И что же сказал библиофаг
на презентации журнала "Контекст" в петербургском "Порядке слов" 11.05.19.?
Да примерно вот что:
Скажу сразу, что я рада иметь отношение к этому проекту, он представляется мне очень интересным.
«Контекст» - это, конечно, проект (не только эстетический, но и, по крайней мере отчасти, исследовательский), и журнал - лишь часть его, хотя и центральная, удерживающая в цельности всё остальное - вещественное и невещественное. Вещественное - это уже начатая серия книжечек-приложений, невещественное - порождающая всё это предприятие идея. Точнее - две идеи, одна важнее другой. Первая - внимание к «актуальным литературным практикам» - к текстам, ломающим ожидания: с неочевидным устройством, со сложными смысловыми ходами, к как минимум неисхоженным - а лучше всего, даже ещё не проложенным (может быть, только намеченным) путям слова и мысли, к точкам будущего - или уже происходящего - роста.
Но заострённость внимания на новейших литературных практиках тут, может быть, даже не самое главное - хотя, безусловно, это столь же ценно, сколько и редко (по совести сказать, мало кто умеет с этим обращаться).
Действительно, на русскоязычном пространстве немногие издания прицельно занимаются именно новыми, проблематичными, возникающими на наших глазах практиками и формами, - из самых известных приходят на ум разве только «Носорог» с прозаической стороны и «Воздух» - со стороны поэтической.
Журнал - исключительно и принципиально литературный. То есть, он опять-таки укладывается в ту же не слишком заполненную нишу, что и «Воздух», и «Prosodia», и блаженной памяти «Арион», и «Носорог», - и уходит от классической модели «толстого» литературного журнала: никакой публицистики. Только словесность - а любая социальность и этика, присутствующие здесь, на самом деле, почти повсеместно, - не иначе как в облике эстетики. В эстетическом плане журнал явно тяготеет к «Воздуху», пожалуй, даже испытывает - по крайней мере, на этом, начальном этапе своего становления - известное его влияние, - которое, впрочем, видится мне вполне благотворным. Это влияние заметно, в частности, в структуре журнала: подобно старшему собрату, «Контекст» отводит большие пространства под рефлексию - монологическую, в критике, и диалогическую - в интервью и дискуссиях.
В культуре есть два основополагающих типа практики, касающиеся не только текстов, но едва ли не всего, в частности, текстообразующих традиций: чтение (новоосвоение) и перечитывание (воспроизведение). В целом «Контекст» явно стремится принадлежать к числу изданий «читающего» типа (тогда как, скажем, недавно утраченный нами «Арион» тяготел к полюсу перечитывания).
Легко заметить, что внимание «Контекста» - по крайней мере, пока - резко смещено в сторону поэтических практик. Прозаических текстов в первом номере всего три, причём проза в её традиционном смысле - сюжетная, с диалогами и вымышленными персонажами - только одна: она представлена небольшим, на две страницы, отрывком из украинского романа Олега Коцарева «Люди в гнiздах». Остальное - то, что в «Воздухе» называется «прозой на грани стиха» (и что своим присутствием здесь очередной раз подтверждает родство двух изданий). Парадоксальная, псевдосюжетная, псевдонарративная микропроза Данилы Давыдова «Гарунову было двадцать» уже ощутимо царапает границы традиционного прозаического пространства. А микроэссеистика Аллы Горбуновой, принадлежа, как и полагается эссеистике, особенно микро-, в равной мере пространствам прозаическому, прозаическому и философскому, располагается уже и вовсе за пределами этих границ, хотя ещё и совсем рядом с ними. - Во втором же номере - в его художественной части - прозаических текстов нет совсем (впрочем, этот номер, как заявлено на его обложке, вообще целиком посвящён «актуальной поэзии». Надеюсь, мы дождёмся и номера, посвящённого целиком актуальной прозе!).
Конечно, есть все основания ожидать, что в следующих выпусках журнала это соотношение в какой-то степени изменится; хотя вообще в нынешнем своём виде оно представляется естественным. И не только потому, что оба соредактора - поэты, но прежде всего потому, что из всех форм словесности именно поэзия особенно восприимчива к неочевидному и неосвоенному. (Проза вообще более медленна и менее поворотлива; это в её природе. Но тем важнее обращать внимание на освоение неочевидного в других областях словесности: в прозе и эссеистике. Эта последняя, кстати, то, что мне хотелось бы видеть представленным в журнале в [существенно] большем объёме, - пока единственным примером были записные книжки Аллы Горбуновой.)
(Не зная, что второй выпуск «Контекста» будет исключительно или по преимуществу поэтическим, я в собственном «рецензионном дайджесте» сместила внимание в сторону прозы и эссеистики; что неожиданно оказалось правильным, поскольку, как мне кажется, это добавило разговору объёмности.)
Мне также кажется, что в журнале намечается (говорю так потому, что, думаю, ему ещё предстоит развиваться) качественный рефлексивный раздел (в каждом из двух уже вышедших номеров он занимает почти половину, что, как мне представляется, очень соответствует актуальным литературным практикам - проблематизирующим, поисковым, выводящим словесность из инерций; рефлексия принадлежит к самому их существу, тем более, что они и сами - форма культурной рефлексии). Рефлексия представлена здесь в разных форматах: интервью, опросы, рецензии; во втором номере - авторские рубрики (в пределах раздела «Критика») Сергея Васильева «Триптих» и Ивана Старикова «Пятикнижие» (в каждой из них автор выбирает, соответственно, по 3 или по 5 книг из тех, что вышли недавно, которые представляются ему наиболее интересными. В последнем номере все эти книги - поэтические).
Я бы обратила внимание на то, что сейчас раздел «Критика» состоит исключительно из рецензий на отдельные книги. Но понятие критики, как известно, шире, - очень хотелось бы видеть в журнале большие критические статьи: обобщающие, проблемные. (То есть, будь моя воля, я бы сделала два разных раздела: «Критика» и «Рецензии».)
Самая же важная из образующих «Контекст» идей - в том, что это журнал межкультурный и многоязычный (в основном это русский и украинский языки; во втором номере количество языковых измерений журнала увеличилось: добавились - в билингвальном разделе переводов - французский и иврит). В этом качестве он, кажется, единственный у нас сейчас вообще, - такого не делает даже журнал «Иностранная литература». Это ничуть не менее важно, чем внимание к актуальности литературных практик.
«Контекст» делает то, что в современной исторической ситуации почти невозможно - и тем ещё более насущно: наговаривает общее русско-украинское литературное, языковое, смысловое пространство. В условиях, когда, кажется, все мыслимые силы работают на разрыв наших культур и народов, издатели и авторы «Контекста» создают территорию диалога, возможности для взаимопонимания и взаимодействия, для простого чтения, наконец, русских и украинских текстов одним взглядом - что не может не способствовать расширению этого взгляда.
Не упраздняя межкультурных, межязыковых границ, прекрасно понимая их неупразднимость, они делают эти границы проницаемыми, постоянно пробивая в них бреши, пересекая их в обе стороны.
This entry was originally posted at https://yettergjart.dreamwidth.org/428306.html. Please comment there using OpenID.
Да примерно вот что:
Скажу сразу, что я рада иметь отношение к этому проекту, он представляется мне очень интересным.
«Контекст» - это, конечно, проект (не только эстетический, но и, по крайней мере отчасти, исследовательский), и журнал - лишь часть его, хотя и центральная, удерживающая в цельности всё остальное - вещественное и невещественное. Вещественное - это уже начатая серия книжечек-приложений, невещественное - порождающая всё это предприятие идея. Точнее - две идеи, одна важнее другой. Первая - внимание к «актуальным литературным практикам» - к текстам, ломающим ожидания: с неочевидным устройством, со сложными смысловыми ходами, к как минимум неисхоженным - а лучше всего, даже ещё не проложенным (может быть, только намеченным) путям слова и мысли, к точкам будущего - или уже происходящего - роста.
Но заострённость внимания на новейших литературных практиках тут, может быть, даже не самое главное - хотя, безусловно, это столь же ценно, сколько и редко (по совести сказать, мало кто умеет с этим обращаться).
Действительно, на русскоязычном пространстве немногие издания прицельно занимаются именно новыми, проблематичными, возникающими на наших глазах практиками и формами, - из самых известных приходят на ум разве только «Носорог» с прозаической стороны и «Воздух» - со стороны поэтической.
Журнал - исключительно и принципиально литературный. То есть, он опять-таки укладывается в ту же не слишком заполненную нишу, что и «Воздух», и «Prosodia», и блаженной памяти «Арион», и «Носорог», - и уходит от классической модели «толстого» литературного журнала: никакой публицистики. Только словесность - а любая социальность и этика, присутствующие здесь, на самом деле, почти повсеместно, - не иначе как в облике эстетики. В эстетическом плане журнал явно тяготеет к «Воздуху», пожалуй, даже испытывает - по крайней мере, на этом, начальном этапе своего становления - известное его влияние, - которое, впрочем, видится мне вполне благотворным. Это влияние заметно, в частности, в структуре журнала: подобно старшему собрату, «Контекст» отводит большие пространства под рефлексию - монологическую, в критике, и диалогическую - в интервью и дискуссиях.
В культуре есть два основополагающих типа практики, касающиеся не только текстов, но едва ли не всего, в частности, текстообразующих традиций: чтение (новоосвоение) и перечитывание (воспроизведение). В целом «Контекст» явно стремится принадлежать к числу изданий «читающего» типа (тогда как, скажем, недавно утраченный нами «Арион» тяготел к полюсу перечитывания).
Легко заметить, что внимание «Контекста» - по крайней мере, пока - резко смещено в сторону поэтических практик. Прозаических текстов в первом номере всего три, причём проза в её традиционном смысле - сюжетная, с диалогами и вымышленными персонажами - только одна: она представлена небольшим, на две страницы, отрывком из украинского романа Олега Коцарева «Люди в гнiздах». Остальное - то, что в «Воздухе» называется «прозой на грани стиха» (и что своим присутствием здесь очередной раз подтверждает родство двух изданий). Парадоксальная, псевдосюжетная, псевдонарративная микропроза Данилы Давыдова «Гарунову было двадцать» уже ощутимо царапает границы традиционного прозаического пространства. А микроэссеистика Аллы Горбуновой, принадлежа, как и полагается эссеистике, особенно микро-, в равной мере пространствам прозаическому, прозаическому и философскому, располагается уже и вовсе за пределами этих границ, хотя ещё и совсем рядом с ними. - Во втором же номере - в его художественной части - прозаических текстов нет совсем (впрочем, этот номер, как заявлено на его обложке, вообще целиком посвящён «актуальной поэзии». Надеюсь, мы дождёмся и номера, посвящённого целиком актуальной прозе!).
Конечно, есть все основания ожидать, что в следующих выпусках журнала это соотношение в какой-то степени изменится; хотя вообще в нынешнем своём виде оно представляется естественным. И не только потому, что оба соредактора - поэты, но прежде всего потому, что из всех форм словесности именно поэзия особенно восприимчива к неочевидному и неосвоенному. (Проза вообще более медленна и менее поворотлива; это в её природе. Но тем важнее обращать внимание на освоение неочевидного в других областях словесности: в прозе и эссеистике. Эта последняя, кстати, то, что мне хотелось бы видеть представленным в журнале в [существенно] большем объёме, - пока единственным примером были записные книжки Аллы Горбуновой.)
(Не зная, что второй выпуск «Контекста» будет исключительно или по преимуществу поэтическим, я в собственном «рецензионном дайджесте» сместила внимание в сторону прозы и эссеистики; что неожиданно оказалось правильным, поскольку, как мне кажется, это добавило разговору объёмности.)
Мне также кажется, что в журнале намечается (говорю так потому, что, думаю, ему ещё предстоит развиваться) качественный рефлексивный раздел (в каждом из двух уже вышедших номеров он занимает почти половину, что, как мне представляется, очень соответствует актуальным литературным практикам - проблематизирующим, поисковым, выводящим словесность из инерций; рефлексия принадлежит к самому их существу, тем более, что они и сами - форма культурной рефлексии). Рефлексия представлена здесь в разных форматах: интервью, опросы, рецензии; во втором номере - авторские рубрики (в пределах раздела «Критика») Сергея Васильева «Триптих» и Ивана Старикова «Пятикнижие» (в каждой из них автор выбирает, соответственно, по 3 или по 5 книг из тех, что вышли недавно, которые представляются ему наиболее интересными. В последнем номере все эти книги - поэтические).
Я бы обратила внимание на то, что сейчас раздел «Критика» состоит исключительно из рецензий на отдельные книги. Но понятие критики, как известно, шире, - очень хотелось бы видеть в журнале большие критические статьи: обобщающие, проблемные. (То есть, будь моя воля, я бы сделала два разных раздела: «Критика» и «Рецензии».)
Самая же важная из образующих «Контекст» идей - в том, что это журнал межкультурный и многоязычный (в основном это русский и украинский языки; во втором номере количество языковых измерений журнала увеличилось: добавились - в билингвальном разделе переводов - французский и иврит). В этом качестве он, кажется, единственный у нас сейчас вообще, - такого не делает даже журнал «Иностранная литература». Это ничуть не менее важно, чем внимание к актуальности литературных практик.
«Контекст» делает то, что в современной исторической ситуации почти невозможно - и тем ещё более насущно: наговаривает общее русско-украинское литературное, языковое, смысловое пространство. В условиях, когда, кажется, все мыслимые силы работают на разрыв наших культур и народов, издатели и авторы «Контекста» создают территорию диалога, возможности для взаимопонимания и взаимодействия, для простого чтения, наконец, русских и украинских текстов одним взглядом - что не может не способствовать расширению этого взгляда.
Не упраздняя межкультурных, межязыковых границ, прекрасно понимая их неупразднимость, они делают эти границы проницаемыми, постоянно пробивая в них бреши, пересекая их в обе стороны.
This entry was originally posted at https://yettergjart.dreamwidth.org/428306.html. Please comment there using OpenID.