Побег из зала после третьего звонка - запрещен!
Родители маленьких детей начали говорить “Я не смотрю телевизор” еще до того как это стало трендом. Само собой унитаз с плоским экраном у них, как и раньше, работает 24 часа, просто из зомбо-ящика он превратился в зайко-ящик.
По песне, которую, забывшись, напевает под нос отец, можно понять, воспитанием ребенка какого возраста он совсем не занимается, перепоручив это дело круглосуточному детскому телеканалу. “Чудо-зверята, чудо-зверята снова в пути!” - ребенку 2-3 года. “Даша! Путешественница наша! Даша! Она всегда поможет, если сможет!” - ребенку 4-5 лет. “Чудо-зверята, чудо-зверята снова в пути!” - ребенку 20-30 лет... Вы бы знали как приставуча эта чертова песенка!
На большом экране отцам тоже удается смотреть только блокбастеры с участием самых высокооплачиваемых голливудских бурундуков. Впрочем, папашам это скорее нравится. Вроде ты и с ребенком время проводишь, а вроде целых полтора часа он тебя не достает.
Тяжелее всего для отцов - детские спектакли. В то время как фильмы и мультфильмы для мелюзги набиты шутками для взрослых, единственное развлечение, которое остается отцу, на детском представлении в театре это - представлять самую симпатичную из актрис голой.
Остепенившегося мужчину, которому уже нет нужды ухаживать за девушкой, в театр вообще заманить сложно. Даже на пьесу с интригующим названием “Монологи вагины”. Что уж говорить, если на афише значатся какие-нибудь “Монологи медвежонка”.
Два ближайших к нам, а потому чаще всего посещаемых, храма Мельпомены относятся к довольно распространенной в Москве разновидности подмостков - столичный провинциальный театр. Это такие скромненькие театрики, финансируемые по остаточному принципу, из-за чего “Три сестры” им приходится ставить как “Две сестры”. В них царит особая атмосфера: когда бы ты туда не пришел, тебе кажется, что на прошлой недели их залили соседи сверху. Зато там работают преданные своему делу люди. Ну и плюс еще артисты и режиссер.
Хотя в каждом из этих театров мы с дочерью побывали уже раза по четыре, запомнить их названий я так и не смог. На одном ветхом здании написано то ли “Бенефис”, то ли “Овация”, на другом - то ли “Вдохновение”, то ли “Откровение”. Дочь зовет первый “Тот, в котором папа отломал ручку от кресла”, а второй - “Тот, в котором папа уснул и чуть не упал в проход”.
Внесу ясность насчет оторванного подлокотника. Я всего лишь пытался отодвинуть один ряд от другого, чтобы было куда втиснуть колени. И ручку эту я потом приклеил обратно с помощью разжеванной карамельной конфеты.
Что до сна… К чести театра, в котором волшебство, творящееся на сцене, смежило мне очи, замечу, что засыпал я не только в нем. Например, мне посчастливилось всхрапывать и в “Сатириконе”, и в “Современнике”. Потому что я не сноб. Для меня нет разницы - смотрю ли я постановку заштатного или всемирно известного театра! Естественно, ни в одном из случаев моей нарколепсии до фазы быстрого движения глаз дело не доходило. Всего пять минут клевания носом и вот я снова внимательно слежу за происходящем на… Боже! У меня же сегодня экзамен, а я не подготовился! И почему я без штанов?!! Пардон. Колонка такая скучная, что меня снова сморило...
Читатель спросит: что же ты делал в “Современнике” и “Сатириконе”, если не любишь театр? Ну, во-первых, театр-то я люблю, я не люблю в него ходить. А почему я там все-таки бываю… Гм… Однажды альпинисту Эдмунду Хиллари задали вопрос “Почему вы решили покорить Эверест?” - “Потому что он есть!” - воскликнул великий скалолаз. Перефразируя его слова, отвечу, почему я хожу в театр: “Потому что так мне велит жена!”
Но вернемся к детским спектаклям. Искусство вызывает в детях дикий голод. Во время антракта ребенок готов съесть даже то, что не рекламируют по телевизору. Жаль в театральных буфетах не продают что-нибудь полезное вроде овсянки!
Сперва я даже думал, что антракты на коротеньких детских представлениях устраиваются только ради того, чтобы распродать залежавшиеся бутерброды из буфета, но потом мы с дочерью попали на двухчасовой спектакль без единого пепси-брейка. Хотя, может быть, гардеробщице в тот день просто нужно было уйти пораньше домой.
Если вы вдруг захотите написать пьесу для юных зрителей (а такое желание может возникнуть, например, как последствие черепно-мозговой травмы), запомните два главных правила детской драматургии.
ПРАВИЛО №1. В каждой сцене герои должны повторять один и тот же набор слов, лишь изредка внося небольшие вариации.
ДЕВОЧКА ОЛЯ: Я поняла! Я поняла!
КОТ РЫЖИК: Что ты поняла, Оля?
ДЕВОЧКА ОЛЯ: Я поняла, кто нам мешает помочь бедному сыну мельника пожениться на Иване-Царевиче! Нам мешает злой волшебник Почемучка!
КОТ РЫЖИК: Ты думаешь, что это проделки злого Почемучки?
ДЕВОЧКА ОЛЯ: Да, я думаю, что это проделки злого Почемучки!
КОТ РЫЖИК: Уррра, Оля! И я тоже так думаю!
К ним подходит принц Альфред.
ПРИНЦ АЛЬФРЕД: Оля! Рыжик! Как я рад вас видеть! Но от чего вы такие грустные? Что-то случилось?
ДЕВОЧКА ОЛЯ и КОТ: Мы догадались, кто сжег лягушачью кожу!
КОТ РЫЖИК: И кто сжег цветик-семицветик!
ДЕВОЧКА ОЛЯ: И кто сжег меч-кладенец!
КОТ РЫЖИК: И кто перед этим украл огнемет!
ПРИНЦ АЛЬФРЕД: Так скажите же, скажите немедленно, чьи это проделки?!
ДЕВОЧКА ОЛЯ: Это проделки злого волшебника Почемучки!
Из-за куста высовывается Почемучка.
ПОЧЕМУЧКА (зловеще): Ха! Ха! Ха! Ха! Да! Это мои проделки!
ДЕВОЧКА ОЛЯ (в зрительный зал): Ребята? А как вы думаете, чьи это проделки?
ДЕТИ: Принца Альфреда!
ДЕВОЧКА ОЛЯ: Нет, ребята! Подумайте еще!
ДЕТИ: Э-э… Кота Рыжика?
ДЕВОЧКА ОЛЯ: Ребята, вы что, издеваетесь?
ДЕТИ: А вы, можно подумать, нет!
Читатели! А как вы думаете, что гласит ПРАВИЛО №2 детской драматургии?
ЧИТАТЕЛИ: “При первой возможности задавай со сцены вопросы в зал!”
Правильно! Кстати, этот прием оживил бы и взрослые спектакли. Допустим, “Грозу”:
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Входит Кабанов.
КАБАНОВ (в зрительный зал): А ну-ка, кто мне скажет, куда побежала Катерина?
ЗРИТЕЛИ: К реке! Топиться!
КАБАНОВ: Спасибочки!!!
Радостный убегает.
Впрочем, любые мои придирки бессмысленны, поскольку детям в театре всегда нравится. Единственное, что им не нравится, это когда вместо сцены они видят широкую спину или пышную шевелюру зрителя, занявшего место перед ними. Поэтому я бы запретил пускать на детские спектакли людей, чей рост превышает 150 сантиметров. И детям удобно, и мне бы не пришлось сидеть в зале.
(Специально для моей спорадической колонки.)
По песне, которую, забывшись, напевает под нос отец, можно понять, воспитанием ребенка какого возраста он совсем не занимается, перепоручив это дело круглосуточному детскому телеканалу. “Чудо-зверята, чудо-зверята снова в пути!” - ребенку 2-3 года. “Даша! Путешественница наша! Даша! Она всегда поможет, если сможет!” - ребенку 4-5 лет. “Чудо-зверята, чудо-зверята снова в пути!” - ребенку 20-30 лет... Вы бы знали как приставуча эта чертова песенка!
На большом экране отцам тоже удается смотреть только блокбастеры с участием самых высокооплачиваемых голливудских бурундуков. Впрочем, папашам это скорее нравится. Вроде ты и с ребенком время проводишь, а вроде целых полтора часа он тебя не достает.
Тяжелее всего для отцов - детские спектакли. В то время как фильмы и мультфильмы для мелюзги набиты шутками для взрослых, единственное развлечение, которое остается отцу, на детском представлении в театре это - представлять самую симпатичную из актрис голой.
Остепенившегося мужчину, которому уже нет нужды ухаживать за девушкой, в театр вообще заманить сложно. Даже на пьесу с интригующим названием “Монологи вагины”. Что уж говорить, если на афише значатся какие-нибудь “Монологи медвежонка”.
Два ближайших к нам, а потому чаще всего посещаемых, храма Мельпомены относятся к довольно распространенной в Москве разновидности подмостков - столичный провинциальный театр. Это такие скромненькие театрики, финансируемые по остаточному принципу, из-за чего “Три сестры” им приходится ставить как “Две сестры”. В них царит особая атмосфера: когда бы ты туда не пришел, тебе кажется, что на прошлой недели их залили соседи сверху. Зато там работают преданные своему делу люди. Ну и плюс еще артисты и режиссер.
Хотя в каждом из этих театров мы с дочерью побывали уже раза по четыре, запомнить их названий я так и не смог. На одном ветхом здании написано то ли “Бенефис”, то ли “Овация”, на другом - то ли “Вдохновение”, то ли “Откровение”. Дочь зовет первый “Тот, в котором папа отломал ручку от кресла”, а второй - “Тот, в котором папа уснул и чуть не упал в проход”.
Внесу ясность насчет оторванного подлокотника. Я всего лишь пытался отодвинуть один ряд от другого, чтобы было куда втиснуть колени. И ручку эту я потом приклеил обратно с помощью разжеванной карамельной конфеты.
Что до сна… К чести театра, в котором волшебство, творящееся на сцене, смежило мне очи, замечу, что засыпал я не только в нем. Например, мне посчастливилось всхрапывать и в “Сатириконе”, и в “Современнике”. Потому что я не сноб. Для меня нет разницы - смотрю ли я постановку заштатного или всемирно известного театра! Естественно, ни в одном из случаев моей нарколепсии до фазы быстрого движения глаз дело не доходило. Всего пять минут клевания носом и вот я снова внимательно слежу за происходящем на… Боже! У меня же сегодня экзамен, а я не подготовился! И почему я без штанов?!! Пардон. Колонка такая скучная, что меня снова сморило...
Читатель спросит: что же ты делал в “Современнике” и “Сатириконе”, если не любишь театр? Ну, во-первых, театр-то я люблю, я не люблю в него ходить. А почему я там все-таки бываю… Гм… Однажды альпинисту Эдмунду Хиллари задали вопрос “Почему вы решили покорить Эверест?” - “Потому что он есть!” - воскликнул великий скалолаз. Перефразируя его слова, отвечу, почему я хожу в театр: “Потому что так мне велит жена!”
Но вернемся к детским спектаклям. Искусство вызывает в детях дикий голод. Во время антракта ребенок готов съесть даже то, что не рекламируют по телевизору. Жаль в театральных буфетах не продают что-нибудь полезное вроде овсянки!
Сперва я даже думал, что антракты на коротеньких детских представлениях устраиваются только ради того, чтобы распродать залежавшиеся бутерброды из буфета, но потом мы с дочерью попали на двухчасовой спектакль без единого пепси-брейка. Хотя, может быть, гардеробщице в тот день просто нужно было уйти пораньше домой.
Если вы вдруг захотите написать пьесу для юных зрителей (а такое желание может возникнуть, например, как последствие черепно-мозговой травмы), запомните два главных правила детской драматургии.
ПРАВИЛО №1. В каждой сцене герои должны повторять один и тот же набор слов, лишь изредка внося небольшие вариации.
ДЕВОЧКА ОЛЯ: Я поняла! Я поняла!
КОТ РЫЖИК: Что ты поняла, Оля?
ДЕВОЧКА ОЛЯ: Я поняла, кто нам мешает помочь бедному сыну мельника пожениться на Иване-Царевиче! Нам мешает злой волшебник Почемучка!
КОТ РЫЖИК: Ты думаешь, что это проделки злого Почемучки?
ДЕВОЧКА ОЛЯ: Да, я думаю, что это проделки злого Почемучки!
КОТ РЫЖИК: Уррра, Оля! И я тоже так думаю!
К ним подходит принц Альфред.
ПРИНЦ АЛЬФРЕД: Оля! Рыжик! Как я рад вас видеть! Но от чего вы такие грустные? Что-то случилось?
ДЕВОЧКА ОЛЯ и КОТ: Мы догадались, кто сжег лягушачью кожу!
КОТ РЫЖИК: И кто сжег цветик-семицветик!
ДЕВОЧКА ОЛЯ: И кто сжег меч-кладенец!
КОТ РЫЖИК: И кто перед этим украл огнемет!
ПРИНЦ АЛЬФРЕД: Так скажите же, скажите немедленно, чьи это проделки?!
ДЕВОЧКА ОЛЯ: Это проделки злого волшебника Почемучки!
Из-за куста высовывается Почемучка.
ПОЧЕМУЧКА (зловеще): Ха! Ха! Ха! Ха! Да! Это мои проделки!
ДЕВОЧКА ОЛЯ (в зрительный зал): Ребята? А как вы думаете, чьи это проделки?
ДЕТИ: Принца Альфреда!
ДЕВОЧКА ОЛЯ: Нет, ребята! Подумайте еще!
ДЕТИ: Э-э… Кота Рыжика?
ДЕВОЧКА ОЛЯ: Ребята, вы что, издеваетесь?
ДЕТИ: А вы, можно подумать, нет!
Читатели! А как вы думаете, что гласит ПРАВИЛО №2 детской драматургии?
ЧИТАТЕЛИ: “При первой возможности задавай со сцены вопросы в зал!”
Правильно! Кстати, этот прием оживил бы и взрослые спектакли. Допустим, “Грозу”:
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Входит Кабанов.
КАБАНОВ (в зрительный зал): А ну-ка, кто мне скажет, куда побежала Катерина?
ЗРИТЕЛИ: К реке! Топиться!
КАБАНОВ: Спасибочки!!!
Радостный убегает.
Впрочем, любые мои придирки бессмысленны, поскольку детям в театре всегда нравится. Единственное, что им не нравится, это когда вместо сцены они видят широкую спину или пышную шевелюру зрителя, занявшего место перед ними. Поэтому я бы запретил пускать на детские спектакли людей, чей рост превышает 150 сантиметров. И детям удобно, и мне бы не пришлось сидеть в зале.
(Специально для моей спорадической колонки.)