Май жестокий с белыми ночами

[yettergjart]

Братья-близнецы (причём сиамские) май и июнь (май - гуще, июнь - разреженнее) со школьных и студенческих лет - и теперь уж навсегда - ответствуют за смыслы усилия-освобождения, освобождения усилием: продираешься через контрольные работы, зачёты, курсовые, экзамены, через максимальную, предельную, до кровавых глаз и отчаяния, концентрацию самой себя, - и тебя выбрасывает в огромный выдох, в безбрежное, полное невесомости пространство. Вплываешь в июнь, ещё полная телесной памятью об усилии, о пробивании преград, со шрамами и ссадинами от этих преград на себе; шалеешь от позднего июня. Май и ранний июнь, сливающиеся воедино, требуют чрезмерных, настойчивых усилий, зрелый июнь требует свободы, распахнутой жизни во весь рост. Они требуют этого категоричнее и безусловнее, чем требовали когда-то в юности (межчеловеческой) любви и эротической взволнованности (впрочем, взаимоотношения с миром - ещё какая эротика, и жгучая), это важнее любви и эротической взволнованности, поскольку задаёт им большую раму, в которую они вписываются, основу, на которой они держатся.

Поэтому все силы мая, его образующие, все его запахи, его воздух, его свет и сумерки, перепады его температуры, цветение его деревьев - заостряющие человека до последнего, кажется, предела - только и делают, что обещают освобождение, все силы июня - только и делают, что осуществляют и воплощают его.

Май без усилий и преодоления, июнь без освобождения и выдоха - бессмыслица. И вот, усилия есть, - а освобождения и выдоха не происходит - или они слишком, исчезающе кратки.