Когда всё время и каждый Божий день делаешь одну и ту же простую вещь: стучишь по клавиатуре, моешь посуду в одной и той же раковине (лет эдак сорок восемь - ну ладно, чуть поменьше), нажимаешь на одну и ту же кнопку лифта, ходишь одним и тем же маршрутом - занимаешься, тем самым, особенным родом оттачивания всех этих деталей, их смысловой шлифовки - настолько важным, что хочется даже обозвать его духовной практикой (стоит внутреннему глазу чуть-чуть, под определённым углом, повернуться - так оно и оказывается. Главное - перспективу найти). Детали разрастаются. Изначально (уж и не проглядеть, когда!) лишённые значений, они этими значениями насыщаются и перенасыщаются, наращивают на себе их - просвечивающие друг сквозь друга - слои в необозримом, в конце концов, количестве (но видятся и чувствуются эти слои - все сразу, единым внутренним движением - и всегда. Повседневная оптика - нарастание объёмности. Это не стирание, не стёсывание, не уменьшение, но наращивание и обогащение). И однажды оказывается, что количество слоёв и их содержание многократно превосходит по объёму самое деталь, ставшую некогда поводом и основой для их наращивания. Кажется, изыми эту детальку - всего только одну её, маленькую, ничтожную, практически незаметную - ничего не изменится. Главное останется, несущественное пропадёт. Ан вот фигушки. На этих точечно-малых, меньше макова зёрнышка деталях всё и держится - гигантское здание смысла, громадный его организм. Вытащи зёрнышко - всё обрушится, всё будет другим. Если будет вообще.
Штука ещё и в том, что извне, глазами кого бы то ни было другого всех этих значений в принципе никогда не видно, не может быть видно. Только изнутри.
Посмотреть на Яндекс.Фотках