МИФ О СОВМЕСТНОМ ПАРАДЕ. ЧАСТЬ 1
Оригинал взят у skaramanga_1972 в МИФ О СОВМЕСТНОМ ПАРАДЕ. ЧАСТЬ 1
Давно собирался написать о так называемом «параде» в Бресте 22 сентября 1939 года, и не просто написать, а попытаться по фотографиям «разложить» весь этот «парад» от начала и до конца. Задача оказалась очень не простой, но то, что я получил в результате, только укрепило мою убежденность в том, что никакого, как любят сейчас говорить, «совместного парада» частей 29-й танковой бригады комбрига Семена Кривошеина и частей 19-го армейского моторизованного корпуса генерала Гейнца Гудериана 22 сентября 1939 года в Бресте не было. Более того, мне на глаза попался документ, который весьма подробно описывает все, что имело место быть в этот день в Бресте. Это фрагмент из «Журнала боевых действий XIX моторизованного корпуса» за 22 сентября 1939 года, и то, что там написано, полностью подтверждает сказанное мною - никакого «совместного парада» 22 сентября 1939 года в Бресте не было. Его я представлю вашему вниманию, но попозже, когда до него дойдет очередь. Прочитаете этот документ, и сами все поймете…
Для начала, давайте «взвесим» все аргументы сторонников того, что в Бресте был именно «парад», а не «торжественный марш», и оценим сильные и слабые стороны этих аргументов.
Сторонники «парада», как правило, приводят следующую аргументацию:
1) О том, что в Бресте был именно парад сказано в мемуарах непосредственных участников тех событий: командира 29-й легкотанковой бригады РККА Семена Кривошеина («Междубурье», Воронеж, 1964г.) и командира 19-го армейского моторизованного корпуса Гейнца Гудериана («Воспоминания солдата» Смоленск.: Русич, 1999г.).
2) О том, что в Бресте был именно парад говорят свидетели (Сарычев В.С. «В поисках утраченного» Кн.2., Брест, 2007, или вот: http://vb.by/sarychev/content/75/main.php)
3) О том, что в Бресте был именно парад сказано в книге российского историка, доктора исторических наук Мельтюхова М.И. «Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг.», М.: Вече, 2001г.
4) О том, что в Бресте был именно парад свидетельствуют многочисленные фотографии, снятые в тот день, а также кадры немецкой хроники.
На первый взгляд, все это выглядит достаточно весомо, но это только на первый взгляд, если не разбираться во всем этом подробно и принимать все прочитанные и увиденные аргументы на веру. Подавляющее большинство тех, кто берется судить по вопросу «парад или торжественный марш» именно так и поступает. Они просто разучились задавать вопросы и анализировать полученную информацию. По крайней мере, у меня складывается именно такое впечатление. Таким, я бы сказал словами Джорджа Карлина: «Главное - не научиться читать. Гораздо важнее научиться сомневаться в прочитанном». Простая истина, о которой нужно помнить.
Итак, начнем по порядку, с мемуаров командира 29-й легкотанковой бригады РККА Семена Кривошеина. («Междубурье», глава «Встреча с генералом Гудерианом»). Если кто-то считает, что изложенное там - истина в последней инстанции, то он сильно ошибается. В деталях и обстоятельствах описанных им событий, «граблей» хватает. Например, Кривошеин, почему-то, описывает Гудериана, как «маленького, сухонького генерала» (стр. 255). Вот вам фото, где «маленький и сухонький» стоит вместе с Кривошеиным перед началом, так называемого, «парада» 22 сентября 1939 года:
«В полной мере проверить достоверность изложенной там версии событий невозможно пока за практическим отсутствием соответствующих документов. Хотя из "Отчета о действиях 29-й танковой бригады", опубликованного Коломийцем и Магнуским, мы знаем, что приказ о занятии Бреста она получила не вечером 21.09, а в 2.00 22.09, никакого ночного марша не совершала, т.к. выступила в 5.00 и вышла в район города к 15.00, на час позже, чем было приказано, пройдя таким образом за 10 часов 80 километров Пружаны-Брест, а вовсе не 130. Но можно проверить другие вещи, например фамилии собственных подчиненных Кривошеина. "Вызвав командиров батальонов, объявил им о решении неотступно преследовать противника. Командиру первого батальона И.Д. Черняховскому было приказано перекачать горючее из танков других батальонов в свои балки и через 30 минут выступить для занятия Барановичей". (С. 251) Но Черняховский, тот самый, Иван Данилович, командовал этим батальоном еще в 1937 г., а с 1938 по 1940 г. - уже командир 9-го отдельного легкотанкового полка, не имевшего никакого отношения к бригаде. "Остановив головную машину, я узнал, что идет четвертый батальон. Приказал лейтенанту Мальцеву вызвать по радио начальника штаба. Через пять минут начальник штаба явился". (С. 260). Прежде всего, в 1939 г. в бригаде не было ни 1-го, ни 4-го батальонов, поскольку еще с 1938 г. нумерация их стала сквозной, так что в нее входили 165-й, 168-й, 170-й, 172-й танковые батальоны. Хотя допустим, что подразделения именовались так для краткости. Но Семен Петрович Мальцев был майором и заместителем самого командира бригады. "Сел я с Поддубным в головной танк, и поехали". (Там же) Это Кривошеин передает прямую речь военкома бригады о начальнике штаба, которым в действительности был полковник Иван Васильевич Дубовой. То, что немецким комендантом Бреста, которого он не раз вспоминает, являлся не майор, а подполковник Хольм, а переводчиком, которого Кривошеин поименовал белоэмигрантом - подполковник Зоммер, в принципе мелочь. Если же учесть, что фамилию неоднократно фигурирующего военкома (Алексея Алексеевича Илларионова) мемуарист не называет, но отчество путает, а парторг бригады Боровицкий в действительности являлся батальонным комиссаром Боровенским, то заключаем - последний перепутал в воспоминаниях всех своих подчиненных, которых упомянул. Причем освежить свою память при создании воспоминаний отставному генералу было не сложно. Как при этом можно просто принимать на веру всё остальное написанное автором по обсуждаемой теме - не знаю» (http://klvk.blogspot.com/2011/02/22-1939.html).
Теперь хочу акцентировать ваше внимание на несколько важных аспектов:
а) Немец Гудериан и «русский» Кривошеин общались между собой по-французски. В ситуации, когда два иностранца общаются на языке третьей страны, просто неизбежны неточности в используемой терминологии, особенно в военной терминологии. Это что касается вопроса «парад или торжественный марш».
б) О том, что должен состояться парад мы узнаем не со слов Кривошеина (!), а со слов Гудериана, который, в разговоре с Кривошеиным, ссылался на соглашение немецкого командования и командования Красной Армии (стр. 258). Что это за документ, когда и кем он был подписан, его содержание - неизвестно. Ясно лишь одно - речь здесь шла не про известную нам "Договоренность о передаче города...." ( http://kamen-jahr.livejournal.com/191347.html), подписанную капитаном Губановым (с советской стороны) и полковником Нерингом (с немецкой). Так что проверить слова Гудериана не представляется возможным.
в) То, что в результате переговоров предложил Кривошеин - было компромиссным решением: части немецкого корпуса в походной колонне покидали город, а части Красной Армии, также в походной колонне, вступали в него (стр. 258). На парад это явно не тянет.
Переходим к самому «параду». Вот как он описан у Кривошеина:
Прочитали? А теперь подумайте о том, чего здесь не хватает. Подумали? Да, да… Кривошеин достаточно рассказал о участии в «параде» частей 19-го армейского моторизованного корпуса немцев, но ни словом, ни строчкой не упомянул о участии в «параде» запланированного им «четвертого батальона» (стр. 260). Согласитесь, интересная подробность. А может, вопреки договоренности Кривошеина и Гудериана и не было прохождения никакого «четвертого батальона»? Я отвечу вам на этот вопрос, когда опубликую в своем ЖЖ анонсируемый в самом начале документ.
И последнее. Те, кто любят ссылаться на мемуары Семена Кривошеина, как на надежный источник, часто говорят о том, что Кривошеин использует исключительно термин «парад». Ай, не хорошо, дорогие товарищи. Нужно читать внимательнее. После встречи с Гудерианом (когда была определена процедура передачи города), Кривошеин в разговоре с комиссаром бригады, по-русски (а не как в разговоре с Гудерианом на иностранном языке) дословно сказал следующее: «Теперь займемся подготовкой людей к проводам немецких частей из города» (стр. 261). Так может, «парад» - не парад, а проводы? И это можно утверждать с полным на то основанием. Так сказал Кривошеин! Но и это еще не все! В донесении Кривошеина в штаб 4-й армии (11.55 23 сентября) черным по белому написано: «В 16.00 (точно по времени, установленному протоколом) вступил с бригадой в город, где произошла процедура замены флагов и приветствия германских войск». И это, замечу вам, не мемуары, это документальное свидетельство. И где же здесь слова про «совместный парад» или «торжественный марш»?
Подведем итог. Мемуары Кривошеина не могут служить надежным источником информации. Автор путается в деталях (фамилиях и обстоятельствах), что неудивительно, для мемуаров, написанных по прошествии двадцати с лишним лет от описанных в них событий. Термин «парад» был озвучен не Кривошеиным, а Гудерианом, со ссылкой на документ, который до сих пор нигде не опубликован и проверить существование которого, его содержимое, на данный момент, не представляется возможным. В мемуарах ничего не сказано о участии в «параде» 22 сентября 1939 года частей 29-й легкотанковой бригады РККА Семена Кривошеина («четвертого» батальона, как сказано в мемуарах Кривошеина) и это очень важный момент.
Переходим к мемуарам командира 19-го армейского моторизованного корпуса Гейнца Гудериана («Воспоминания солдата» Смоленск.: Русич, 1999г.). У него про встречу с Кривошеиным и «прощальный парад» (так сказано в тексте) всего несколько строчек:
«В день передачи Бреста русским в город прибыл комбриг Кривошеий, танкист, владевший французским языком; поэтому я смог легко с ним объясниться. Все вопросы, оставшиеся неразрешенными в положениях министерства иностранных дел, были удовлетворительно для обеих сторон разрешены непосредственно с русскими. Мы смогли забрать все, кроме захваченных у поляков запасов, которые оставались русским, поскольку их невозможно было эвакуировать за столь короткое время. Наше пребывание в Бресте закончилось прощальным парадом и церемонией с обменом флагами в присутствии комбрига Кривошеина».
Как мы видим, Гудериан говорит про «прощальный парад», но что он подразумевает под этим? Если прохождение торжественным маршем немецких частей, то допускаю, что, согласно Устава Вермахта, это можно было назвать парадом, тем более, если изначально, для пропагандистских целей, немцы и планировали это именно как парад. Скажу больше, для немцев было важно, чтобы это событие выглядело именно парадом. Наглядная демонстрация для Англии и Франции того, что теперь войны на два фронта не будет, и Россия из их возможного союзника в борьбе с Германией превратилась в их врага. Вы сомневаетесь? Ну и зря! В дневнике офицера штаба Сухопутных войск Германии полковника фон Формана, по этому поводу, есть весьма красноречивая запись:
«…15 сентября: …Наши энергичные усилия направлены на то, чтобы побудить русских к соучастию. Вовсе не потому, что мы сами не справимся, а для того, чтобы заставить Англию и Францию по причине их союзнических обязанностей объявить войну России. Вытекающие отсюда последствия нельзя даже вообразить».
Черным по белому - «побудить русских к соучастию». И «совместный парад» это тоже часть этого «соучастия», наглядная, демонстративная. Именно поэтому так старались немецкие пропагандисты-хроникеры, снимая все, что могло бы засвидетельствовать «соучастие» русских.
Кто-то после этих строк злорадно скажет, дескать, так СССР был самым настоящим соучастником раздела Польши. На это я отвечу - не большим соучастником, чем соучастники Мюнхенского сговора: Англия и Франция, с одной стороны, нацистская Германия и Италия, с другой, и Польша, которая, с согласия Германии, оторвала от «чешского пирога» свой ломоть в виде Тешинской области. А что до «соучастия» СССР в «разделе Польши», то замечу, что Западная Украина и Западная Белоруссия были, по сути, трофеем Польши в результате ее военной интервенции весной 1920 года и результатом несправедливого Рижского мирного договора 1921 года. О «линии Керзона» (линии А), после этого, было забыто и лишь в сентябре 1939 года СССР смог вернуть себе то, что было отторгнуто у нашей страны. Далее, СССР вступил на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии тогда, когда «Польское государство и его правительство фактически перестали существовать» (нота советского правительства 17 сентября 1939 года), единого польского фронта перед наступающими немецкими частями не существовало, а союзники Польши - Англия и Франция, давшие ей гарантии безопасности, по сути, предали ее. Кто с этим не согласен, вспомните о «странной» или как ее еще называют «сидячей» войне.
Еще один очень важный момент «соучастия». Иногда мне приходится слышать или читать комментарии, в которых Красную Армию и Вермахт, применительно к событиям сентября 1939 года, называют союзниками или союзническими. Это бред сивой кобылы! Союзниками мы не были, ни юридически, ни фактически! И не одной совместной военной операции против польских войск мы не провели, хотя немцы предлагали (вспомните историю со взятием Львова). Все, что тогда происходило четко и однозначно охарактеризовал «заклятый друг» СССР Уинстон Черчилль: «Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае, эта линия существует и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть... (Черчилль У. Вторая мировая война. - М.: Воениздат, 1991, Том 1, Часть 2, Глава 3 «Гибель Польши»).
Но я несколько ушел в сторону от мемуаров Гудериана. Возвращаюсь. Как было уже отмечено ранее, я допускаю, что, согласно Устава Вермахта, прохождение частей генерала Гудериана 22 сентября 1939 года в Бресте можно было назвать парадом. Можно, если бы не одно но - «парад» планировался как совместный, т.е. участие в нем должны были принимать как немецкие части, так и части Красной Армии. Тогда вопрос. А по какому Уставу должен был проводиться этот «совместный парад»: по Строевому уставу пехоты РККА 1938 года или по уставу Вермахта? Задумались? Тогда я отвечу - ни по какому, но только на основе договоренности двух сторон, что и было сделано! Вспомните, как об этом написано в мемуарах Кривошеина и вы убедитесь, что я прав:
Еще раз хочу подчеркнуть то, что в результате переговоров предложил Кривошеин - было компромиссным решением: части немецкого корпуса в походной колонне покидали город, а части бригады Кривошеина, также в походной колонне, вступали в него (стр. 258). Город передавался «из рук в руки», в торжественной обстановке. В контексте вышеизложенного, всяческие разговоры о соблюдении или не соблюдении требований Уставов одной из сторон, в ходе процедуры передачи города Бреста 22 сентября 1939 года, считаю конрпродуктивными.
Подведем итог. Именно генерал Гудериан первым запустил в оборот термин «парад» применительно к событиям 22 сентября 1939 года в Бресте, и именно со слов Гудериана термин «парад» вошел в мемуары Кривошеина. При этом, замечу, Гудериан, как и Кривошеин, абсолютно ничего не написал о участии в «параде» частей 29-й легкотанковой бригады РККА Семена Кривошеина. А знаете почему? А потому, что ни один танк бригады Кривошеина не проходил мимо трибуны, где, в этот момент, стоял их командир - комбриг Кривошеин и генерал Гудериан. Ни один! Доказательства тому - отсутствие фотографий и материалов хроники, где бы на фоне трибуны с Гудерианом и Кривошеиным проходили части 29-й легкотанковой бригады РККА, плюс документ, который я вам обещал в самом начале этого материала и который обязательно выложу.
И еще, чтобы закончить с мемуарами Гудериана. Я как-то упустил вопрос о том, можно ли верить всему, что там написано. Наверное, можно, но уж точно не всему! Вспомните хотя бы фрагмент, относящийся к 3 сентября 1939 года: «Польская поморская \99\ кавалерийская бригада из-за незнания конструктивных данных и способов действий наших танков атаковала их с холодным оружием и понесла чудовищные потери». Разбирать это я, думаю, не нужно, давным-давно разобрано…
Таким образом, закончив, наконец, с мемуарами Кривошеина и Гудериана, мы переходим к воспоминаниям свидетелей «парада», опубликованным в книге Василия Сарычева «В поисках утраченного» (Кн.2., Брест, 2007г.)
(Продолжение следует...)
Давно собирался написать о так называемом «параде» в Бресте 22 сентября 1939 года, и не просто написать, а попытаться по фотографиям «разложить» весь этот «парад» от начала и до конца. Задача оказалась очень не простой, но то, что я получил в результате, только укрепило мою убежденность в том, что никакого, как любят сейчас говорить, «совместного парада» частей 29-й танковой бригады комбрига Семена Кривошеина и частей 19-го армейского моторизованного корпуса генерала Гейнца Гудериана 22 сентября 1939 года в Бресте не было. Более того, мне на глаза попался документ, который весьма подробно описывает все, что имело место быть в этот день в Бресте. Это фрагмент из «Журнала боевых действий XIX моторизованного корпуса» за 22 сентября 1939 года, и то, что там написано, полностью подтверждает сказанное мною - никакого «совместного парада» 22 сентября 1939 года в Бресте не было. Его я представлю вашему вниманию, но попозже, когда до него дойдет очередь. Прочитаете этот документ, и сами все поймете…
Для начала, давайте «взвесим» все аргументы сторонников того, что в Бресте был именно «парад», а не «торжественный марш», и оценим сильные и слабые стороны этих аргументов.
Сторонники «парада», как правило, приводят следующую аргументацию:
1) О том, что в Бресте был именно парад сказано в мемуарах непосредственных участников тех событий: командира 29-й легкотанковой бригады РККА Семена Кривошеина («Междубурье», Воронеж, 1964г.) и командира 19-го армейского моторизованного корпуса Гейнца Гудериана («Воспоминания солдата» Смоленск.: Русич, 1999г.).
2) О том, что в Бресте был именно парад говорят свидетели (Сарычев В.С. «В поисках утраченного» Кн.2., Брест, 2007, или вот: http://vb.by/sarychev/content/75/main.php)
3) О том, что в Бресте был именно парад сказано в книге российского историка, доктора исторических наук Мельтюхова М.И. «Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг.», М.: Вече, 2001г.
4) О том, что в Бресте был именно парад свидетельствуют многочисленные фотографии, снятые в тот день, а также кадры немецкой хроники.
На первый взгляд, все это выглядит достаточно весомо, но это только на первый взгляд, если не разбираться во всем этом подробно и принимать все прочитанные и увиденные аргументы на веру. Подавляющее большинство тех, кто берется судить по вопросу «парад или торжественный марш» именно так и поступает. Они просто разучились задавать вопросы и анализировать полученную информацию. По крайней мере, у меня складывается именно такое впечатление. Таким, я бы сказал словами Джорджа Карлина: «Главное - не научиться читать. Гораздо важнее научиться сомневаться в прочитанном». Простая истина, о которой нужно помнить.
Итак, начнем по порядку, с мемуаров командира 29-й легкотанковой бригады РККА Семена Кривошеина. («Междубурье», глава «Встреча с генералом Гудерианом»). Если кто-то считает, что изложенное там - истина в последней инстанции, то он сильно ошибается. В деталях и обстоятельствах описанных им событий, «граблей» хватает. Например, Кривошеин, почему-то, описывает Гудериана, как «маленького, сухонького генерала» (стр. 255). Вот вам фото, где «маленький и сухонький» стоит вместе с Кривошеиным перед началом, так называемого, «парада» 22 сентября 1939 года:
«В полной мере проверить достоверность изложенной там версии событий невозможно пока за практическим отсутствием соответствующих документов. Хотя из "Отчета о действиях 29-й танковой бригады", опубликованного Коломийцем и Магнуским, мы знаем, что приказ о занятии Бреста она получила не вечером 21.09, а в 2.00 22.09, никакого ночного марша не совершала, т.к. выступила в 5.00 и вышла в район города к 15.00, на час позже, чем было приказано, пройдя таким образом за 10 часов 80 километров Пружаны-Брест, а вовсе не 130. Но можно проверить другие вещи, например фамилии собственных подчиненных Кривошеина. "Вызвав командиров батальонов, объявил им о решении неотступно преследовать противника. Командиру первого батальона И.Д. Черняховскому было приказано перекачать горючее из танков других батальонов в свои балки и через 30 минут выступить для занятия Барановичей". (С. 251) Но Черняховский, тот самый, Иван Данилович, командовал этим батальоном еще в 1937 г., а с 1938 по 1940 г. - уже командир 9-го отдельного легкотанкового полка, не имевшего никакого отношения к бригаде. "Остановив головную машину, я узнал, что идет четвертый батальон. Приказал лейтенанту Мальцеву вызвать по радио начальника штаба. Через пять минут начальник штаба явился". (С. 260). Прежде всего, в 1939 г. в бригаде не было ни 1-го, ни 4-го батальонов, поскольку еще с 1938 г. нумерация их стала сквозной, так что в нее входили 165-й, 168-й, 170-й, 172-й танковые батальоны. Хотя допустим, что подразделения именовались так для краткости. Но Семен Петрович Мальцев был майором и заместителем самого командира бригады. "Сел я с Поддубным в головной танк, и поехали". (Там же) Это Кривошеин передает прямую речь военкома бригады о начальнике штаба, которым в действительности был полковник Иван Васильевич Дубовой. То, что немецким комендантом Бреста, которого он не раз вспоминает, являлся не майор, а подполковник Хольм, а переводчиком, которого Кривошеин поименовал белоэмигрантом - подполковник Зоммер, в принципе мелочь. Если же учесть, что фамилию неоднократно фигурирующего военкома (Алексея Алексеевича Илларионова) мемуарист не называет, но отчество путает, а парторг бригады Боровицкий в действительности являлся батальонным комиссаром Боровенским, то заключаем - последний перепутал в воспоминаниях всех своих подчиненных, которых упомянул. Причем освежить свою память при создании воспоминаний отставному генералу было не сложно. Как при этом можно просто принимать на веру всё остальное написанное автором по обсуждаемой теме - не знаю» (http://klvk.blogspot.com/2011/02/22-1939.html).
Теперь хочу акцентировать ваше внимание на несколько важных аспектов:
а) Немец Гудериан и «русский» Кривошеин общались между собой по-французски. В ситуации, когда два иностранца общаются на языке третьей страны, просто неизбежны неточности в используемой терминологии, особенно в военной терминологии. Это что касается вопроса «парад или торжественный марш».
б) О том, что должен состояться парад мы узнаем не со слов Кривошеина (!), а со слов Гудериана, который, в разговоре с Кривошеиным, ссылался на соглашение немецкого командования и командования Красной Армии (стр. 258). Что это за документ, когда и кем он был подписан, его содержание - неизвестно. Ясно лишь одно - речь здесь шла не про известную нам "Договоренность о передаче города...." ( http://kamen-jahr.livejournal.com/191347.html), подписанную капитаном Губановым (с советской стороны) и полковником Нерингом (с немецкой). Так что проверить слова Гудериана не представляется возможным.
в) То, что в результате переговоров предложил Кривошеин - было компромиссным решением: части немецкого корпуса в походной колонне покидали город, а части Красной Армии, также в походной колонне, вступали в него (стр. 258). На парад это явно не тянет.
Переходим к самому «параду». Вот как он описан у Кривошеина:
Прочитали? А теперь подумайте о том, чего здесь не хватает. Подумали? Да, да… Кривошеин достаточно рассказал о участии в «параде» частей 19-го армейского моторизованного корпуса немцев, но ни словом, ни строчкой не упомянул о участии в «параде» запланированного им «четвертого батальона» (стр. 260). Согласитесь, интересная подробность. А может, вопреки договоренности Кривошеина и Гудериана и не было прохождения никакого «четвертого батальона»? Я отвечу вам на этот вопрос, когда опубликую в своем ЖЖ анонсируемый в самом начале документ.
И последнее. Те, кто любят ссылаться на мемуары Семена Кривошеина, как на надежный источник, часто говорят о том, что Кривошеин использует исключительно термин «парад». Ай, не хорошо, дорогие товарищи. Нужно читать внимательнее. После встречи с Гудерианом (когда была определена процедура передачи города), Кривошеин в разговоре с комиссаром бригады, по-русски (а не как в разговоре с Гудерианом на иностранном языке) дословно сказал следующее: «Теперь займемся подготовкой людей к проводам немецких частей из города» (стр. 261). Так может, «парад» - не парад, а проводы? И это можно утверждать с полным на то основанием. Так сказал Кривошеин! Но и это еще не все! В донесении Кривошеина в штаб 4-й армии (11.55 23 сентября) черным по белому написано: «В 16.00 (точно по времени, установленному протоколом) вступил с бригадой в город, где произошла процедура замены флагов и приветствия германских войск». И это, замечу вам, не мемуары, это документальное свидетельство. И где же здесь слова про «совместный парад» или «торжественный марш»?
Подведем итог. Мемуары Кривошеина не могут служить надежным источником информации. Автор путается в деталях (фамилиях и обстоятельствах), что неудивительно, для мемуаров, написанных по прошествии двадцати с лишним лет от описанных в них событий. Термин «парад» был озвучен не Кривошеиным, а Гудерианом, со ссылкой на документ, который до сих пор нигде не опубликован и проверить существование которого, его содержимое, на данный момент, не представляется возможным. В мемуарах ничего не сказано о участии в «параде» 22 сентября 1939 года частей 29-й легкотанковой бригады РККА Семена Кривошеина («четвертого» батальона, как сказано в мемуарах Кривошеина) и это очень важный момент.
Переходим к мемуарам командира 19-го армейского моторизованного корпуса Гейнца Гудериана («Воспоминания солдата» Смоленск.: Русич, 1999г.). У него про встречу с Кривошеиным и «прощальный парад» (так сказано в тексте) всего несколько строчек:
«В день передачи Бреста русским в город прибыл комбриг Кривошеий, танкист, владевший французским языком; поэтому я смог легко с ним объясниться. Все вопросы, оставшиеся неразрешенными в положениях министерства иностранных дел, были удовлетворительно для обеих сторон разрешены непосредственно с русскими. Мы смогли забрать все, кроме захваченных у поляков запасов, которые оставались русским, поскольку их невозможно было эвакуировать за столь короткое время. Наше пребывание в Бресте закончилось прощальным парадом и церемонией с обменом флагами в присутствии комбрига Кривошеина».
Как мы видим, Гудериан говорит про «прощальный парад», но что он подразумевает под этим? Если прохождение торжественным маршем немецких частей, то допускаю, что, согласно Устава Вермахта, это можно было назвать парадом, тем более, если изначально, для пропагандистских целей, немцы и планировали это именно как парад. Скажу больше, для немцев было важно, чтобы это событие выглядело именно парадом. Наглядная демонстрация для Англии и Франции того, что теперь войны на два фронта не будет, и Россия из их возможного союзника в борьбе с Германией превратилась в их врага. Вы сомневаетесь? Ну и зря! В дневнике офицера штаба Сухопутных войск Германии полковника фон Формана, по этому поводу, есть весьма красноречивая запись:
«…15 сентября: …Наши энергичные усилия направлены на то, чтобы побудить русских к соучастию. Вовсе не потому, что мы сами не справимся, а для того, чтобы заставить Англию и Францию по причине их союзнических обязанностей объявить войну России. Вытекающие отсюда последствия нельзя даже вообразить».
Черным по белому - «побудить русских к соучастию». И «совместный парад» это тоже часть этого «соучастия», наглядная, демонстративная. Именно поэтому так старались немецкие пропагандисты-хроникеры, снимая все, что могло бы засвидетельствовать «соучастие» русских.
Кто-то после этих строк злорадно скажет, дескать, так СССР был самым настоящим соучастником раздела Польши. На это я отвечу - не большим соучастником, чем соучастники Мюнхенского сговора: Англия и Франция, с одной стороны, нацистская Германия и Италия, с другой, и Польша, которая, с согласия Германии, оторвала от «чешского пирога» свой ломоть в виде Тешинской области. А что до «соучастия» СССР в «разделе Польши», то замечу, что Западная Украина и Западная Белоруссия были, по сути, трофеем Польши в результате ее военной интервенции весной 1920 года и результатом несправедливого Рижского мирного договора 1921 года. О «линии Керзона» (линии А), после этого, было забыто и лишь в сентябре 1939 года СССР смог вернуть себе то, что было отторгнуто у нашей страны. Далее, СССР вступил на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии тогда, когда «Польское государство и его правительство фактически перестали существовать» (нота советского правительства 17 сентября 1939 года), единого польского фронта перед наступающими немецкими частями не существовало, а союзники Польши - Англия и Франция, давшие ей гарантии безопасности, по сути, предали ее. Кто с этим не согласен, вспомните о «странной» или как ее еще называют «сидячей» войне.
Еще один очень важный момент «соучастия». Иногда мне приходится слышать или читать комментарии, в которых Красную Армию и Вермахт, применительно к событиям сентября 1939 года, называют союзниками или союзническими. Это бред сивой кобылы! Союзниками мы не были, ни юридически, ни фактически! И не одной совместной военной операции против польских войск мы не провели, хотя немцы предлагали (вспомните историю со взятием Львова). Все, что тогда происходило четко и однозначно охарактеризовал «заклятый друг» СССР Уинстон Черчилль: «Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае, эта линия существует и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть... (Черчилль У. Вторая мировая война. - М.: Воениздат, 1991, Том 1, Часть 2, Глава 3 «Гибель Польши»).
Но я несколько ушел в сторону от мемуаров Гудериана. Возвращаюсь. Как было уже отмечено ранее, я допускаю, что, согласно Устава Вермахта, прохождение частей генерала Гудериана 22 сентября 1939 года в Бресте можно было назвать парадом. Можно, если бы не одно но - «парад» планировался как совместный, т.е. участие в нем должны были принимать как немецкие части, так и части Красной Армии. Тогда вопрос. А по какому Уставу должен был проводиться этот «совместный парад»: по Строевому уставу пехоты РККА 1938 года или по уставу Вермахта? Задумались? Тогда я отвечу - ни по какому, но только на основе договоренности двух сторон, что и было сделано! Вспомните, как об этом написано в мемуарах Кривошеина и вы убедитесь, что я прав:
Еще раз хочу подчеркнуть то, что в результате переговоров предложил Кривошеин - было компромиссным решением: части немецкого корпуса в походной колонне покидали город, а части бригады Кривошеина, также в походной колонне, вступали в него (стр. 258). Город передавался «из рук в руки», в торжественной обстановке. В контексте вышеизложенного, всяческие разговоры о соблюдении или не соблюдении требований Уставов одной из сторон, в ходе процедуры передачи города Бреста 22 сентября 1939 года, считаю конрпродуктивными.
Подведем итог. Именно генерал Гудериан первым запустил в оборот термин «парад» применительно к событиям 22 сентября 1939 года в Бресте, и именно со слов Гудериана термин «парад» вошел в мемуары Кривошеина. При этом, замечу, Гудериан, как и Кривошеин, абсолютно ничего не написал о участии в «параде» частей 29-й легкотанковой бригады РККА Семена Кривошеина. А знаете почему? А потому, что ни один танк бригады Кривошеина не проходил мимо трибуны, где, в этот момент, стоял их командир - комбриг Кривошеин и генерал Гудериан. Ни один! Доказательства тому - отсутствие фотографий и материалов хроники, где бы на фоне трибуны с Гудерианом и Кривошеиным проходили части 29-й легкотанковой бригады РККА, плюс документ, который я вам обещал в самом начале этого материала и который обязательно выложу.
И еще, чтобы закончить с мемуарами Гудериана. Я как-то упустил вопрос о том, можно ли верить всему, что там написано. Наверное, можно, но уж точно не всему! Вспомните хотя бы фрагмент, относящийся к 3 сентября 1939 года: «Польская поморская \99\ кавалерийская бригада из-за незнания конструктивных данных и способов действий наших танков атаковала их с холодным оружием и понесла чудовищные потери». Разбирать это я, думаю, не нужно, давным-давно разобрано…
Таким образом, закончив, наконец, с мемуарами Кривошеина и Гудериана, мы переходим к воспоминаниям свидетелей «парада», опубликованным в книге Василия Сарычева «В поисках утраченного» (Кн.2., Брест, 2007г.)
(Продолжение следует...)