К итогам-2019
Начнём перекрестясь. (Всякие итоги, хотя бы и года, именно в силу их условной природы, - космизация хаотического и уже поэтому имеют безусловный смысл.)
Возраст года - пятьдесят четыре. Очень странно, крайне плохо встраивается в образ себя, «не монтируется», - и, как полагается когнитивному диссонансу, даёт возможности смысловой плодотворности, - главное, использовать, хватило бы силы и ума использовать.
Из ближайших наблюдений: даже на пятьдесят пятом совсем уж невообразимом году жизни (а дальше - и того невообразимее; будем же расширять границы воображения, - так вот зачем это всё задумано!) ничего не кончается, то есть кончается оно как-то так, что одновременно с этим, вследствие этого непременно начинается что-то ещё, и оно - полноценное начало (как молодость - с содранной кожей на открытом ветру; а что оно внутри старости - так тем острее, новее, труднее) и вызов.
Ну и ещё мне, воображение которой давно уже захвачено работой убывания и её внутренним устройством, не перестаёт казаться (разумеется, очень возможно, это самообольщение, - но человеку самообольщения нужны как воздух, - с этим воздухом в баллонах, защищаемый персональным скафандром, он может жить в пространстве мира, не слишком приспособленном для жизни), что, написавши собственный маленький текст о какой-нибудь так или иначе важной для тебя книжке (и автор которой, и сама книга, разумеется, превосходят тебя бесконечно) - всё-таки хоть чуть-чуть подрастаешь - на опыт такого, наиболее интенсивного из возможных, взаимодействия с книгой, наиболее интенсивного её прочтения. Встраиваешь книгу в себя и делаешься чуточку больше. Процесс же роста кажется мне увлекательным именно в силу его безнадёжности (ну, расти-расти, всё равно помрёшь): безнадёжность освобождает - именно потому, что ничего не гарантирует, ни к чему не призывает, ни к чему не обязывает - всё равно ничего не будет - чистая открытость.
И вот ведь: жизнь, огромная, сладкая, пугающая, трудная, пьянящая, - ничуть не меньше размерами теперь почему-то, чем в двадцать, не менее пьянит, морочит голову, сводит с ума, одновременно и пугает, уводя почву из-под ног, и вселяет необузданные надежды (да куда тебе на пятьдесят пятом году необузданные надежды, дура!? - и тем не менее). Разумеется, это всё мозговые всплески, не имеющие никакого отношения к так называемой объективной реальности. Но можно увидеть и иначе: предположить, например, что это потому, что бесконечность принадлежит к существу жизни, входит в её состав ничуть не в меньшей степени, чем конечность, и образуется жизнь исключительно их взаимодействием и плодотворным взаимопроникновением.
Возраст года - пятьдесят четыре. Очень странно, крайне плохо встраивается в образ себя, «не монтируется», - и, как полагается когнитивному диссонансу, даёт возможности смысловой плодотворности, - главное, использовать, хватило бы силы и ума использовать.
Из ближайших наблюдений: даже на пятьдесят пятом совсем уж невообразимом году жизни (а дальше - и того невообразимее; будем же расширять границы воображения, - так вот зачем это всё задумано!) ничего не кончается, то есть кончается оно как-то так, что одновременно с этим, вследствие этого непременно начинается что-то ещё, и оно - полноценное начало (как молодость - с содранной кожей на открытом ветру; а что оно внутри старости - так тем острее, новее, труднее) и вызов.
Ну и ещё мне, воображение которой давно уже захвачено работой убывания и её внутренним устройством, не перестаёт казаться (разумеется, очень возможно, это самообольщение, - но человеку самообольщения нужны как воздух, - с этим воздухом в баллонах, защищаемый персональным скафандром, он может жить в пространстве мира, не слишком приспособленном для жизни), что, написавши собственный маленький текст о какой-нибудь так или иначе важной для тебя книжке (и автор которой, и сама книга, разумеется, превосходят тебя бесконечно) - всё-таки хоть чуть-чуть подрастаешь - на опыт такого, наиболее интенсивного из возможных, взаимодействия с книгой, наиболее интенсивного её прочтения. Встраиваешь книгу в себя и делаешься чуточку больше. Процесс же роста кажется мне увлекательным именно в силу его безнадёжности (ну, расти-расти, всё равно помрёшь): безнадёжность освобождает - именно потому, что ничего не гарантирует, ни к чему не призывает, ни к чему не обязывает - всё равно ничего не будет - чистая открытость.
И вот ведь: жизнь, огромная, сладкая, пугающая, трудная, пьянящая, - ничуть не меньше размерами теперь почему-то, чем в двадцать, не менее пьянит, морочит голову, сводит с ума, одновременно и пугает, уводя почву из-под ног, и вселяет необузданные надежды (да куда тебе на пятьдесят пятом году необузданные надежды, дура!? - и тем не менее). Разумеется, это всё мозговые всплески, не имеющие никакого отношения к так называемой объективной реальности. Но можно увидеть и иначе: предположить, например, что это потому, что бесконечность принадлежит к существу жизни, входит в её состав ничуть не в меньшей степени, чем конечность, и образуется жизнь исключительно их взаимодействием и плодотворным взаимопроникновением.
