Страхи белой ночью
Дом стоял на самом обрыве. Озеро постепенно подмывало его, так что крыльцо уже оказалось наполовину разрушено.
За домом взбегала по склону холма деревня Канзанаволок.
Но нас не смущала некоторая разруха. Мы рады были избавиться от гостеприимства пригласившего нас москвича-дачника и пожить месяцок сами по себе.
Все тут нам нравилось -- огромное озеро, кишащее рыбой, которую мы учились ловить сетями, непривычно радушные местные водлозеры, пустившие нас в этот полузаброшенный домище с огромным сараем-двором под одной крышей. Нравилось ставить свою надувнушку прямо около крыльца, предварительно расчистив подход от подводных камней.
Нравилось плавать за дровами на соседние острова, притаскивая сухие ёлки на буксире. Даже пилить двуручной пилой нравилось, хотя и не очень получалось.
А уж топить печку как мы любили! Русская печь имела широкое устье, и мы сидели у него как у камина, завороженно глядя в скачущий огонь.
Позднее соседи рассказывали, что глядя в наши окна, освещенные сполохами, они очень боялись пожара. Там принято печь протапливать с раннего утра на целый день, а вечерами сидеть у огня не принято...
Из невиданных ранее свежих животрепещущих рыб мы готовили необыкновенные яства, вымачивая судаков в молоке, которое брали у местных жителей, и поливая все это соусом из собранных по ходу дела грибов, растущих прямо на тропинках.
Дом принадлежал старой учительнице, она сама там давно не жила, а дети пустили нас, несмотря на старухины протесты. Мы обследовали оба этажа и сарай до последнего бревнышка. Мой друг нашел ствол от дробовика и еще одно ружье с разбитым прикладом, а я -- учебник латинского языка для дореволюционной гимназии.
Так что вечерами мы не скучали: Сергей ладил ружья, а я изучал lingva latina. Tigris est bestia...
Vos oramus -- nos laboramus. Вот ведь как сходится все под конец в одну точку. Промысел Божий немного приоткрывается...
В этом доме я в очень сильной степени испытал мурашки по коже.
Сергей уплыл на нашей лодчонке на угрюмую реку Илексу за брусникой. Когда долго живешь вместе, начинается некое утомление друг другом и расстаться на пару дней полезно и приятно. Но срок его возвращения прошел, погода стала портиться, задул северный ветер и в берег застучала волна. Белые ночи уже прошли, и сумрак был почти полным.
Начинал волноваться. Вдруг впотьмах Сергей не заметит остров и проплывет мимо? Вдруг у него мотор заглох, или бензин кончился и он гребет на коротеньких никчемных веслах? Вдруг то? Или сё?
Зажег без жалости свечи на всех двух или трех окнах, выходивших на озеро -- пусть он их заметит издалека. Поярче бы надо...
Вспомнил, что в сарае висела керосиновая лампа -- летучая мышь. Тени шарахнулись от меня по темному сараю от свечного огарка в моей руке. Наверх ведет узкая лесенка...
Дойдя до половины, я почувствовал спиной недобрый взгляд. Обернуться нельзя -- прекрасно понимаешь, что никого там нет, а страх от рефлекторных действий только усилится. Мурашки по спине и волосы дыбом. Заставляешь себя успокоиться, продолжить поиски лампы. Но и рад возвращению в освещенную и натопленную жилую часть дома. Дрова трещат в печи, свечки оплывают от мягкого света... Тут уже не так страшно.
Говорят кошки чуют нечистую силу? Не только кошки!
Сергей вернулся только на следующий день к вечеру. Рыбаки привезли его на своем суденышке. Он всегда легко сходился с незнакомыми людьми. А брусника еще не поспела.
