И ничего не кончается
Ну, вот. Конечно, ничего не закончено (ну, почти), не всё даже начато - из того, что очень хотелось иметь законченным к символической границе между годами, - но и пусть, в конце концов, силы человеческие имеют предел, а в том, что старый год оставляет по себе много незаконченного - символичности ничуть не меньше, и даже обнадёживающей: значит, всё продолжается, в недоделанных делах - живая связь между временами.
Не без сожалений покинула я своё рабочее логово до радостного девятого января, - хорошо оно тем, что там у меня всё-таки живое, телесное (и тем более убедительное) чувство смысла, - совершенно независимо (увы) от того, насколько хорошо я справляюсь со своими задачами и каково качество моих результатов. Я понимаю, что это идиотизм (лучше бы результаты хорошие были), но тем не менее, - при том, что у меня вечно всё валится из рук, само пространство там меня собирает, удерживает в осмысленной цельности.
Поэтому всякий раз так жаль оттуда уходить. - За пределами работы надо уже собирать себя самой. Не то чтобы я ленюсь и не умею (не очень ленюсь, тем более, что тревожность - постоянная, фоновая - не даёт, даже когда очень хочется, - и не так уж плохо умею), - просто за пределами рабочего пространства это труднее, требует бОльших усилий, - а внутри него многое делается само собой.
Вообще-то, конечно, я рада была бы свестись в эти праздники к сну, готовке еды (мещанскому нарезанию салатов - дадада - о, медитативная практика!), неспешной работе и неспешному чтению, которое на самом деле часть работы; к задумчивым перемещениям между кухней и письменным столом и обратно, - самая плотно-насыщенная траектория в мире, о чём только не подумаешь, пока дойдёшь. - Но есть такая вещь, очень властная, как символическое принуждение (идущее изнутри, а откуда же ещё. Оно-то и самое сильное). Оно и велит не сидеть на месте (даже если это очень плодотворное сидение, а оно умеет прикидываться таковым), а, напротив того, расширяя горизонты, встать и куда-нибудь ехать. Тут важен сам жест движения, особенно - приходящийся на новогоднюю ночь. Её мы намерены встретить в поезде, чтобы заворожить наступающий год идеей движения, роста и открытий (сказывают, эта ночь для него особенно суггестивна; ну-ка проверим). Направление движения выбиралось по простейшим соображениям: (1) чтобы мы там ещё не были, (2) чтобы не надо было наутро рано вставать, (3) чтобы денег хватило. Внезапно под все три критерия подошёл город Волгоград, и это прекрасно, потому что самое интересное - быть в месте, быть в котором у тебя нет никаких веских причин, - оказаться внутри истории совсем-не-про-тебя - и сделать её своей.
Не без сожалений покинула я своё рабочее логово до радостного девятого января, - хорошо оно тем, что там у меня всё-таки живое, телесное (и тем более убедительное) чувство смысла, - совершенно независимо (увы) от того, насколько хорошо я справляюсь со своими задачами и каково качество моих результатов. Я понимаю, что это идиотизм (лучше бы результаты хорошие были), но тем не менее, - при том, что у меня вечно всё валится из рук, само пространство там меня собирает, удерживает в осмысленной цельности.
Поэтому всякий раз так жаль оттуда уходить. - За пределами работы надо уже собирать себя самой. Не то чтобы я ленюсь и не умею (не очень ленюсь, тем более, что тревожность - постоянная, фоновая - не даёт, даже когда очень хочется, - и не так уж плохо умею), - просто за пределами рабочего пространства это труднее, требует бОльших усилий, - а внутри него многое делается само собой.
Вообще-то, конечно, я рада была бы свестись в эти праздники к сну, готовке еды (мещанскому нарезанию салатов - дадада - о, медитативная практика!), неспешной работе и неспешному чтению, которое на самом деле часть работы; к задумчивым перемещениям между кухней и письменным столом и обратно, - самая плотно-насыщенная траектория в мире, о чём только не подумаешь, пока дойдёшь. - Но есть такая вещь, очень властная, как символическое принуждение (идущее изнутри, а откуда же ещё. Оно-то и самое сильное). Оно и велит не сидеть на месте (даже если это очень плодотворное сидение, а оно умеет прикидываться таковым), а, напротив того, расширяя горизонты, встать и куда-нибудь ехать. Тут важен сам жест движения, особенно - приходящийся на новогоднюю ночь. Её мы намерены встретить в поезде, чтобы заворожить наступающий год идеей движения, роста и открытий (сказывают, эта ночь для него особенно суггестивна; ну-ка проверим). Направление движения выбиралось по простейшим соображениям: (1) чтобы мы там ещё не были, (2) чтобы не надо было наутро рано вставать, (3) чтобы денег хватило. Внезапно под все три критерия подошёл город Волгоград, и это прекрасно, потому что самое интересное - быть в месте, быть в котором у тебя нет никаких веских причин, - оказаться внутри истории совсем-не-про-тебя - и сделать её своей.