Вдруг подумалось, что чрезмерная [впрочем, где тут мера, какова она, чем измерить?] зависимость от прошлого, постоянное соразмерение и сравнивание себя с ним, отсчитывание себя от него - это паразитирование на нем.
Не говоря уж о том, что воспоминания вообще (ну, почти) не имеют к прошлому никакого отношения. Они - отдельное.
Воспоминание шлифуешь в себе, наращиваешь его потихоньку, послойно, как жемчужину вокруг занесённой некогда водами песчинки. - Прежде чем стать самим собой, воспоминание должно ещё быть выращенным, вылепленным по собственной мерке и форме вспоминающего, - как переносной дом (панцирь?), в котором можно жить, который из себя же и выращиваешь - и обживаешь. Внешний материал (так называемый реальный опыт), в сущности, - случаен. Тут основное - усилия и свойства изготовителя.
Поэтому нечего обольщаться.
И всё-таки.
(вот
тут humus устроил нам экскурс в 1990-й незабываемый год, аще забуду тебе, девяностый, забвена буди десница моя, а с нею вкупе и шуица, которая тоже писать умеет. - Смотришь на это некрасивое, потерянное, усталое от самого себя, полное слепот и неуклюжестей время - и обнаруживаешь себя в растерянности о том, что именно ведь на это время пришлась горько-жгуче-прекрасная, независимо ни от какой своей дурацкости, молодость и время надежд, любые цитаты из которого - вкусы ли, звуки ли, запахи или тактильные ощущения - возвращают в счастье немедленно, не заморачиваясь рефлексиями. Видимо, этим материям всё равно, на какое время прийтись и на какой материал спроецироваться. Они всё преображают, от них всё светится.)