Облетает
Чувствую себя чёрной осенней октябрьской веткой, на которой уже не держатся листья, - листья внешних действий, внешних обстоятельств, всё, что так густо и волнующе шумело некоторым летом. Всё это уже облетает, во многом и облетело. Остаюсь чистой экзистенцией, горькой и шершавой, чёрной и крепкой.
Честный, принципиальный неуют осени. И не должно быть уютно.
Мира (большого мира, мира вообще) как же ещё не хотеть, - но, подозреваю, хочется его уже всё больше в воображении и воспоминании - как внутреннего факта, так сказать. Как соков под корой той самой осенней ветки. Чтобы был, но внутри. Загустевая там.
Остаётся самое существенное.
Наступает такое состояние, когда молчание полнее и весомее слова, а уединение насыщеннее и значительнее коммуникации. В общем, дико банально, но в собственной жизни такое всегда в первый и единственный раз, поэтому как не рассматривать с интересом.
Есть (оказывается) такая штука, как структурная усталость, надситуативная, - не та, от которой можно отдохнуть, выспавшись, но та, которая - меняя оптику, пластику, ритмику - помогает, побуждает избавляться от несущественного. Спасительная.
Честный, принципиальный неуют осени. И не должно быть уютно.
Мира (большого мира, мира вообще) как же ещё не хотеть, - но, подозреваю, хочется его уже всё больше в воображении и воспоминании - как внутреннего факта, так сказать. Как соков под корой той самой осенней ветки. Чтобы был, но внутри. Загустевая там.
Остаётся самое существенное.
Наступает такое состояние, когда молчание полнее и весомее слова, а уединение насыщеннее и значительнее коммуникации. В общем, дико банально, но в собственной жизни такое всегда в первый и единственный раз, поэтому как не рассматривать с интересом.
Есть (оказывается) такая штука, как структурная усталость, надситуативная, - не та, от которой можно отдохнуть, выспавшись, но та, которая - меняя оптику, пластику, ритмику - помогает, побуждает избавляться от несущественного. Спасительная.