Художники Серебряного века. Из частной коллекции Ю. М. Носова в Царицыно.
Вчера все было подчинено идее прийти на выставку как можно раньше. Мы решили, что будем там к открытию. Это имело смысл, потому что гораздо приятнее бродить по Хлебному дому в одиночестве, нежели стоять в толпе людей, собравшихся у каждой картины. Нынче искусство в цене...
Положа руку на сердце и Пушкинский, и Третьяковка мне сейчас нравятся гораздо меньше, чем Царицыно. Необычная архитектура дворца и Хлебного дома, когда из огромных стрельчатых окон виден парк и открывается вид на прекрасный ландшафт, все это является органичным продолжением впечатления, все это вместе завораживает и переносит в другую реальность. Там чувствуешь возможность пережить былое великолепие аристократической жизни, когда интерьер был дополнен пейзажем, который просматривался из огромного в пол окна. Там также нет пока толп жадных до искусства паломников, многие из которых просто отдают дань моде. Я рада, что теперь искусство в моде, но по-прежнему хочу наслаждаться им без суеты и кое-где это еще возможно.
В этот раз со мной был только телефон с переполненной памятью, и я решила, что это к лучшему - выставки надо смотреть живьем, а крючки лучше набрасываются словами, чем, искажающими цвет и свет, фотографиями. В конце концов, я решила, что не стоит и писать о том, что надо смотреть, но есть одно пронзительное открытие, которым бы мне хотелось поделиться.
Я шла вдоль стен, украшенных полотнами, и меня интересовали не только сами картины, я присматривалась к датам жизни художников. Понятное дело, что они родились до революции и соответственно могли бы пережить две войны, если бы продолжительность их жизней была выше, чем в среднем - пятьдесят с небольшим. Однако, было очевидным, что шестьдесят пять, шестьдесят девять - был почтенный срок для того времени и большинство живописцев умерло в годы Великой Отечественной войны, так и не дожив до победы.
От этого на меня снизошла вселенская скорбь, но, возможно, я мало понимаю причинно-следственную связь счастья, спокойствия и достатка. Возможно, искусство настоящего мастера дает ему неплохой иммунитет от негативного воздействия бренности и тягот бытия, а ранний уход из жизни свидетельствует лишь о низком уровне медицины тех лет и лишениях, которые приносит с собой война?
Мне захотелось больше узнать об этих людях, которым, несмотря на превратности военного времени, все же удалось оставить след в истории. Мне также захотелось поподробнее узнать о самоотверженности, с которой люди собирают коллекции, чтобы мы могли заглянуть ранним утром на выставку, полюбоваться полотнами, заинтересоваться историей и получить ту же анестезию - из рук в руки, которую дает нам лишь созерцание красоты. «Красота спасет мир…»
Положа руку на сердце и Пушкинский, и Третьяковка мне сейчас нравятся гораздо меньше, чем Царицыно. Необычная архитектура дворца и Хлебного дома, когда из огромных стрельчатых окон виден парк и открывается вид на прекрасный ландшафт, все это является органичным продолжением впечатления, все это вместе завораживает и переносит в другую реальность. Там чувствуешь возможность пережить былое великолепие аристократической жизни, когда интерьер был дополнен пейзажем, который просматривался из огромного в пол окна. Там также нет пока толп жадных до искусства паломников, многие из которых просто отдают дань моде. Я рада, что теперь искусство в моде, но по-прежнему хочу наслаждаться им без суеты и кое-где это еще возможно.
В этот раз со мной был только телефон с переполненной памятью, и я решила, что это к лучшему - выставки надо смотреть живьем, а крючки лучше набрасываются словами, чем, искажающими цвет и свет, фотографиями. В конце концов, я решила, что не стоит и писать о том, что надо смотреть, но есть одно пронзительное открытие, которым бы мне хотелось поделиться.
Я шла вдоль стен, украшенных полотнами, и меня интересовали не только сами картины, я присматривалась к датам жизни художников. Понятное дело, что они родились до революции и соответственно могли бы пережить две войны, если бы продолжительность их жизней была выше, чем в среднем - пятьдесят с небольшим. Однако, было очевидным, что шестьдесят пять, шестьдесят девять - был почтенный срок для того времени и большинство живописцев умерло в годы Великой Отечественной войны, так и не дожив до победы.
От этого на меня снизошла вселенская скорбь, но, возможно, я мало понимаю причинно-следственную связь счастья, спокойствия и достатка. Возможно, искусство настоящего мастера дает ему неплохой иммунитет от негативного воздействия бренности и тягот бытия, а ранний уход из жизни свидетельствует лишь о низком уровне медицины тех лет и лишениях, которые приносит с собой война?
Мне захотелось больше узнать об этих людях, которым, несмотря на превратности военного времени, все же удалось оставить след в истории. Мне также захотелось поподробнее узнать о самоотверженности, с которой люди собирают коллекции, чтобы мы могли заглянуть ранним утром на выставку, полюбоваться полотнами, заинтересоваться историей и получить ту же анестезию - из рук в руки, которую дает нам лишь созерцание красоты. «Красота спасет мир…»