По дороге на кладбище. Tears and sorrow...
Утро третьего дня.
Всю ночь мне снились реальные сцены, когда я находилась в разных уголках Москвы, а она звонила мне. Это были реальные события из прошлого и совершенно нейтральные по содержанию. Казалось, что в них не было никаких эмоциональных привязок. Я поражена как много мусора хранит наш мозг!
Проснулась я сама не своя от разного глупого беспокойства. Беспокойство номер один - я купила для нас с дочерью кремовые розы, чтобы её проводить. Муж вчера спросил почему они по такому случаю кремовые, когда нужно красные. Да, но красные никак не ассоциируются у меня с этим светлым человеком. Она явно не собиралась умирать и мне кажется, что всякая похоронная мрачность должна быть чем-то разбавлена.
Беспокойство номер два - я реву как профессиональная плакальщица на средневековом поминании и, боюсь, что в наше время это выглядит дико и неприлично. Слезы текут из моих глаз совершенно бесконтрольно, как вода в открытый кран. Я слышала страшные истории, что такие плакуньи кончают тем, что засоряют себе слезные мешки. Меня бесполезно утешать и говорить со мной тоже бесполезно. Лучше всего не обращать никакого внимания, потому что - это тихая истерика, как мне кажется. Это уже не первый такой случай в моей жизни - я очень эгоистична и поэтому неохотно отпускаю от себя людей в неизвестном мне направлении.
Беспокойство номер три - я не могла срыть факт смерти Татьяны от моей дочери. Мы уже никогда не узнаем, действительно ли её радовали все те кофточки и митенки, которые она покупала у моей дочери в последние месяцы своей жизни или она делала это преимущественно из-за своей доброты, чтобы поддержать творческий запал. Очень хотелось бы верить, что обе причины уместны. Дочь моя ещё более ранима, чем я и мне страшно, как она будет держать себя, потому что она тоже очень переживает.
Беспокойство номер четыре - мне ведь никто не позвонил и я узнала о смерти Татьяны не напрямую. Когда я сама позвонила ей домой, то подошёл сын и сказал мне, что он только, только собирался всех обзванивать. Ни одна из близких подруг Татьяны не набрала мой номер. Я же не смогла дозвониться по мобильному одной из них, потому что он был отключён, но она мне так и не перезвонила. Других телефонов у меня просто не было, т.к. я несколько раз за последние годы меняла телефоны и каждый раз теряла какую-то часть записной книжки, которая не была в ходу ежедневно. Каждая из подруг могла потеряться в своём горе или закрутиться в приготовлениях, поэтому я не в претензии, но мне от всего этого тоже как-то неловко. Вдруг они все считают, что мне там быть не так уж обязательно? И в таком свете два наших кремовых букета могут быть вообще чем-то запредельно вызывающим...
Однако, похоже, что я себя накручиваю...
Всю ночь мне снились реальные сцены, когда я находилась в разных уголках Москвы, а она звонила мне. Это были реальные события из прошлого и совершенно нейтральные по содержанию. Казалось, что в них не было никаких эмоциональных привязок. Я поражена как много мусора хранит наш мозг!
Проснулась я сама не своя от разного глупого беспокойства. Беспокойство номер один - я купила для нас с дочерью кремовые розы, чтобы её проводить. Муж вчера спросил почему они по такому случаю кремовые, когда нужно красные. Да, но красные никак не ассоциируются у меня с этим светлым человеком. Она явно не собиралась умирать и мне кажется, что всякая похоронная мрачность должна быть чем-то разбавлена.
Беспокойство номер два - я реву как профессиональная плакальщица на средневековом поминании и, боюсь, что в наше время это выглядит дико и неприлично. Слезы текут из моих глаз совершенно бесконтрольно, как вода в открытый кран. Я слышала страшные истории, что такие плакуньи кончают тем, что засоряют себе слезные мешки. Меня бесполезно утешать и говорить со мной тоже бесполезно. Лучше всего не обращать никакого внимания, потому что - это тихая истерика, как мне кажется. Это уже не первый такой случай в моей жизни - я очень эгоистична и поэтому неохотно отпускаю от себя людей в неизвестном мне направлении.
Беспокойство номер три - я не могла срыть факт смерти Татьяны от моей дочери. Мы уже никогда не узнаем, действительно ли её радовали все те кофточки и митенки, которые она покупала у моей дочери в последние месяцы своей жизни или она делала это преимущественно из-за своей доброты, чтобы поддержать творческий запал. Очень хотелось бы верить, что обе причины уместны. Дочь моя ещё более ранима, чем я и мне страшно, как она будет держать себя, потому что она тоже очень переживает.
Беспокойство номер четыре - мне ведь никто не позвонил и я узнала о смерти Татьяны не напрямую. Когда я сама позвонила ей домой, то подошёл сын и сказал мне, что он только, только собирался всех обзванивать. Ни одна из близких подруг Татьяны не набрала мой номер. Я же не смогла дозвониться по мобильному одной из них, потому что он был отключён, но она мне так и не перезвонила. Других телефонов у меня просто не было, т.к. я несколько раз за последние годы меняла телефоны и каждый раз теряла какую-то часть записной книжки, которая не была в ходу ежедневно. Каждая из подруг могла потеряться в своём горе или закрутиться в приготовлениях, поэтому я не в претензии, но мне от всего этого тоже как-то неловко. Вдруг они все считают, что мне там быть не так уж обязательно? И в таком свете два наших кремовых букета могут быть вообще чем-то запредельно вызывающим...
Однако, похоже, что я себя накручиваю...