не потерять
обрывки за год
Солнце моё, я до сих пор помню на ощупь твою кожу. Я до сих пор на кончиках пальцев помню где на твоем лбу морщинки а из головы не идет запах твоих волос на солнце. Перед глазами мелькают твои тощие кисти, ловко мешающие колоду карт. Шуршание покерного пластикового напыления уносят меня на холм возле аэропорта, где я ежусь под легкой кожаной курткой от ветра, провожая взглядом многотонных птиц. Я не думаю о том, что можно было все прожить по другому, я думаю о том, что не знаю как ночью уткнутся ночью в другое плече. Я приняла безисходность наших с тобою дорог, отвыкла от своей руки в кармане твоей куртки-так ты всегда согревал мои вечно холодные руки. Я даже готова признать,что не скучаю по нашей болтовне перед сном. я принимаю факт того, что больше никогда не притронусь к твоей колоде аристократ и ты врядли оденешь подаренные мною перчатки, ведь у тебя всегда теплые руки. Теплые, тощие руки.
а ведь сегодня такое небо , в которое самое оно провалится. с треском паркетной доски и летящей в стороны пылью провалится на самое дно. а ведь сегодня именно те облака, которые звенят сахарной ватой, которые фальшиво перестукиваются звуком дешевой музыкальной шкатулки и ветер гонит их нарочитый шепот глубоко в наши уши, липко на нашу кожу. а ведь сегодня тот самый ветер, который своим хрусталем хрустит под ногами, пересыпается с чаши на пол , тот самый ветер который сносит с ног и ты проваливаешься в небо
Сидишь около 12 ноченьки на кухоньке. Свет выключен , жопка в трусиках нагло на столике, ноги в гольфиках смотришь как небо хмурится как ветви ласкаются как тучи обниматься .пьешь чай без сахара да лимона, давно остывший и мягкий словно соски, когда не хочешь секса. А ногами в подоконник уперлась и мурахи бегают по бедрам до самых потаенных мыслей
в этом городе растет луна. она желтеет своими локонами в окна жителей-муравьев мегаполиса. а я ей нашептываю колыбельные без слов прямо без спроса и прямо из губ в губы широко всматриваясь в ее силуэт закрытыми глазами
Я своя четкая безсистемность встроенная в ровную систему бытия разорванных связей утерянных нервов зализанных ссадин под стакан молока
А птицы вьются ласками в ее косах вьют из них гнезда искоса поглядывая на нас свысока своими глазами-звездами
Солнце моё, я до сих пор помню на ощупь твою кожу. Я до сих пор на кончиках пальцев помню где на твоем лбу морщинки а из головы не идет запах твоих волос на солнце. Перед глазами мелькают твои тощие кисти, ловко мешающие колоду карт. Шуршание покерного пластикового напыления уносят меня на холм возле аэропорта, где я ежусь под легкой кожаной курткой от ветра, провожая взглядом многотонных птиц. Я не думаю о том, что можно было все прожить по другому, я думаю о том, что не знаю как ночью уткнутся ночью в другое плече. Я приняла безисходность наших с тобою дорог, отвыкла от своей руки в кармане твоей куртки-так ты всегда согревал мои вечно холодные руки. Я даже готова признать,что не скучаю по нашей болтовне перед сном. я принимаю факт того, что больше никогда не притронусь к твоей колоде аристократ и ты врядли оденешь подаренные мною перчатки, ведь у тебя всегда теплые руки. Теплые, тощие руки.
а ведь сегодня такое небо , в которое самое оно провалится. с треском паркетной доски и летящей в стороны пылью провалится на самое дно. а ведь сегодня именно те облака, которые звенят сахарной ватой, которые фальшиво перестукиваются звуком дешевой музыкальной шкатулки и ветер гонит их нарочитый шепот глубоко в наши уши, липко на нашу кожу. а ведь сегодня тот самый ветер, который своим хрусталем хрустит под ногами, пересыпается с чаши на пол , тот самый ветер который сносит с ног и ты проваливаешься в небо
Сидишь около 12 ноченьки на кухоньке. Свет выключен , жопка в трусиках нагло на столике, ноги в гольфиках смотришь как небо хмурится как ветви ласкаются как тучи обниматься .пьешь чай без сахара да лимона, давно остывший и мягкий словно соски, когда не хочешь секса. А ногами в подоконник уперлась и мурахи бегают по бедрам до самых потаенных мыслей
в этом городе растет луна. она желтеет своими локонами в окна жителей-муравьев мегаполиса. а я ей нашептываю колыбельные без слов прямо без спроса и прямо из губ в губы широко всматриваясь в ее силуэт закрытыми глазами
Я своя четкая безсистемность встроенная в ровную систему бытия разорванных связей утерянных нервов зализанных ссадин под стакан молока
А птицы вьются ласками в ее косах вьют из них гнезда искоса поглядывая на нас свысока своими глазами-звездами