается).
---
Конечно, прелесть бесцельности можно оценить только на фоне очень большого засилия целей. (Вот именно это я себе сегодня и устраиваю. - Потом буду с надрывом ночь сидеть, но это отдельный вопрос.) - Бесцельность, на самом деле, такая вещь, которая хороша исключительно в малых дозах: любая передозировка немедленно разваливает личность (тем более - мою, которая вообще склонна к стремительному разваливанию). Но в малых дозах - дико сладко и даже необходимо для полноты личности (ибо губительность втискивания без остатка в функцию я уже тоже, слава Богу, сумела оценить).»
(Так что эта запись имеет все основания быть отмеченной тэгом «оправдания»: оправдание повторений, которые могут производить впечатление вязкости, но они - не только вязкость. У них есть и конструктивные аспекты.)
Значит:
«17.04.03.
Иногда кажется, что в состав глубины восприятия вещей входит чувство их будущей потери (хотела сказать, возможной. Но ведь потеря-то, в сущности, неизбежна: либо мы потеряем вещь, либо она - нас).
А доверие к случайности и чуткость к ней (восприимчивость ко всему, на что она наведёт, готовность это воспринимать, не загораживаясь) - несомненно, входит в состав религиозности (в число её «низших» элементов, но тем не менее).»
И:
«24.07.04.
В выходные на улицах даже столичного города, особенно летом, появляется что-то провинциальное (медленность и отстранённость, - застывание времени вплоть до полной его остановки).
(Отстранённость - это ещё и как-бы-невключённость в Большую Историю - в суету Большой Истории: застывание во всевременьи. Это не безвременье, это, напротив - полнота, пусть и невыявленная, всех времён.)
Это - одно из тех состояний, в которых время - «подвижный образ Вечности» - более всего делается похожим на свой прототип.
В этом есть, среди прочего, и великодушие: такое время ничего от нас не требует, никуда нас не торопит. После торопливых, судорожных вдохов - Большой Выдох.
---
Хочется не делать ничего и более того - это и кажется полнотой жизни.
(А всякое дело, соответственно - частичностью и насилием над большой жизнью, которая в эту маленькую частичность впихивается).
---
Конечно, прелесть бесцельности можно оценить только на фоне очень большого засилия целей. (Вот именно это я себе сегодня и устраиваю. - Потом буду с надрывом ночь сидеть, но это отдельный вопрос.) - Бесцельность, на самом деле, такая вещь, которая хороша исключительно в малых дозах: любая передозировка немедленно разваливает личность (тем более - мою, которая вообще склонна к стремительному разваливанию). Но в малых дозах - дико сладко и даже необходимо для полноты личности (ибо губительность втискивания без остатка в функцию я уже тоже, слава Богу, сумела оценить).»