И склероз библиофага, оно же Возвращаясь к напечатанному
Пишучи несколько дней назад текст про «Сказки старого Вильнюса», обыскалась собственных заметок о нём в собственном же Походном Блокноте Для Мыслей - и не нашла, оставаясь в полной уверенности, что они там были. Но не нашла, в связи с чем выдвинула версию, что сошла с ума и писала их в собственном воображении / галлюцинации. Написала без них, как помнила.
Вопрос, не сошла ли я с ума, разрешился легко и изящно: нет, не сошла, действительно писала - только в другом блокноте. Частью они благополучно совпадают с написанным, ибо память отказывает, слава Богу, ещё не на всех участках моей дивноустроенной головы. Несовпадающее тащу сюда, чтобы не пропало. Кое-что кажется важным.
= Вильнюс у Фрая - это такое устройство для преобразования бытия, - к необходимым чертам которого принадлежат, однако, именно-вот-эти вильнюсские улицы со всеми их особенностями, локальной памятью, местной атмосферой.
= Волшебство, которое здесь происходит, лишь проявляется на уровне частной жизни, её мельчайших структур - но проявляется оно там не потому, что ему есть особенное дело до человека (это не антропоцентричный мир, но человека учитывающий и чувствующий - разница!), но потому, что оно - везде (и, учитывая человека в общем, может иной раз и промахнуться - устроить ему зиму в июле, например, из каких-то своих соображений). То, что оно вдруг проявляется в Вильнюсе - связано (помимо того, что он - место актуального обитания автора и предмет его повседневного <значит - наиболее точного, детально и терпеливо отшлифованного> внимания) разве что с тем, что город хорошо это улавливает - как чувствительная плёнка. Можно предположить, что есть города разной степени чувствительности; многие грубее.
= (Не исключаю, что подобные истории - при соответствующей восприимчивости автора - могли бы быть пережиты где угодно, хоть в Нижнем Тагиле, хоть в Новолипецке, хоть в совхозе «Красный путь».) Но всё-таки Вильнюс кажется местом особенно подходящим уже потому, что он - город пограничья, взаимопересечений (хотя бы - разных культур и языков), переходов. Город, у которого непредсказуемость - в числе коренных черт (Венцлова писал, что ещё в середине XIX века никому бы и в голову не пришло, что он станет столицей Литвы и набирающих силу литовской культуры и литовского языка): что угодно может вынырнуть из области дремлющих возможностей.
(Впрочем, Вильнюс Фрая - очень мало литовский, он скорее общечеловеческий; и его колорит - не этничный, но всего лишь локальный. Литовец, скорее всего, прочитал, пережил и описал бы его иначе - но тогда это был бы уже вильнюсский текст не русской, а литовской литературы. А мы имеем дело с - одним из первых, видимо - образцов вильнюсского текста русской литературы в её нарастающем, кажется, в последние годы интересе к общечеловеческому - специфически русского здесь тоже ничего нет. Это именно общечеловеческие смыслы и ситуации, которые пережиты на русском языке на материале литовско-польско-и-немного-тоже-русского города.)
= Морали у Фрая, пожалуй, нет, - а вот метафизика есть - и ещё «этика существования»: этика отношений с миром как с <никогда, по определению не понятным нам до конца> субъектом взаимодействия.
= Фотографии автора - важная часть книги: так же, как текст, разве что иными средствами, они изображают пересечение внешнего и внутреннего миров - зыбкую переходную зону между ними, - которая, однако, при всей своей зыбкости, подана как полноценная, суверенная и большая область существования. (В общем, видно, что они сделаны той же рукой, что и тексты, и в тех же намерениях.)
This entry was originally posted at http://yettergjart.dreamwidth.org/154895.html. Please comment there using OpenID.
Вопрос, не сошла ли я с ума, разрешился легко и изящно: нет, не сошла, действительно писала - только в другом блокноте. Частью они благополучно совпадают с написанным, ибо память отказывает, слава Богу, ещё не на всех участках моей дивноустроенной головы. Несовпадающее тащу сюда, чтобы не пропало. Кое-что кажется важным.
= Вильнюс у Фрая - это такое устройство для преобразования бытия, - к необходимым чертам которого принадлежат, однако, именно-вот-эти вильнюсские улицы со всеми их особенностями, локальной памятью, местной атмосферой.
= Волшебство, которое здесь происходит, лишь проявляется на уровне частной жизни, её мельчайших структур - но проявляется оно там не потому, что ему есть особенное дело до человека (это не антропоцентричный мир, но человека учитывающий и чувствующий - разница!), но потому, что оно - везде (и, учитывая человека в общем, может иной раз и промахнуться - устроить ему зиму в июле, например, из каких-то своих соображений). То, что оно вдруг проявляется в Вильнюсе - связано (помимо того, что он - место актуального обитания автора и предмет его повседневного <значит - наиболее точного, детально и терпеливо отшлифованного> внимания) разве что с тем, что город хорошо это улавливает - как чувствительная плёнка. Можно предположить, что есть города разной степени чувствительности; многие грубее.
= (Не исключаю, что подобные истории - при соответствующей восприимчивости автора - могли бы быть пережиты где угодно, хоть в Нижнем Тагиле, хоть в Новолипецке, хоть в совхозе «Красный путь».) Но всё-таки Вильнюс кажется местом особенно подходящим уже потому, что он - город пограничья, взаимопересечений (хотя бы - разных культур и языков), переходов. Город, у которого непредсказуемость - в числе коренных черт (Венцлова писал, что ещё в середине XIX века никому бы и в голову не пришло, что он станет столицей Литвы и набирающих силу литовской культуры и литовского языка): что угодно может вынырнуть из области дремлющих возможностей.
(Впрочем, Вильнюс Фрая - очень мало литовский, он скорее общечеловеческий; и его колорит - не этничный, но всего лишь локальный. Литовец, скорее всего, прочитал, пережил и описал бы его иначе - но тогда это был бы уже вильнюсский текст не русской, а литовской литературы. А мы имеем дело с - одним из первых, видимо - образцов вильнюсского текста русской литературы в её нарастающем, кажется, в последние годы интересе к общечеловеческому - специфически русского здесь тоже ничего нет. Это именно общечеловеческие смыслы и ситуации, которые пережиты на русском языке на материале литовско-польско-и-немного-тоже-русского города.)
= Морали у Фрая, пожалуй, нет, - а вот метафизика есть - и ещё «этика существования»: этика отношений с миром как с <никогда, по определению не понятным нам до конца> субъектом взаимодействия.
= Фотографии автора - важная часть книги: так же, как текст, разве что иными средствами, они изображают пересечение внешнего и внутреннего миров - зыбкую переходную зону между ними, - которая, однако, при всей своей зыбкости, подана как полноценная, суверенная и большая область существования. (В общем, видно, что они сделаны той же рукой, что и тексты, и в тех же намерениях.)
This entry was originally posted at http://yettergjart.dreamwidth.org/154895.html. Please comment there using OpenID.