Временами к моей дремлющей совести
взывает Веснушка. Она спрашивает, когда же я сяду за “мэмуары”. И я начинаю вспоминать… А когда выныриваю из воспоминаний, понимаю, что так и не смогла облечь в слова удивительные времена своей работы в школе. Причин тому много. Иногда я понимаю, что доверенные мне тайны все ещё таковыми являются. Иногда сомневаюсь, что все это интересно людям, в журнал заглядывающим. Чаще всего - просто не хватает способностей все это рассказать. Это надо было прожить. Так что, во-первых, даю слово самой Ладушке. А во-вторых, по маленькому кусочку буду собирать портреты, зарисовки, штрихи. Просто потому что это мгновения счастья, а их нельзя растерять.
Начинать же надо, пожалуй, с “предисловия”. До того, как я пришла работать в школу, был университет. А там - наука педагогика и школьная практика на четвертом курсе. Я с детства хотела стать училкой, но университетские аудитории и торжественные читальные залы научной библиотеки приоткрыли для меня красоту теории. Я совсем уже не была уверена в своем решении пойти работать в школу.
Но педагогическая практика в школе номер 6 на улице Зеленой расставила все по местам. Во-первых и в главных, мне безумно повезло - моей практикой руководила Светлана Петровна Брискина. Преподаватель - это профессия, в которой приходится постоянно работать над собой и учиться. Что я и делаю по сей день, хотя масштабы моей училковской деятельности сейчас более чем скромные.
Но основу всех моих знаний и умений в этой профессии заложила именно Светлана Петровна. Я немедленно влюбилась в ее манеру разговора, в ироничный взгляд, во всю параллель восьмых классов, рассуждающих об Онегине и Ленском, как о своих давних знакомых. Увидев и услышав, как проходит у Брискиной урок литературы, я поняла, что в классе и рта не раскрою. Страх сцены знаете? Ну вот - то же самое. Думаете, она меня успокаивала и уговаривала? Не тут-то было. Какое-то время Светлана Петровна ко мне присматривалась и вела разговоры на самые отвлеченные темы. Потом предложила подготовить конспект урока, чтобы его обсудить. Что я старательно и сделала. Усевшись на заднюю парту, я еще раз просматривала свои записи, но тут подошла СП и сообщила, что ей срочно надо позвонить. “Ты начинай тему, а я подойду,” - сказала она и под звонок вышла из класса. А я осталась. И начала с переклички, надеясь, что сейчас Светлана Петровна вернется. Но она куда-то запропастилась, и мне пришлось объявить тему и начать разговор с восьмиклассниками. Который неожиданно для меня прервал звонок с урока. В класс вошла наставница. “Слышала - вполне прилично, - сказала она. - Задание лучше записывать на доске, ну и за временем следить, все получится”. Вот так меня бросили в воду - все-таки действенный способ научить плавать. К концу практики меня уже было “не оттащить” от уроков, а Светлана Петровна взяла несколько дней отгулов “посидеть с Микробой” - так она называла крохотную дочурку Лёльку, за которой весь восьмой класс повторял “детские словечки”. У нее был еще сын. Уже старшеклассник, спокойный и доброжелательный паренек. И сама Светлана Петровна была такая спокойная и доброжелательная. Рядом с ней хотелось находиться, думаю, ее ученикам здорово повезло.
Ученики тоже были не всякие. В шестой учились дети профессуры, дети подпольных и официальных бизнесменов, а также, сидящие на чемоданах, отъезжающие евреи. Думаю, теперь эти давние восьмиклассники аукаются изо всех уголков мира. Впрочем, и ребята из совершенно заурядных семей, просто по месту жительства, тоже там обучались. А еще был спортивный класс “Г”. Да что там говорить - Ноев ковчег. Именно тогда я твердо выучила, что невозможно вести урок в разных классах, заглядывая в один и тот же конспект. Хочешь, чтобы тебя слушали - адресуй конкретным людям.
О своем зачетном уроке расскажу отдельно. А вот “зачетное мероприятие” пришлось проводить с перевыполнением плана. Нет, задуманную игру в “Что?Где?Когда?” мы с детишками организовали легко и радостно. И призы какие-то придумали, и танцульки после игры. Но вот к 23 Февраля в школе был намечен конкурс строя и песни. А Светлана Петровна как раз и взяла отгулы. Так что мне пришлось объяснять восьмиклассникам, какое это счастье - ходить в ногу, горланя патриотические куплеты. И похоже, убедительностью я не отличалась. Потому что в конце всех маршей военрук с огромной торжественностью раздавал награды. Победил, разумеется, класс “Г” - они по-крайней мере, не путали право и лево. Их командир вышел чеканным шагом, получил из рук школьного главнокомандующего грамоту, пожал ему руку и вернулся в строй. Далее последовали грамоты и рукопожатия “за лучшую песню”, “за лучшую речевку”, “за лучшую форму”, за прочую хрень. Но последнее слово военрук приберег для моих подопечных. Мы узнали, что “проход 8-А был позором школы”, что “с такой разболтанностью страну защитить некому” и множество других неприятных вещей. По окончании разноса командир 8-А вразвалочку вышел из строя, подошел к военруку и под общий хохот долго и благодарно тряс ему руку. Возможно, именно тогда я окончательно поняла - пойду работать в школу.