Дождь
В Иркутске дождь. Счастливо пахнет влажным воздухом, крупным дыханием дождя.
Вообще, кажется, что здесь всё крупнее, острее и точнее, труднее и крепче, чем в обжитой нами средней полосе восточноевропейской части нашего грузно-необозримого отечества. Посыпано крупною солью. Скуластее и размашистее выступает на поверхность бытия из родимого хаоса, но роднее ему.
Сам город как нарочно создан для пешего хода: всё соразмерно скорости пешего движения, всё в досягаемости ног и рук, - очень человекосообразный город, полный интенсивной, настойчивой, сложной красоты, - настолько, что в районах типовых серых пятиэтажек переводишь дух, говоришь освобождённое уфффф, возвращаясь к привычной повёрнутости сознания внутрь.
Сибирь с её расстояниями - прежде всего пластический опыт, и головокружительный, как воображение, почти превосходящий разум: как-то с трудом укладывается в голове тот, например, простой и очевидный факт, что от Томска до Владивостока - больше тысяч километров, чем от Томска до Москвы. - Мне удалось, на печальном пятьдесят втором году своего земного существования, проехать часть страстно мечтаемого с детства пути по железной дороге: поезд из Томска, довёзший нас в Иркутск за день и две ночи - практически как в Прагу - дальше шёл на Владивосток, - через Улан-Удэ, Читу, Биробиджан, Хабаровск; увидев его расписание, я задрожала крупной дрожью и немедленно переписала его от руки в намерениях, во-первых, просто телесно его прочувствовать, во-вторых, медитировать на этот текст, представляя себя перемещающейся в этих пространствах. Такую бы дорогу мне лет в десять: на самолёте - до Томска (летели навстречу рассвету, буквально влетали в него. Это было мощно и таинственно, и как-то совсем против течения привычных представлений - противотоком) и потом на поезде до самого Байкала - воспоминаний хватило бы на всю жизнь и уж конечно, оказало бы мощное формирующее влияние. - Некоторые вещи всё-таки стоит делать в начале жизни - ради того самого формирующего влияния, чтобы на все предстоящие годы; это ритуалы начала, создающие само начало, выколдовывающие из небытия, и странно, удивительно и дезориентирующе выполнять их, остро пахнущие озоном, во время не-будем-всуе-повторять-чего.
Влетаем в рассвет:
Вообще, кажется, что здесь всё крупнее, острее и точнее, труднее и крепче, чем в обжитой нами средней полосе восточноевропейской части нашего грузно-необозримого отечества. Посыпано крупною солью. Скуластее и размашистее выступает на поверхность бытия из родимого хаоса, но роднее ему.
Сам город как нарочно создан для пешего хода: всё соразмерно скорости пешего движения, всё в досягаемости ног и рук, - очень человекосообразный город, полный интенсивной, настойчивой, сложной красоты, - настолько, что в районах типовых серых пятиэтажек переводишь дух, говоришь освобождённое уфффф, возвращаясь к привычной повёрнутости сознания внутрь.
Сибирь с её расстояниями - прежде всего пластический опыт, и головокружительный, как воображение, почти превосходящий разум: как-то с трудом укладывается в голове тот, например, простой и очевидный факт, что от Томска до Владивостока - больше тысяч километров, чем от Томска до Москвы. - Мне удалось, на печальном пятьдесят втором году своего земного существования, проехать часть страстно мечтаемого с детства пути по железной дороге: поезд из Томска, довёзший нас в Иркутск за день и две ночи - практически как в Прагу - дальше шёл на Владивосток, - через Улан-Удэ, Читу, Биробиджан, Хабаровск; увидев его расписание, я задрожала крупной дрожью и немедленно переписала его от руки в намерениях, во-первых, просто телесно его прочувствовать, во-вторых, медитировать на этот текст, представляя себя перемещающейся в этих пространствах. Такую бы дорогу мне лет в десять: на самолёте - до Томска (летели навстречу рассвету, буквально влетали в него. Это было мощно и таинственно, и как-то совсем против течения привычных представлений - противотоком) и потом на поезде до самого Байкала - воспоминаний хватило бы на всю жизнь и уж конечно, оказало бы мощное формирующее влияние. - Некоторые вещи всё-таки стоит делать в начале жизни - ради того самого формирующего влияния, чтобы на все предстоящие годы; это ритуалы начала, создающие само начало, выколдовывающие из небытия, и странно, удивительно и дезориентирующе выполнять их, остро пахнущие озоном, во время не-будем-всуе-повторять-чего.
Влетаем в рассвет: