Отрывок из "Репатрианта"
Из дневника Дарьи Абрамовой
Ленинградская область, июнь 1944 года
Я проснулась и открыла глаза. Солнце пробивалось сквозь листву и светило прямо в лицо. Что со мной? Как я оказалась в лесу?
Я была здесь не одна. Прижавшись ко мне почти вплотную, спал человек. Полуголый мужчина! Я сделала резкое движение, чтобы встать, и задела его. Он застонал, беспокойно заворочался и затих.
Я еще раз попыталась подняться, стараясь не задеть спящего, но не смогла. Что-то сковывало мои движения. Я приподняла голову. Огляделась. Мы с мужчиной лежали в одном спальном мешке.
На его плече неумелая окровавленная повязка из странно знакомой материи в голубой цветочек.
И тут я все вспомнила...
Предыдущий день был изматывающим. Когда вытащили с поля боя всех, кто оставался в живых, и оказали им первую помощь, было уже за полночь. Я так устала, что могла думать только об одном - как сильно хочется спать.
Возвращаясь в санчасть, услышала из леса слабый стон. Кто-то звал меня. Неожиданно нашлись силы. Пошла назад. Углубилась в лес. Кругом темень - никого не видать. Только стон все громче. Обо что-то споткнулась - оказалось, сумка. Стала ползать и вслепую шарить вокруг. Наткнулась на человека. Стонет, бредит во сне. Разбудить не смогла. Стала ощупывать. Вдруг рука увязла в чем-то липком и горячем. Кровь. Сняла рубашку и наощупь перебинтовала рану на плече. Напоила из фляжки.
Ночь. Темно. Холодно. Глаза слипаются. Сил больше нет. Решила остаться в лесу до утра.
Земля сырая. В сумке солдата нашелся спальный мешок. С трудом натянула мешок на солдата, а потом залезла туда сама (так нам обоим будет теплее). Пригрелась и уснула...
* * *
Солнце высоко - значит, уже полдень. С трудом вылезла из мешка, стараясь не потревожить раненого. Увидела на земле его окровавленную рубашку и подняла. Это финская форма! Я не раз встречала такую на убитых.
Боже мой! Что же я натворила! Я спасла врага. Вчера в темноте не отличила своего от чужого.
Сорвалась и побежала назад, в санчасть. Никого не нашла. Все ушли еще утром. Догонять своих? А как же раненый? Нет, я не могу просто так бросить его умирать. Я должна вернуться.
Но как его теперь найти? Это было где-то недалеко от дороги. Но где? Стала метаться у леса. Уже почти отчаялась, как вдруг за деревьями промелькнуло что-то светлое. Лоскуток моего платья в голубой цветочек. Видимо, выпал из сумки и зацепился за ветку.
Я нашла раненого все таким же, каким и оставила. Спит беспокойно. Бормочет, кого-то зовет... Юное лицо исказила гримаса недоумения и обиды. Он же совсем еще мальчишка! На шее какой-то старинный медальон. Взяла в руки его рубашку. Странно: хоть и в крови, рубашка почти новая - не потрепанная, не протертая, как у наших. Из кармана что-то выпало. Фотография. Типичная еврейская семья. Парень, стоящий справа, похоже, и есть мой раненый. Вложила карточку назад.
Почему мы, евреи, должны воевать друг против друга? Разве мы можем быть врагами? Мы же один народ! И как получилось, что евреи воюют на стороне немцев? Чудовищная война!
Поменяла солдату повязку, напоила. Решила остаться с ним, пока не оправится. Определившись, наконец, успокоилась после всех переживаний этого дня. Почувствовала сильный голод. Нашла в сумке консервы. Поела. Остаток дня и ночь прошли без изменений.
* * *
Проснувшись, я почувствовала, что в спальнике слишком просторно. Я была одна. Где же раненый?! Сперва я испытала досаду - ушел, и даже не попрощался. Но, оглядевшись, увидела его - он сидел рядом, облокотившись о дерево. Ружье лежало возле него. Тогда я испугалась: а вдруг он сейчас убьет меня!
Но, подняв глаза, я встретилась с ним взглядом и волнение тут же улеглось. Он смотрел на меня с благодарностью и симпатией. И улыбался мне теплой, наивной, почти детской улыбкой.
- Шалом, мейдале! - поздоровался он со мной.
Я узнала идиш - моя бабушка говорила на нем. И как я могла испугаться этого юношу? Он же совсем не похож на солдата. На нем нет печати войны, которую я столько раз встречала в глазах наших ребят. В нем нет того постоянного напряжения, в котором живет солдат, зная, что любая оплошность может стоить ему жизни. Он еще не успел столкнуться с ужасами войны. В его открытых добрых глазах я прочла глупую детскую радость. Чему тут радоваться? Мы на войне!
- Атаер мейдале, почему ты молчишь?
Он назвал меня милой девушкой. Меня уже давно никто так не называл.
- Как чудесно у вас в лесу! Такая благодать... - он говорил и говорил, а я вдруг поняла, что со мной уже давно никто не беседовал так просто. Я и забыла, что можно говорить о чем-то, кроме войны. Ведь я была солдатом.
- Очнись, мы на войне! - почти закричала я.
А потом подумала - он же не поймет. Откуда ему знать русский? Но он понял. Посмотрел на меня с сочувствием.
- Боже мой, атаер мейдале! Сколько же всего тебе пришлось пережить!
Я взглянула на него. Увидела на его плече повязку из своего неношеного платья. И вспомнила, что когда-то была девушкой. Когда-то у меня были мечты. И этот незнакомый юноша напомнил мне о них. Зачем он о них напомнил? Ведь сейчас война.
Впервые с тех пор, как меня спас Коля Васильев, с тех пор, как я стала солдатом, я заплакала. Вернее, зарыдала. Казалось, во мне накопилось столько слез, что мне их никогда не выплакать. Я услышала, как юноша шепчет мне слова утешения. Он говорил о доме, о вечере, когда вся семья собирается у пианино. Он говорил еще о многом, но все это было из другой, мирной жизни, которая стала для меня лишь далеким сном. Но этот паренек рассказывал о ней так красноречиво, что мне показалось, будто я сама на мгновение очутилась там.
Сегодня ко мне вернулось давно забытое чувство - душевное спокойствие.
* * *
Его зовут Яакко. Полное имя - Яакко Партанен. Странное имя. Я зову его по-нашему - просто Яша. Он старший из трех братьев. Семья его живет в небольшой еврейской общине в Хельсинки.
Я начинаю привыкать, что он со мной говорит на идиш, а я с ним по-русски. Язык, который я не слышала более десяти лет, напоминает мою покойную бабушку, еврейские праздники и мое детство.
Я спросила Яшу, откуда он знает русский. Оказывается, его дед участвовал в русско-японской войне и там хорошо освоил язык. А потом научил и внука.
- На идиш ты говоришь гораздо лучше, - улыбнулась я, когда Яша пытался заговорить на русском.
- А тебя как зовут? - спросил Яша.
- Дарья.
- Это не еврейское имя.
- Мое второе имя - Двора.
- Тогда я так и буду тебя называть.
Последний раз так называла меня бабушка много лет назад. Непривычно слышать это имя снова. Непривычно, но приятно.
* * *
Не могу объяснить, что происходит между нами. Ведь мы едва знакомы! Яша из другой страны, из вражеской страны. Мы даже говорим на разных языках.
Но у меня такое чувство, будто он очень близкий мне человек. Я могу поделиться с ним всем, как раньше делилась с Валей. Сколько невысказанного у меня накопилось за эти годы! Я говорю и говорю без умолку. Вдруг останавливаюсь и думаю: что это со мной? Вряд ли Яше это интересно. Но встречаюсь с его внимательным взглядом, и убеждаюсь в обратном. Наверное, это и есть настоящее счастье. Счастье, - это когда ты кому-то очень важен. Когда рядом есть человек, который может выслушать и понять тебя.
* * *
Это место в лесу стало нашим убежищем, нашим домом. И я чувствую себя здесь настоящей хозяйкой.
Собираю ягоды, грибы да орехи, чтобы хоть как-то сэкономить наши скудные съестные припасы. Яша сначала наотрез отказался все это есть - боялся отравиться. Но я объяснила ему, что лес знаю с детства. Всегда отличу хороший гриб от мухомора. Да и нехорошо отказываться от даров природы.
Сегодня Яша, наконец, согласился отведать со мной грибной суп. Не знаю, что на него повлияло - мои уговоры, тот факт, что я сама до сих пор не отравилась, или же ароматный запах супа. Но одно точно - он стал мне больше доверять. Уже, не упрямясь, дает мне менять повязку. Соглашается, чтобы я постирала его одежду.
Он чувствует себя виноватым из-за своей беспомощности. Ну, как ему объяснить - мне в радость все эти хлопоты! Когда я вожусь по хозяйству, то забываю о войне. Только ночью от нее нет спасенья - она приходит в мои сны.
* * *
Особенно я люблю вечера у костра. Мы говорим обо всем на свете! Яша любит рассказывать о своем увлечении - физике. Я мало что в этом понимаю. Слушаю его и думаю - какой же он фантазер! Ну разве можно поверить, что еще пару десятков лет, и люди смогут общаться со всем миром через какой-то компьютер? Такого не бывает.
Я уже давно заприметила у Яакко на шее необычный медальон, и сегодня, наконец, спросила о нем.
- Это Гривна - талисман, - ответил он. - Досталась мне от отца, а ему - от деда.
И он рассказал мне историю о том, как его дед спас подполковника Маннергейма во время русско-японской войны, а тот в свою очередь подарил ему талисман.
* * *
Я - медсестра. Уже давно ничто не смущало меня. Но сегодня я пришла в замешательство.
Я купалась на речке, когда заметила Яшу. Не ожидала увидеть его здесь: у реки довольно крутой спуск. Такой путь нелегко преодолеть с его раной.
Но смутило не то, что он застал меня не одетой, а то, как он смотрел на меня! Раньше никто никогда так на меня не смотрел. Я тут же окунулась под воду, а он отвернулся. Видимо, сам смущенный не меньше моего. Но еще долгое время я не могла прийти в себя. Меня переполняло какое-то возбуждение. Меня почти лихорадило. Боже мой, мне даже не с кем об этом поговорить!
Впредь надо быть начеку, когда решу искупаться.
* * *
После случая на реке Яша стал относиться ко мне более чутко. Спрашивает, что мне нужно, чем помочь. Я пожаловалась, что у меня нет мыла. Тогда он достал из своей сумки настоящий кусок пахучего мыла.
А еще он подарил мне зеркальце. Вот удивительная вещица! Теперь я подолгу смотрюсь на себя. Как мне не хватает румян, которые я оставила дома. И платьев. Кроме формы мне совсем нечего надеть.
Я заметила, что Яша наблюдает за мной. Но стоит мне поймать его взгляд, как он тут же отводит глаза.
Каждое его случайное прикосновение отзывается во мне волной новых ощущений. Какая-то сила тянет нас друг другу. А мы стараемся вести себя так, будто ничего не происходит. Даже заговорить об этом не решаемся.
* * *
Тихая, нетронутая войной роща, вот где было наше убежище. Сюда не доносилось шума боев, и нам казалось, что мы одни на белом свете. Время будто остановилось. Каждый день я спрашивала Яакко, как он себя чувствует, и каждый раз он говорил, что еще не готов двигаться в путь. Я знала: он просто тянет время, но поддерживала его маленький обман. Если бы все так и оставалось!
* * *
Сегодня в нашу жизнь опять ворвалась война.
Вот как это произошло: мы услышали, что кто-то приближается. Только успели затаиться за деревьями, как мимо нас, совсем рядом, прошел отряд советских солдат. Их шаги давно затихли вдали, а мы все еще сидели, боясь пошевелиться. Вещи были разбросаны повсюду. Стоило кому-то из них взглянуть в нашу сторону, и нас бы заметили. И схватили. А кто мы теперь? Яакко - пленник, а я - изменница...
Как можно быть такими безрассудными! Ведь еще несколько дней назад я была на войне. Я спасала людей. Я была верна своей задаче. Теперь же встреча с этим юношей всё перевернула. Теперь война казалась мне страшным сном. Я уже не могла найти в себе силы вернуться к прошлому, вернуться к тому, что раньше считала своим долгом. Я потеряла, так часто выручавшее меня, чувство самосохранения. Я больше не была солдатом. Теперь я стала просто девчонкой. Нет, теперь я стала изменницей!
* * *
После того, как мимо прошел отряд солдат, облюбованное место перестало быть уютным пристанищем. Мы уже не чувствовали себя здесь в безопасности. К тому же, у нас заканчивалась еда.
Мы оба понимали: каждому из нас надо возвращаться к своим. И, не сговариваясь, стали собираться в путь. Пошли вперед, на северо-запад, в сторону границы. Я несла все, кроме оружия. Яша настоял, что понесет его сам. Шли лесом. Жилые районы обходили стороной. Приходилось делать частые остановки: Яша быстро уставал.
* * *
Наконец, пришел тот день, которого я так боялась - день расставания.
- По моим расчетам, мы недалеко от линии фронта, - вымолвил Яша поздним вечером, когда мы остановились на ночлег. - Тут наши пути разойдутся. Нельзя, чтобы нас видели вместе. Так будет лучше для нас обоих. Если только ты не хочешь привести меня как пленного.
Я не видела его лица (костра мы не зажигали), но представила, как он улыбается.
- Как ты можешь шутить в такое время! - воскликнула я.
- Ко всему надо уметь относиться с юмором, - ответил он.
- Я не верю, что выйду отсюда живой. Знаешь, что у нас делают с изменниками? Их расстреливают.
- Но ты же не изменница! Ты заблудилась, ища раненого. Уснула от усталости. А когда проснулась, своих уже не было рядом.
- А как объяснить, где я пропадала целую неделю?
- Что-нибудь придумай! Скажи, что заболела. Лежала с температурой в лесу одна и не могла сдвинуться с места! Говори, что угодно, главное, будь сама уверена в своих словах.
- Тут ты попал в самую точку. Я не умею врать!
- Милая моя, не волнуйся ты так! Столько всего пережила - осталась самая малость. Ты справишься, все будет хорошо, - Яша подвинулся, обнял меня за плечи.
Я вдруг поняла, что люблю этого человека, но нам не суждено быть вместе. Завтра мы расстанемся навсегда. Я была уверена, что мои дни сочтены, со всей очевидностью ощущая, что вокруг война. Мне не выжить теперь! Я больше не солдат. Я потеряла свой инстинкт самосохранения. А взамен вернулись другие чувства, которые на войне - только помеха.
- Двора! - вдруг воскликнул он. - Я должен тебе что-то отдать.
Он снял с себя гривну и одел мне на шею.
- Но это же твой талисман! - пыталась возразить я.
- Ты спасла меня, а значит, он теперь твой. С ним ты в безопасности. Он выручит тебя из беды.
- Тебе он сейчас нужней, - спорила я.
Но Яша настаивал.
- Многие десятилетия этот талисман передавался из рук в руки, и только так сохранил свою силу.
Я сама не очень-то верила в магию, но не хотела разочаровывать друга и оставила медальон у себя.
В эту ночь мне не спалось. Я смотрела на небо, на луну, на темные кроны деревьев и хотела навсегда запомнить мир таким вот прекрасным, умиротворенным.
- Ты спишь? - спросила я Яшу.
- Не могу заснуть, - откликнулся он. - Можно, я задам тебе вопрос?
- Какой?
- Скажи, ты когда-нибудь была с мужчиной?
- Нет. А у тебя что-то было?
- Я даже ни с кем не встречался... Подумал об этом, потому что не знаю, что меня ждет завтра.
- Я чувствую то же самое.
- Дни, которые я провел с тобой, стоили полугода на войне... Прошу тебя, не плачь! Ну что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал?
- Поцелуй меня…