Мыслильни и чувствилища
А «Шоколадница»-то у метро «Кропоткинская» - жива! - одна из моих мыслилен и чувствилен, мыслилищ и чувствилищ. Место, которому я за многое благодарна, один из внятнейших примеров мышления (с) пространством (и им - и совместно с ним). О нежданное счастье.
Это один из моих домов среди Бездомья. Что-то я несомненно нахожу в себе от кочевника, воспринимающего мир как путь с временными стоянками, к чему многолетнее обитание на одном месте, укоренённость в одном городском топосе не имеет никакого отношения: кочевничество с его стоянками - глубже (таких случайных биографических обстоятельств, как обитание где бы то ни было). Да и этот мой любимый-неотъемлемый топос - не более, чем затянувшаяся стоянка. Сквозняки всегда чувствуются.
(Как тонки и хрупки стенки, отделяющие нас от небытия. - Зашедши в «Шоколадницу» выпить подтверждающего наш с нею союз ритуального и символического кофию, поняла, что воспринимаю её чуть ли не как заново склубившуюся из небытия, - то, чего почти не бывает.)
Вообще-то у меня такое кочевничье чувство, что дом - везде, что я его вожу с собой как окутывающий меня пузырь воздуха, перевожу через разные Бездомья - а он меня защищает уже самим фактом своего наличия. Просто в иных местах дому лучше, точнее и полнее «домствуется».
Видимо, разница между «кочевниками» и «оседлыми» - ещё и в разном чувстве пространства и себя в нём / своих отношений с ним. По всей вероятности, «оседлый» более пространствозависим, - или у «кочевника» другой тип зависимости: он зависит от собственной пространственной непринадлежности, от возможности в любое время уйти.
А «Шеш-Беш» на Арбатской уже освободился от бытия и ушёл в область благодарных воспоминаний:
Это один из моих домов среди Бездомья. Что-то я несомненно нахожу в себе от кочевника, воспринимающего мир как путь с временными стоянками, к чему многолетнее обитание на одном месте, укоренённость в одном городском топосе не имеет никакого отношения: кочевничество с его стоянками - глубже (таких случайных биографических обстоятельств, как обитание где бы то ни было). Да и этот мой любимый-неотъемлемый топос - не более, чем затянувшаяся стоянка. Сквозняки всегда чувствуются.
(Как тонки и хрупки стенки, отделяющие нас от небытия. - Зашедши в «Шоколадницу» выпить подтверждающего наш с нею союз ритуального и символического кофию, поняла, что воспринимаю её чуть ли не как заново склубившуюся из небытия, - то, чего почти не бывает.)
Вообще-то у меня такое кочевничье чувство, что дом - везде, что я его вожу с собой как окутывающий меня пузырь воздуха, перевожу через разные Бездомья - а он меня защищает уже самим фактом своего наличия. Просто в иных местах дому лучше, точнее и полнее «домствуется».
Видимо, разница между «кочевниками» и «оседлыми» - ещё и в разном чувстве пространства и себя в нём / своих отношений с ним. По всей вероятности, «оседлый» более пространствозависим, - или у «кочевника» другой тип зависимости: он зависит от собственной пространственной непринадлежности, от возможности в любое время уйти.
А «Шеш-Беш» на Арбатской уже освободился от бытия и ушёл в область благодарных воспоминаний: