Флешмоб о личных смыслах
А вот это уже вполне себе флешмоб - по крайней мере, по жанру. (Но я не поленюсь очередной раз оправдать этот жанр, потому что, на самом деле, такие штуки способны быть хорошими поводами и стимулами для фокусировки внимания на разных областях бытия, прежде всего самого интересного - внутреннего.) Состоит он в том, что человек получает пять понятий, которые у задающего вопрос ассоциируются с ним, и пишет о том, что они для него значат.
От fczfcz достались мне понятия - одно другого лучше:
книги, терпение, внимательность, любопытство, уют.
Итак:
(1) Книги - одна из опорных структур существования. В книгах важно прежде всего то, что они есть. С книгой, ничуть не менее умственного, важен и телесный контакт: пощупать, понюхать, ощутить тяжесть в руке, гладкость или шершавость обложки. То, что она даёт - важнее даже знаний, которые из неё можно вычитать, ибо - условие их усвоения: книга, пока читается, даёт свободу от всего, что не она, создаёт вокруг тебя автономное пространство, задаёт тебе автономный ритм. Книга - интенсифицирующая приставка к человеку. Книга - кусок собственной параллельной жизни, которая «всегда с тобой», личный кислородный баллон, которым можно дышать в любых ситуациях: в метро, в очереди, в ожидании чего бы то ни было… Она - жизнь, дополнительная к внутренней - «нормальная» жизнь получается таким образом трёхслойной: жизнь внешняя - жизнь внутренняя - книга. Книга - между внешней и внутренней, принадлежит обеим, связывает обе (даже, я бы сказала, примиряет их - ну, во всяком случае, гармонизирует) и питает собой, увеличивает и интенсифицирует обе. Как ни странно, в ситуациях, связанных с напряжением, страхом, вообще - нарушением обычного порядка жизни (как раз в таких, в которых людям обычно совсем не читается) мне лучше всего, спасительнее всего - читать: это мгновенно и надёжно восстанавливает чувство порядка, смысла и своего рода даже защищённости.
(2) Терпение - то, что я лет, наверное, уже лет тридцать подряд культивирую в себе в качестве основной (ну, одной из) добродетели. Не совсем успешно, хотя какие-то достижения всё-таки есть. Терпение - это не-навязывание: позволение вещам, людям, миру, собственным чувствам, наконец - высказаться самим. Не договаривать за них. Сдерживание собственных, забивающих для внутреннего слуха все голоса, душевных и умственных движений.
Терпение - это культура тишины, внутренней, а вслед за тем и внешней.
(3) Внимательность - тоже из того, чего я хотела бы достичь и чего мне отчаянно не хватает. Это своего рода внутренняя забота о предметах своих занятий. Сбережение их в пространстве своего взгляда и понимания. Внимательность - активная, направленная разновидность терпения: не просто позволение вещам высказаться, но вслушивание в их голос, сознательная настройка на это.
Внимательность - культура придания себе внутренней формы, соответствующей воспринимаемому.
Внимание с терпением - уважение к миру-без-нас, забота о нём.
Матушка моя, когда я в детстве совершала очередной ляп из множества неизбежных, говаривала, помнится: «Это всё от невнимательности».
Золотые слова.
(4) В «любопытстве» как типе интереса к миру есть что-то непреходяще-молодое и несерьёзное, даже детское - подпрыгивающее от нетерпения, пальцем тыкающее, тыркающее: каково на ощупь? Немного без уважения к предмету, без пиетета перед ним (иногда, знаете ли, иерархии должны сниматься, предметы, чем бы они ни были, должны подвергаться испытанию рассматривания на равных). Есть в нём, конечно, и что-то мелко(вато)е, и поверхностное - среди обильной и разнообразной фауны познавательных отношений к жизни оно - из зверьков самых мелких (зато и из самых подвижных, юрких, гибких). Пока мы любопытствуем, мы молоды, легки и летучи.
Как ни странно, у меня есть и «пространственная» картинка, обозначающая такое отношение к жизни. Тут небольшое отступление. Поскольку Москва, в которой я уже четыре с лишним десятилетия почти безвылазно обитаю, превратилась за это время для меня в большой алфавит для выговаривания разных состояний и смыслов (можно такую индивидуальную психогеографическую карту написать, весьма даже подробную, только кто ж её читать будет?), то вот в ней отчётливая буковка для «любопытства»: Остоженка, точнее Метростроевская, потому что - самое начало семидесятых, думаю - 1971-й или 1972-й, солнечный ранний июнь, летящий тополиный пух - и самое начало улицы: слева за спиной - бассейн «Москва», справа за спиной - метро «Кропоткинская» (синий, влажно-горячий, терпко-торопливый шёпот этого названия). Это мы с бабушкой в детстве ходили в такие особенные гости: к одной бабушкиной подруге, о которой когда-то давным-давно писалось вот здесь , и у которой было обыкновение в каждый наш приход к ней - или её приход к нам - дарить мне книжки (так составилась преизрядная часть моей детской библиотеки - давно уже разошедшейся по разным хорошим людям, с которыми мне хотелось поделиться собственным детством, так что в общем даже и не жалко, хотя разве немного иногда :-)). И вот перед каждым таким визитом меня раздирало любопытство: какой кусок жизни откроется мне на этот раз? Пока бабушки говорили о своём, я сидела и читала свежеподаренное - и проваливалась в какую-нибудь жизнь, которой только что - до раскрытия книги - не было - и вдруг она появилась, совсем непредвиденная, и захватывает меня, а никто этого ещё и не видит, ибо захватывает она меня - изнутри, никто-никто не знает, что со мной происходит, и это особенно здорово. (Так что книга, о которой шла речь в пункте (1) - это ещё и наш заговор с миром - против всего ближайше-окружающего.)
(5) А вот уют - одна из самых-самых важных, коренных категорий мировосприятия (об этом, кстати, мне тоже случалось писать). И означает она интенсивно переживаемое соответствие с небольшим, чётко очерченным участком мира, эмоциональное - даже почти-соматическое - срастание с ним. Между прочим, уют - полноценная (я даже не уверена, что «младшая») разновидность счастья, поскольку счастье и есть переживание своего соответствия с тем, что чувствуется важным.
От fczfcz достались мне понятия - одно другого лучше:
книги, терпение, внимательность, любопытство, уют.
Итак:
(1) Книги - одна из опорных структур существования. В книгах важно прежде всего то, что они есть. С книгой, ничуть не менее умственного, важен и телесный контакт: пощупать, понюхать, ощутить тяжесть в руке, гладкость или шершавость обложки. То, что она даёт - важнее даже знаний, которые из неё можно вычитать, ибо - условие их усвоения: книга, пока читается, даёт свободу от всего, что не она, создаёт вокруг тебя автономное пространство, задаёт тебе автономный ритм. Книга - интенсифицирующая приставка к человеку. Книга - кусок собственной параллельной жизни, которая «всегда с тобой», личный кислородный баллон, которым можно дышать в любых ситуациях: в метро, в очереди, в ожидании чего бы то ни было… Она - жизнь, дополнительная к внутренней - «нормальная» жизнь получается таким образом трёхслойной: жизнь внешняя - жизнь внутренняя - книга. Книга - между внешней и внутренней, принадлежит обеим, связывает обе (даже, я бы сказала, примиряет их - ну, во всяком случае, гармонизирует) и питает собой, увеличивает и интенсифицирует обе. Как ни странно, в ситуациях, связанных с напряжением, страхом, вообще - нарушением обычного порядка жизни (как раз в таких, в которых людям обычно совсем не читается) мне лучше всего, спасительнее всего - читать: это мгновенно и надёжно восстанавливает чувство порядка, смысла и своего рода даже защищённости.
(2) Терпение - то, что я лет, наверное, уже лет тридцать подряд культивирую в себе в качестве основной (ну, одной из) добродетели. Не совсем успешно, хотя какие-то достижения всё-таки есть. Терпение - это не-навязывание: позволение вещам, людям, миру, собственным чувствам, наконец - высказаться самим. Не договаривать за них. Сдерживание собственных, забивающих для внутреннего слуха все голоса, душевных и умственных движений.
Терпение - это культура тишины, внутренней, а вслед за тем и внешней.
(3) Внимательность - тоже из того, чего я хотела бы достичь и чего мне отчаянно не хватает. Это своего рода внутренняя забота о предметах своих занятий. Сбережение их в пространстве своего взгляда и понимания. Внимательность - активная, направленная разновидность терпения: не просто позволение вещам высказаться, но вслушивание в их голос, сознательная настройка на это.
Внимательность - культура придания себе внутренней формы, соответствующей воспринимаемому.
Внимание с терпением - уважение к миру-без-нас, забота о нём.
Матушка моя, когда я в детстве совершала очередной ляп из множества неизбежных, говаривала, помнится: «Это всё от невнимательности».
Золотые слова.
(4) В «любопытстве» как типе интереса к миру есть что-то непреходяще-молодое и несерьёзное, даже детское - подпрыгивающее от нетерпения, пальцем тыкающее, тыркающее: каково на ощупь? Немного без уважения к предмету, без пиетета перед ним (иногда, знаете ли, иерархии должны сниматься, предметы, чем бы они ни были, должны подвергаться испытанию рассматривания на равных). Есть в нём, конечно, и что-то мелко(вато)е, и поверхностное - среди обильной и разнообразной фауны познавательных отношений к жизни оно - из зверьков самых мелких (зато и из самых подвижных, юрких, гибких). Пока мы любопытствуем, мы молоды, легки и летучи.
Как ни странно, у меня есть и «пространственная» картинка, обозначающая такое отношение к жизни. Тут небольшое отступление. Поскольку Москва, в которой я уже четыре с лишним десятилетия почти безвылазно обитаю, превратилась за это время для меня в большой алфавит для выговаривания разных состояний и смыслов (можно такую индивидуальную психогеографическую карту написать, весьма даже подробную, только кто ж её читать будет?), то вот в ней отчётливая буковка для «любопытства»: Остоженка, точнее Метростроевская, потому что - самое начало семидесятых, думаю - 1971-й или 1972-й, солнечный ранний июнь, летящий тополиный пух - и самое начало улицы: слева за спиной - бассейн «Москва», справа за спиной - метро «Кропоткинская» (синий, влажно-горячий, терпко-торопливый шёпот этого названия). Это мы с бабушкой в детстве ходили в такие особенные гости: к одной бабушкиной подруге, о которой когда-то давным-давно писалось вот здесь , и у которой было обыкновение в каждый наш приход к ней - или её приход к нам - дарить мне книжки (так составилась преизрядная часть моей детской библиотеки - давно уже разошедшейся по разным хорошим людям, с которыми мне хотелось поделиться собственным детством, так что в общем даже и не жалко, хотя разве немного иногда :-)). И вот перед каждым таким визитом меня раздирало любопытство: какой кусок жизни откроется мне на этот раз? Пока бабушки говорили о своём, я сидела и читала свежеподаренное - и проваливалась в какую-нибудь жизнь, которой только что - до раскрытия книги - не было - и вдруг она появилась, совсем непредвиденная, и захватывает меня, а никто этого ещё и не видит, ибо захватывает она меня - изнутри, никто-никто не знает, что со мной происходит, и это особенно здорово. (Так что книга, о которой шла речь в пункте (1) - это ещё и наш заговор с миром - против всего ближайше-окружающего.)
(5) А вот уют - одна из самых-самых важных, коренных категорий мировосприятия (об этом, кстати, мне тоже случалось писать). И означает она интенсивно переживаемое соответствие с небольшим, чётко очерченным участком мира, эмоциональное - даже почти-соматическое - срастание с ним. Между прочим, уют - полноценная (я даже не уверена, что «младшая») разновидность счастья, поскольку счастье и есть переживание своего соответствия с тем, что чувствуется важным.