Чужие

[yettergjart]

У меня такое чувство, что фотохудожник «Знание-Силы» Виктор Брель, которого мы похоронили в прошлом октябре и книжку о котором представляли в нашей редакции в конце апреля (как бы подвели итог - пусть очень предварительный, тем более, что человек он был большой, но всё-таки - его участию в нашей жизни, тоже очень большому) - был гением-хранителем журнала и поддерживал его самим своим присутствием. Само тело редакционного пространства, не говоря о его парадоксальном духе, было, кажется, в решающей степени слепком с его личности, его чувства и понимания мира, грустно-весёлой, весело-трагичной дерзости этому миру в лицо, рискованной игры с ним и рискованного с ним братства. Он всё это на себе держал и делал редакцию домом. Всё (не знаю, в какой - в насколько полной мере всё, но явно многое) стало оползать и рушиться с его отсутствием. Прямо физически. - Придя сегодня на работу, обнаружила там ремонт - больше похожий на катастрофу. Правда, не в той части здания, куда в последние месяцы оказались сдвинуты почти все остатки нашей редакции (и где давно уже сыплется краска с потолка, мокнет проводка, растут грибы, сквозят рамы), но во всех остальных его частях: на первом этаже, на лестнице, (кажется) в подвале. Люди, говорящие друг с другом на каком-то совершенно непроницаемом языке (таджикском?), ободрали со стен все остававшиеся там следы Брелевского присутствия, прибивают какие-то железки, намереваясь эти стены чем-то обшивать, тянут какие-то провода. Это явно не относится к устройству редакционной жизни и повышению её, скажем, удобства; это к нам вообще не относится, это адресовано чему-то другому. Я, конечно, горазда на апокалиптические настроения и на соответствующие домысливания, но у меня упорное чувство телесного умирания прежней жизни, её рассыпания, разваливания в труху - и присутствия чужого (не то чтобы даже враждебного, а просто слепого, невидящего, для которого мы непроницаемы точно так же, как для нас - язык этих рабочих), угрожающего и вытесняющего нас. И как бы это не было предвестием того или иного конца.

Естественно, я начинаю бояться, как бы это не оказалось концом журнала вообще.