Пляжик
Я решил сходить на пляж.
Как-то случилось провожать знакомых с речного вокзала пару недель назад. Искупался, ясное дело. Поплавал так миленько, послушал, о чём говорят пенсионеры, вкушавшие мягкий утренний ультрафиолет, трусы в рюкзак и - до дому.
Вот, решил повторить.
Выбрал-таки вечерок, времячко к девяти вечера...
Первая атака - со стороны машин. Они подозрительно тянулись к реке, образовав перед Волжским проспектом пробку в три-четыре цикла светофора. Джипы вообще заслуживают особой любви велосипедиста и потому будут их водители колесить в аду по узенькой дорожке в бетонном каньоне, а каждой стороны будут неожиданно вылетать разные железки полосуя морду и прочие части тела, а лихачившие - при жизни - велосипедисты будут гомерически ржать, наблюдая мучения несчастных.
Меня встретила толпа, текущая с низу. Это порадовало бы, не будь чуть более редкой толпы, жаждущей водных удовольствий!
Третья атака - звук. Непрекращающийся гомон. Постоянное броуновское движение прохожих. Вскрики, разнузданный пьяный и полупьяный смех.
На лестнице к песку встретил Лизаньку (она ещё долго будет оставаться для меня Медведевой, доколе не выучу фамилию её вполне милого мужа Сергея). Поболтали, пока толпа всё текла вверх, а закат терял градиенты красного тона.
Четвёртая атака. Параплан с мотором летал над пляжем! Этот урод, растерявший вставные мозги, нарезал круги в двадцати-тридцати метрах над пляжем, на котором продолжали тусить, наслаждаясь вечерней прохладой, немалые скопища человеческих созданий! Я громогласно пожелал ему скорейшего приводнения.
Вода. Она прекрасна. Она символизирует и действительно даёт очищение. Если забыть про кишечную палочку и...
Пятая атака - запах. Он ударил в мои разомлевшие рецепторы в переодевалке. В маленьком железном лабиринте он царил так ярко и несмываемо, что я готов был выбежать в одежде от Адама. Но, вспомянув о приличиях, сотворил волевое усилие и... переоделся.
Нацепив на руль туфли, на 3х4 скорости я повлёкся вверх по Полевому спуску, преследуемый звуком атакующих город Мессершмиттов (той самой летающей отрыжки цивилизации). Вверх к Мордоргвардейской, мимо ещё живых лип, тщащихся напомнить мне о прошедшей молодости...
Градоправители, не имеющие фантазии, на что бы такое ещё крикливое и бессмысленное потратить налоги граждан, построили площадку, посвящённую человеку с гитарой (к нам Высоцкий как-то приезжал и выступал именно во Дворце спорта на Мордоргвардейской; да, мы помним). Я очищал от подсохшего песка босые стопы, а рядом некая девица распускала хвост перед пятерыми парнями разной степени напонтованности. То ли постарел, то ли это действительно стрёмно выглядело.
.
Я обязательно ещё схожу на пляж, посмотрю на любимую реку, которая, надеюсь, останется неизменным знаменателем моей жизни, вдохну влажный воздух, посмотрю на приплюснутый красный шар, разрезаемый слоистыми облаками.
В октябре. В середине. А что? вполне себе времячко!
Как-то случилось провожать знакомых с речного вокзала пару недель назад. Искупался, ясное дело. Поплавал так миленько, послушал, о чём говорят пенсионеры, вкушавшие мягкий утренний ультрафиолет, трусы в рюкзак и - до дому.
Вот, решил повторить.
Выбрал-таки вечерок, времячко к девяти вечера...
Первая атака - со стороны машин. Они подозрительно тянулись к реке, образовав перед Волжским проспектом пробку в три-четыре цикла светофора. Джипы вообще заслуживают особой любви велосипедиста и потому будут их водители колесить в аду по узенькой дорожке в бетонном каньоне, а каждой стороны будут неожиданно вылетать разные железки полосуя морду и прочие части тела, а лихачившие - при жизни - велосипедисты будут гомерически ржать, наблюдая мучения несчастных.
Меня встретила толпа, текущая с низу. Это порадовало бы, не будь чуть более редкой толпы, жаждущей водных удовольствий!
Третья атака - звук. Непрекращающийся гомон. Постоянное броуновское движение прохожих. Вскрики, разнузданный пьяный и полупьяный смех.
На лестнице к песку встретил Лизаньку (она ещё долго будет оставаться для меня Медведевой, доколе не выучу фамилию её вполне милого мужа Сергея). Поболтали, пока толпа всё текла вверх, а закат терял градиенты красного тона.
Четвёртая атака. Параплан с мотором летал над пляжем! Этот урод, растерявший вставные мозги, нарезал круги в двадцати-тридцати метрах над пляжем, на котором продолжали тусить, наслаждаясь вечерней прохладой, немалые скопища человеческих созданий! Я громогласно пожелал ему скорейшего приводнения.
Вода. Она прекрасна. Она символизирует и действительно даёт очищение. Если забыть про кишечную палочку и...
Пятая атака - запах. Он ударил в мои разомлевшие рецепторы в переодевалке. В маленьком железном лабиринте он царил так ярко и несмываемо, что я готов был выбежать в одежде от Адама. Но, вспомянув о приличиях, сотворил волевое усилие и... переоделся.
Нацепив на руль туфли, на 3х4 скорости я повлёкся вверх по Полевому спуску, преследуемый звуком атакующих город Мессершмиттов (той самой летающей отрыжки цивилизации). Вверх к Мордоргвардейской, мимо ещё живых лип, тщащихся напомнить мне о прошедшей молодости...
Градоправители, не имеющие фантазии, на что бы такое ещё крикливое и бессмысленное потратить налоги граждан, построили площадку, посвящённую человеку с гитарой (к нам Высоцкий как-то приезжал и выступал именно во Дворце спорта на Мордоргвардейской; да, мы помним). Я очищал от подсохшего песка босые стопы, а рядом некая девица распускала хвост перед пятерыми парнями разной степени напонтованности. То ли постарел, то ли это действительно стрёмно выглядело.
.
Я обязательно ещё схожу на пляж, посмотрю на любимую реку, которая, надеюсь, останется неизменным знаменателем моей жизни, вдохну влажный воздух, посмотрю на приплюснутый красный шар, разрезаемый слоистыми облаками.
В октябре. В середине. А что? вполне себе времячко!