Православие головного мозга.
Количество переходит в качество.
Похоже, что не все, что нам внушалось философами -- гнусная ложь. При определенных условиях переходит.
Вера начинается с души. Ты просто веришь. Просто веришь, что так: правда то, что говорит Господь, а не как все думают. А себе самому, своему головному и спинному не очень начинаешь доверять. И постепенно, постепенно, о-о-очень неспеша, доходит и до материи твоей, до тела.
До мозга. До костей мозга. (Или до мозга костей?)
Незаметно. Когда заметишь, так радостно!
Открыл в свободный час "Собачье сердце".
И с удивлением обнаружил, что мне не симпатичен больше Филипп Филиппович.
Его способ заработать на безбедную жизнь, на право носить галоши, иметь персидские ковры и 7 комнат, и иметь свое мнение, и ездить вечерами в Большой -- способ этот гнусен.
"Я вам вставлю яичники обезьяны!"
Эксплуатация низменных страстей названная омоложением -- как это современно! Теперь, правда, из зародышей человеческих добывают элексиры молодости, куда там обезьянам!
Отлично вижу этого ФФ теперь, переделывающего гениальными своими руками мужчин в женщин и наоборот. За деньги. За хорошие деньги. И за бумажки, кои якобы дадут неприкосновенность.
Вижу, хорошо просматривается дальнейшая неприкосновенность этого героя. Лагерь -- наш, либо немецкий, куда он непременно, с исторической неизбежностью, отправится. Там уж ему Швондеры все припомнят.
Когда Шариков заперся в ванной, дворник полез через окошко из кухни (у нас тоже такое еще было) с венчальной(sic!) свечей Дарьи Петровны. С чего, я интересуюсь знать, кухарка хранит венчальные свечи в квартире профессора? Венчальные свечи хранят при образах, до смерти хранят, и в гроб кладут тому из двоих, кто первым умрет. Если муж ея умер, то почему не положили? А если жив, то почему она то с дворником, то вообще "вся огненная". Эта Дарья Петровна постоянно возникает в каких-то околоэротических ситуациях.
Венчальные свечи у Булгакова еще фигурируют в "Мастере и Маргарите", когда Иванушка Бездомный схватил такую свечку в чьей-то квартире и с нею преследовал консультанта. Неспроста это, ох неспроста!
Филип Филиппыч хорошо рассуждает, сибаритствуя за рюмкой. А малейшее нарушение заведенного порядка выводит его немедленно из себя, выбивает из колеи, делает больным. Несколько раз ловлю себя на справедливости Полиграфовских метких ответов.
Нет, я не перешел на сторону Швондера. Или Шарикова.
Про всех героев можно сказать словами самого Булкакова:
-- Обе вы хороши!
Я не с вами, не примкнул ни к одной из сторон. Мне чужды ваши страсти, моя дорога еще идет параллельно вашей, в пределах видимости, но уже отчетливо не туда.